Татьяна 100 Рожева - Жжение. Женские рассказы

― У вас закурить не найдется, женщина?

И тут Вы замечаете, когда он подходит, что это нестарый еще мужчина, хэмингуэйевской внешности… и не бомж вовсе, а опрятного вида и не пахнет ничем, кроме алкоголя....

― Я не курю. ― Сухо, сдержанно, никакого металла в голосе, чтобы не разозлить, но и никакой доброжелательности, не дать почувствовать страх и растерянность, главное прошмыгнуть между ним и стенкой, а там улица, свобода, фонари и можно заорать, если кинется догонять…

― Женщина, да вы не бойтесь. ―До Эрнеста уже пара шагов, но мимо никак не проскочить, слева куча кирпичей, на каблуках ―пустая затея, справа― доски какие-то, строительный мусор…

― Ну, всё, пиздец… ― проносится в голове. Сейчас схватит за горло, прижмет в углу и… Убьет? Нагнет и изнасилует? Поставит на колени, вынет нож и будет трахать в рот пока не спустит? А потом? Чиркнет по горлу, вытрет о дорогое кашемировое пальто лезвие и пойдет, насвистывая и застегивая на ходу ширинку?

― Такая красивая и одна на стройке ночью… ― В его голосе слышится сочувственная нотка. ― Если вы не возражаете, я воспользуюсь случаем… Он не спеша расстегивает штаны, закуривает сигарету и достает из ширинки член. ―Не волнуйтесь, я только подрочу на вас. Вы такая красивая, нарядная. Полгода женщину не видел вблизи…

Он почти вплотную подходит к Вам, касается пальцами вашей щеки… Вы даже не пытаетесь отстраниться, Вы ―жертва, он ―неотвратимый и восхитительный, как удав… Ваши ноги становятся ватными, колени дрожат… Его рука скользит по Вашему бедру, проникает под пальто, прижимается к животу. Пальцы уже задрали юбку и гладят обтянутое тонким шелком лоно. Обжигающая струйка мочи вытекает в трусы, это происходит непроизвольно, его пальцы замирают и забираются внутрь, отодвинув полоску трусов…

Вы переступаете с ноги на ногу, расставляете их пошире, чтобы ему было удобнее проникнуть внутрь. Пальцы как живые существа, как щупальца диковинного моллюска шевелятся внутри Вас… Глубже, ещё глубже… И ещё… И, кажется, что дальше уже нельзя, и все-таки ещё чуть-чуть… Вы сильно сжимаете губы и, уже не в силах сдержаться, расслабляетесь и мочитесь на его руку… Он замирает и только быстро-быстро дрочит…

И я тоже… Как наяву вижу эту сцену… мне хочется, чтобы у меня был член… чтобы дрочить на Вас....

Не судите строго за ошибки… Я хотела только нарисовать сцену, концептуально… я практически не правила предложения… вот Вы написали бы здорово… А я текла за двоих, пока писала…

Вы ведь не сердитесь…?

У меня в голове еще сцена с Вами в осеннем лесу… Вы одна, паутинки летают, желтые листья мягко ложатся на землю… Вы в том же красивом пальто… и тот самый момент, когда накрывает… вы прислоняетесь спиной к дереву… вокруг ни души… рука под юбкой, гладкая кожа внизу живота под пальцами… мягкие податливые губы… обжигающая глубина, поглощающая пальцы… а дальше ―так, как только Вы умеете, Вашим слогом…

Откуда люди мудрость черпают?

Наверно из сайтов, где демотиваторы публикуют…

Я иногда хожу посмеяться на демотиваторы… один раз хохотала до икоты, наверно смешинка попала в рот… остановиться не могла…

Вот и сейчас не могу…

Не отвечайте мне… «Мысль, выраженная словом, есть ложь…» – не помню, где прочла… Правда в желаниях, ―дополнила бы я от себя…

Люблю Вас…

Ваша Эльмира

Маринка

Синие бока стюардессы огибали тележку с напитками как отмороженные щёки. Щёки же, напротив, были рыхлыми и белыми, словно полупопия работающих в помещении женщин.

