Александр Павликов - Басни XXI века. I, II, III, IV тома

А там его – на божий свет.

Разделка, шкура, мясо.

Вот только в чём он виноват?

Так до конца неясно.

О чём же я? А я о том —

Хочу я басню дописать быстрее,

Что иногда живёшь, как крот,

И кротоловка не пустеет!

Униженные и оскорблённые отлично знают, что вокруг

всё толерантно

Униженные чувствуют, где их доходный бизнес,

Быть оскорблённым – выгодно, занятно.

Когда вокруг тебя все прыгают, жалеют,

Тебя, как достояние, лелеют.

По лесу бегал паучок,

И вдруг он ножку подвернул,

На лес, на весь, он завопил,

Весь лес к ноге его прильнул.

Никто не знал про паучка

И под ногой не замечал,

А как он ножку подвернул,

Так сразу всех заметней стал.

Все стали расступаться перед ним

И, только бы не плакал, ублажать.

И вкусный корм, и вкусненько попить

Наперебой все стали предлагать.

У паучка нога давно как не болит,

Но паучок для публики хромает.

Живёт теперь он, будто бы в раю,

Внимание и деньги принимает.

Суть басни?

Иногда так выгодно обиженным страдальцам,

Чтоб было всё,

Не надо шевелить им даже пальцем,

Весь мир бедняг лелеет, угождает,

Они ж палец о палец не ударят!

Построил мельник мельницу

И жернова приладил,

Трактирщик выстроил трактир

И жил как в шоколаде.

И оба худо-бедно, но семью

Тащили, обували, одевали,

Ни в чём особо не нуждались,

Не плакали, не горевали.

Обоих жизнь, как мельница,

Молола, притирала,

По праздникам и выходным

Стаканчик водки наливала.

Так каждый человек по жизни:

То жернова, то пьянки,

То кости дробит и ломает,

То с девками гулянки.

Как проскочить, чтоб к мельнику

Под жернова не попадаться?

Трактира мимо проскользнуть,

Чтоб под столом там не валяться?

А выход прост: пекарню строй,

Чтоб ни под кем не прогибаться.

Тогда и мельник, и трактирщик

За хлебом будут обращаться!

Всё вроде ясно, ты сейчас,

Быть может, басенку читаешь?

Да, важно для тебя, когда

Себе как мастер цену знаешь!

Никто не знает, что есть серость.

У баснописца – наглость, смелость

Про серость басню написать,

Быт серой мыши показать.

Ну что? Училась, как могла,

И в ясли, в детский сад ходила.

Была обычной мышью я,

Миллиардеров не ловила.

Жила обычно и, как все,

Ходила утром на работу.

Покрашу волосы, как все,

И ногти – милому в угоду.

Таких, как я, да миллион,

Ращу мышей, котлеты жарю,

Вопросы все закроет он,

И о вопросах я не парю.

То ли мокрица, то ли тля,

Как назовут, такой и буду,

И если даже оскорбят,

От оскорблений не убуду.

И что жила, а может, нет,

И до меня какое дело?

И хорошо родить мышат,

В мышиной жизни я успела.

Суть басни: серость видим, знаем,

Что серость норма – утверждаем!

Сравним поэта с ложкой,

Поэта дятлом назовём.

Как ложечка удобна для обеда,

Так рифма хороша и у поэта.

Но вот кому он нужен, если он не к месту?

Какой-то безымянный, неизвестный,

Ну и известный хлебом не накормит

Не даст ни мяса, рыбы не наловит.

В реальном мире всё имеет цену,

А он пылит и лишь взбивает пену.

Вот только долбит дятел, докучает,

Своим сарказмом всех он донимает.

А ложкина судьба – та на столе лежала

И только об одном она мечтала:

Влюбиться, в каше, в супе находиться

И только для любимого трудиться.

Чтобы он ел ну только бы с неё,

Любил и об обеде лишь мечтал,

И больше ложек, вилок и ножей

Не признавал бы милый и не знал.

Любимый ложку взял, поел, ну и сломал её, конечно,

И выбросил он ложечку небрежно.

Так и поэт о похвале мечтает,

В избе-читальне только критику читает.

И похвалы нет для него – одни памфлеты,

Но не заплатят спонсоры за это.

Нужнее кто: басенник или стальная ложка?

Хоть дятел долбит, но продолбит понемножку.

А вот где суть и смысл басни спрятан:

И если ложка – только брюхо наполнять,

То дятел будет что-то в голову вбивать!

Движенье массы хаотично

И импульсивно, и циклично.

Слывет, по Броуну, движеньем

И перепадом настроенья.

Решил философ двигать массы,

Дать массе зрелищ, хлеба, кваса.

То ли философ ошибался,

А может в массе кто попался,

Кто общей пользы не понявший

И вечно обществу мешавший.

Наличье в массе индивида

Похоже на мятеж подвида.

Да, ведь всегда спокойней в массе,

Того гляди и пустят к кассе.

Но в массе – не по расписанью,

Лишь хаос в массе, не сознанье.

А нам-то что? Мы тоже масса,

Взаимопомощи сберкасса.

Судьба опасна индивида,

Гляди – изгонят из подвида.

Кого – на сотый километр,

Кого-то – к стенке, в землю метр.

Когда бы знал, что хочет масса,

Всегда бы первым был у кассы.

Но вместо массы – лишь стихия,

Как в девяностые лихие.

Не факт, что где народа масса,

Там обязательно и касса.

Ведь масса как обожествляет —

Она потом и пожирает.

Суть басни: в массе незаметней,

Но в массе утонуть конкретней.

Встречая самочку красиву,

Заносчиву, горду, пусть и спесиву,

Ты кофе предложи ей, ещё торт,

Билеты в цирк, театр и на корт,

Бильярд и боулинг, и бег трусцой,

Тогда ты для неё почти родной.

И в будуаре после близко-близко…

И вот уже квартира и прописка.

Но в её обществе ты всё равно не свой,

Ведь беден ты, поэтому чужой.

А может, жениха забито место,

И как поймать богачку – неизвестно.

Так думал прощелыга-муравей,

Хоть не был он из знатных из кровей,

Но сватался к богатой муравьихе —

С квартирой и хорошей поварихе.

А муравьиха в ванне плавала и думала о брокколи.

«И где же миллионер мой, ждать его мне доколе?

Одни сантехники кругом, что трубы прочищают

И ничего об интеллигентности не знают».

Тут муравьиха выпила, оделась и пошла гулять.

И надо ж было муравья ей повстречать!

Ну, муравей напрягся, сделал умный вид,

Как будто о проблемах мира голова болит.

Но что бы он ни предлагал: бильярд и боулинг, и торт,

С ним муравьиха к будуару не идёт.

Миллионера ждёт и лишь о нём вздыхает,

Но только одного не понимает,

Что никогда и не было в миллионерах муравья

И то, что жизнь – всего-то муравьиная твоя.

Суть басни: пусть себя тот мудрецом считает,

Кто своё место в муравьином мире знает.

Летайте самолётами аэролёта,

Но только когда лётная погода.

А я – и в непогоду регулярно,

И подвиг каждый день, туда-обратно.