Мария Козимирова - По течению… вверх. Рассказы

Я Даниле большое ведро отсыпал… тот радостно домой потопал. Тоже не один жил, тоже орава за стол садилась. Только сели к столу, соль поставили, картошечку присолить (дети-то не знали, откуда такое счастье привалило) Радёхоньки… перекидывают горячую картошечку из руки в руку, подсаливают, дуют, чтоб приостыла, откусывают бережно, чтобы и крошечки не уронить. Стука в дверь не было, не принято было у нас стучать…

Не долго и следствие велось. Мне семь лет дали… Даниле пять за подмогу. Только через много лет я открыл сыну, за что сидел. А Данила там и помер, Царство ему небесное… туберкулёз свалил… -Какое уж там небесное? Сомневается кто-то…

Семья порушилась, вот ведь главное. А так чё? Все там будем

Вон ихняя изба… догниват… даа… горестный вздох…

Родную землю. Осень 1957

«ИШЬ ТЫ?»

Это не название рассказа. Это деда Фёдора присловье…

Деревня наша не в пример Луговке или Нечаевке была больше дворов на десять-пятнадцать… в две улицы… и сбегала она в Хилое озеро. Почти село по тем временам. Теперь чё? Считай, половины нет. Молодёжь по городам, как мыши по углам, разбежались, а мы уж вековать тут будем… куда ж от родного порога, все здесь родились. Пошто-то пришлых у нас мало

было. Хоть деревня, а большая… концы улиц названья имели. Вот где две семьи ссыльных ютились в одной избе. Изба-то брошена была от раскулаченных Юрских осталась… пошто-то не зарился на неё никто… стороной обходили, как от зачумлённой. Слух шёл, что покойного Льва Юрского тень там люди видели. А ссыльные ничё, жили тихо, ни об чём таком не говорили

А дальше у нас там кузня своя, механический двор (бывший вытрезвитель)

А чё бы и нет? Всё как у всех. Ну про вечёрку чё говорить… это надо туда ходить, пока молодой! Песен душевных… а где и частушек матершинных наслушаешься, да новыми обутками или полушалком пофорсишь. А если хто из парней на тебя не так взглянет… ну тут уж так- то весело. Пляши… хоть до утра. Вот опять я тут расписалась про своё, про бабье дело. Нет, не про работу эту проклятущую, вечную, как смертный грех. Про лавочки наши милые, про вечера тихие, про дела прошлые, про смешное и луковое горе наше

10 октября, а Покров то на 14е выпадат. Вот как тут быть? Два раза чё ли день рождения справлять?

Эх, была не была! Чё нам этот день рождения… пока тепло стоит, белые мухи не полетели мы и подтянулись к Марфуше. Сколь нас баб то осталось? Большинство к детям по городам приютились которы примерли… царство небесное…

Сидим, рассуждам… -Осень, она осень и есть…

Не успеешь оглянуться, огородишко прибрать, сенца коровёнке накопытить, ишшо по ягоду по оборышам побегать… как поленницу распечатывать надо… -Тихо вздыхает горбатая Анна Фролиха… -Ну… это у кого она есть теперь… поленница то? А не -то дровишки кучей… а хто и зимой колет…

А теперь хто хоть колоть-то будет? Энти што ли?

Смешливая до старости Катерина смотрит на третью от нас лавочку… -Вон они, «осыпаны колосья» сидят… тоже чё-то кумекают меж собой… поди про девок… ха-ха-ха… -смеёмся мы… -А у них смолоду один разговор… веселится Катька… -Про девок да про лошадей, язви их… -А чё бабы… шутки шутками, а ведь так и не узнал никто …куда кузнец то молодой… (ну к нам приезжал) вскорости и увёз Акулинку Крапивину-то незнамо куда… -Не любил бы… не увёз. Лошадь даже не побоялся украсть

из конюховки! Молодец мужик.! – А у тебя смолоду все мужики молодцы… а своёго-то и нет… -Ну, чё уж теперь вспоминать… примирительно говорит Марфа… -Мало ли чё в жизни было? И хорошо может, что Иван на войне сгинул, а не спился, и до тюрьмы не довелось… за то ребята-то какие выросли… хоть Дуняша, хоть Кирюшка… не видывали отца пьяницу, не пошли по его дорожке. По мне дак и молодец Катерина… горе для неё …не беда…

Катерина глядит в синеющее небо и загадочно улыбается!

Вот в такие же тихие вечера прибегал к ней её ненаглядный Фролушка. Какой душно-сладкий запах кружил голову в разрытом стогу!

Как пел любимый ей песню про то, как парень «со своей ненаглядной певуньей вот также в стогу ночевал»

Помолчали… каждая о своём… -Бабы, чё-то вы загрустили… мужиков своих вспомнили?

Да чё ведь, не вернёшь… Вот и дед Фёдор ушёл. Уж думали конца ему не будет… балагуру и насмешнику. Его ещё прозвали…

«Ишь ты?»

Была у него привычка… после его же проделок, сделать вид, что он ни при чём. А сам он, делал удивлённое лицо и скрывая хитрую улыбку на лице произносил… -Ишь ты?

Сколь радости да страху пережили по его вине… язви его… хоть покойников худом и не поминают. Это Катерина расхохоталась не к месту…