―Яблочный, апельсиновый, томатный, – монотонно перечисляла стюардесса, даже не пытаясь растянуть щёки в улыбке.

―Томатный! – заказал сосед и, когда тележка откатилась, оскорблённо покачал головой: – Раньше Аэрофлот не позволял себе брать вот таких. Все девчонки были как на подбор!

До этого мы с этим соседом обсудили расположение наших сумок в багажном отсеке, задержку вылета на двадцать минут, которая «не должна сказаться на времени прилёта, потому что они обычно нагоняют время», познакомились и стали почти родственниками, приговорёнными «чувствовать локоть друг друга» ещё как минимум три часа, если «они нагонят время». Его зовут Артём, и он вызывал желание составить второе впечатление.

– Откуда вы знаете? Летаете часто? – спросила я.

– Да нет, не сказал бы.

– Значит, вам везло, попадались сплошь модели!

– Нет, – засмеялся он. – Я точно знаю. У меня сестра десять лет отлетала стюардессой. Знаю, какой был строгий отбор и какие требования. Она и ушла потому, что стали брать всех подряд. Раньше это была элита, так сказать, а сейчас всякий сброд. Вон, видели? – он кивнул в сторону уехавшей стюардессы с тележкой. – Ей за прилавком стоять, а не летать. А это изначально – конфликтная ситуация в коллективе.

– Согласна.

– Да это же очевидно, – вздохнул сосед и поёрзал в кресле.

Он не выглядел перелётным болтуном, которому только покажи пристегнутые уши – и приступ словоохотливости не остановить. Умный взгляд, продуманная щетина, красивый нос. С такой внешностью наблюдают и помалкивают. Но ему явно хотелось продолжить разговор. Да и мне тоже. Впрочем, что ещё делать от разноса напитков до судьбоносного выбора между курицей с макаронами и говядиной с гречкой.

– Работать здесь это ведь так тяжело, мне кажется, – сказала я. – Постоянно в тесном, замкнутом пространстве. Не говоря уже о том, что люди разные бывают, и ситуации.

– Не знаю, сестре нравилось. Она очень хотела летать, такой конкурс прошла! Работала сначала на внутренних рейсах, потом на международных, потом даже на вип-рейсы ее ставили! – с гордостью сказал сосед.

– Что значит вип-рейсы?

– Это когда летит кто-то важный. Он может один быть в самолёте или небольшая группа. На такие рейсы ставят лучших из лучших!

– А вам приходилось летать с сестрой?

– Ой, с ней невозможно! – заулыбался он. – Еду она не ест, говорит, что лучше не знать, как её готовят, ошибки все замечает, возмущается! Принципиальная она у меня…

– Красивая? Вы, наверно, похожи?

– Нет, я на маму похож, а она на отца больше. У нас отец армянин, а мама русская. Мы из Армении сами. Она – да, красивая. А у меня фото есть. Сейчас… – Артём полистал и протянул мне смартфон. – Вот она, сестричка моя.

На фото – милая темноволосая стюардесса стоит возле кресла единственного в самолёте пассажира в белом одеянии религиозного служителя. Он пожилой, седой, но лицо загорелое и глаза светятся. Девушка держит его ладонь обеими руками, сверху и снизу. Её глаза закрыты и лицо такое, словно она молится, прикоснувшись к святыне.

– Это она перевозила Папу Римского Иоанна Павла Второго, – прокомментировал Артём. – Он сказал девчонкам – вы все можете подойти ко мне, сфотографироваться и поцеловать мне руку. Все сказали – вот ещё, будем мы старому пердуну руку целовать, а сестра сказала – а я поцелую… Она поцеловала и держала его руку. В этот момент фото сделано. Папа этот через два года умер, а фото осталось.