Михаил Уржаков - Дом, который построил Майк. Хроники Кулуангвы

А медведей в Бритишколамбиевских лесах поболе будет, чем в Сибирской тайге.

Потому как, сами понимаете, в Сибирской тайге множество медведей были просто уничтожены нанайцами пинками под зад.

Так вот. К чему это я? Ах да!

Знаете, кто отстрелил ухо лейтенанта взвода разведки Стивена Мэна во Вьетнаме? Мой двоюродный дядя Николай Булгатов, сын Филиппа Булгатова, родного брата моего деда Александра тоже, естественно, Булгатова.

Удивительной судьбы человек.

Будучи пьяным, по случаю успешного убития равнодушного к жизни кабана, заснул в охотничьем домике под Иркутском. Получил обморожение и ожег первой степени одновременно. Зашел в избу пьяный, как свинья после ошпарки, упал, руки были слишком близко к печке-буржуйке, а ноги так и остались наружу, на морозе. Вся остальная компания охотников, включая председателя местного Невиномашского Сельского Совета, благополучно замерзла, неохотно расставаясь с тяжестью жизни в синих снегах сибирских лесов.

Народная мудрость говорит – «Если вы проснулись на улице, значит, вы там заснули!»

Николаю, старшему сержанту ВДВ сверхсрочной службы, снайперу первого класса и «военному советнику», а проще, борцу за Свободный Красный Вьетнам, тогда было всего 21, с небольшим.

Николай прошел закалку «военного советника» на Кубе, получил какую-то боевую награду, лично от Фиделя Кастро Рус, (лишившего меня чести), за пресечение попытки бегства «отбросов кубинского общества» на утлых суденышках в солнечную Флориду, США, Земля, Солнечная Система. После чего вернулся в матушку Россию и продолжал тренировать и военно-советовать специальные войска, в частности группу Альфа перед захватом президентского дворца в Кабуле. Учил искусству метко отстреливать уши потенциальным и не очень потенциальным противникам в далеких горячих точках планеты.

Дядя Николай был зарезан в пьяной драке узбекскими националистами в пивном зале ресторана «Зеравшан» города-героя Ташкента в сентябре 1983 года.

Зарезан за пять дней до его прибытия на новое место службы город-герой Кабул, Афганистан, Земля, Солнечная Система, Млечный Путь.

В зале «Зеравшан» играл ВИА «Эртэн джигит – бугин бала» и пели они песенки исключительно на узбекском языке. А Коля все хотел послушать до боли знакомую «На поле танки грохотали…», наехал на музыкантов, ну и получил за это в табло по самые бакенбарды, аж лицо заболело.

Что ему сказали перед смертью? – а вот что – куда ж ты со своим могучим и великим в калашный ряд, железный типун тебе за это в область печени и «желаем Вам узбеков в жизни».

Такие дела.

От дяди Николая Булгатова в моей коллекции хранится орден Красной звезды под номером 34516 с отколотой эмалью на нижнем левом острие, и медаль за кровопролитную борьбу с капиталистической гидрой, со странными бело-голубыми, однозвездными знаменами и надписями на испанском языке, полученная от Фиделя Кастро Русс.

Надпись, (или подпись), очень похожа на «Хаста ля Виста, Бэйби», что в переводе с испанского означает – «За золотые руки в правой борьбе».

Немного перескачу сейчас в другую тему, но потом это встанет в общее повествование.

Вот самое любимое выражение Роберта Планта из Lеd Zерреlin.

– Это все – рок-н-ролл!

Он сказал мне это сам на студии БиБиСи в Лондоне в 1991 году, в августе. Я нервно курил сигареточку Астра перед прямым эфиром в Севаобороте у Севы Новгородцева, а он молча отглатывал прямо из дула любимый алкогольный напиток будущего президента всея Руси Бориса Ельцина – «Джек Дэниелс» Блэк Лэйбл.

Не знаю уж почему, видимо судьба у меня такая – «Джек Дэниелс», как и портвейн постоянно проходит красной тесемочкой в моей сумбурной жизни.

Так вот у него, Планта, так же было интервью перед их очередным мировым турне. Он долго наблюдал за мной и заговорил первый, вернее просто спросил меня: «Сынок, а ты не боишься курить марихуану и так открыто в закрытых помещениях всемирной радиокомпании?»

Я сначала не понял, о чем речь, а потом проклял себя в который раз за то, что я такой бедный разнесчастный, что не могу даже купить себе нормальных сигарет, а Астра прилично воняет говном, которое Плант справедливо спутал с «дурью».

Еще, правда, маечка у меня была с козырным принтом – НЕ ХОДИ ПО ТРАВЕ – КУРИ ЕЁ!!

У Планта тяжелое лошадиное лицо с признаками наступающей старости и пристрастия к алкоголю.

Осипший голос, светлые с сединой, длинные, немытые волосы. Невысокого роста и с очень узкими покатыми, как у ярославской бабы, плечами.

Падонок с добрыми глазами.

И за что только его бабы эти ярославские любили?

ЦИТАТА к месту

Лицо у человека было некрасиво.

Строения вокруг были неказисты.

Алексей Потапов.

Выпускник Архитектурного Института, Художник постановщик,

ныне – московский бандит.

За такое описание этого человека меня убили бы в Свердловском Архитектурном институте в восьмидесятых годах прошлого столетия.

А сейчас мало кто из новой засраной молодежи и знает, что такое Цепеллин. Все больше знают всякие там Зомби да Мадонны.

У Роберта Планта пронзительно чистые, серо-голубые, детские глаза. Такие глаза я видел только у одного человека кроме Планта – у Петюни Малкова.

Ах да, и у Оленьки Вороновой, которой, при виде ее глазок, в практически несбыточной надежде поиметь, сигналили все проезжающие машины, включая снегоочистителей и водителей троллейбусов темных Свердловских улиц.

Оленька – высокая стройная брюнетка, иногда, когда захочет блондинка – (ничто так не красит женщину, как перекись водорода), с красивой, широко смотрящей в стороны самоотверженной грудью. Длинные, стройные ноги, а все остальное – глаза.

После рождения первого ребенка глаза ее значительно потускнели под давлением тяжелых Уральских радиоактивных будней и троллейбусы ей больше уже не сигналят. Хотя иногда по весне, когда муж собирается в командировку по делам своей торговой фирмы, глаза эти вновь приобретают свой поразительно лучистый оттенок и – держись Екатеринбург!

Такие дела.

Лама Куань-Шуи, при встрече с Сергеем Лузгиным в далеких Тибетских перевалах, говорил, что с рождением ребенка у родителя значительно уменьшается, а часто прекращается совсем это свечение, исходящее из темени его вверх, и соединяющее тебя с Космосом Господа твоего.

Человек всё глубже погружается в собачье дерьмо обыденности, его сильнее прежнего прижимает к земле и под невыносимыми тяготами будней, глаза, как зеркало души, теряют свое свечение. Он умирает старым, сутулым, некрасивым, фактически в возрасте десяти лет от общей возможной суммы лет, которые ему суждено было бы прожить на этой грешной Земле.