Вольдемар Собакин - PR христовый

Виталий проводил Хрулёва с вещами на второй этаж, где определил его в одной из комнат для гостей. Удостоверившись, что загранпаспорт у Нестора при себе, Виталий с нотками лёгкой зависти в голосе произнёс: – Завтра в пять утра будь готов, заеду. Летите с боссом на Фиджи. У него там остров и плановый недельный отдых. Дверь закрылась.

В абсолютной звенящей тишине комнаты Нестор слышал каждый удар своего сердца, как воздух каждого вдоха и выдоха шуршит о стенки его ноздрей. Во рту пересохло и лёгкое чувство тошноты заставило присесть на край кровати. Он впервые отчётливо ощутил пугающее ощущение робости, перемешанное с ещё не осознанным до конца волнением от всей серьёзности и ответственности положения, выход из которого назад уже потерян навсегда. Отдышавшись и подойдя к окну, Хрулёв долго смотрел на укутанный лёгким, искрящимся снегом лес, дозами принимая осознание потери его жизнью подобной лёгкости и белизны.

Многие годы Нестор, мечтая о нечто подобном, грандиозном и масштабном, где ему отведена главенствующая роль идеолога, принимающего решения и отвечающего за всё предприятие, представлял это совсем не так. Увлекательность, задор, кураж, простота, отсутствие подводных камней, безграничный фонтан идей и возможностей… тех, фантазийных, сменило реальное ощущение ответственности и мобилизации всех возможностей лично его, Нестора Хрулёва. Казалось, гнёт предстоящего физически ощущался плечами.

Нестор наполнил ванну и погрузился в воду.

К вечеру уверенность возвратилась к Хрулёву, восполнив свою потерю процентов на восемьдесят.

– В конце концов ты сам этого хотел, – успокаивал себя Нестор, – воистину: бойся своих желаний, иногда они исполняются! Но взялся за гуж – вейся как уж!

Схлынувшие адреналин и волнение уже не мешали насладиться всей прелестью вкусового букета ужина из морепродуктов. Хрулёв любил морепродукты и ел их при любой возможности. Запив финальный маринованный гребешок вином, Нестор плюхнулся на кровать; собирать ему, в принципе, было не чего – все вещи умещались в одном чемодане, плюс сумка с документами и деньгами. Нестор вернулся в ванную и побрился. Во время процесса он даже негромко насвистывал. Видимо вино делало своё дело.

Он заснул быстро, сказалось волнение и предыдущая неполноценная ночь в плацкарте. Он даже не успел по привычке ни о чём задуматься, провалившись в сон. За окном кружилась декабрьская вьюга, царапаясь колючими снежинками в стёкла окна, за которым ритмично посапывал завтрашний принимающий решения и отвечающий за всё предприятие идеолог.

Хрулёв не любил летать. Нет, самого полёта на самолёте он не боялся, но плохо переносил перепады давления. Перспектива передвижения на небольшом частном реактивном самолёте не радовала Нестора изначально, а узнав, что лететь придётся около двадцати часов, с двумя посадками, привело его в лёгкое уныние.

У трапа новенького Бомбардира с вензелем LMS на задней части фюзеляжа Хрулёва встретила симпатичная девушка в форме напоминающей стюардессу.

В салоне было шесть роскошных кресел с белой кожей, те же что и в особняке прозрачные столы, два телевизора-панели в стенах друг напротив друга, шкаф-бар, как догадался Нестор, и удивившие его своей неуместностью ковры на полу. Минут через пятнадцать появился Лейкин, на ходу говоря по телефону, пожал Нестору руку и, не отрываясь от разговора, плюхнулся в кресло напротив. Олигарх договорил, бросил мобильник на соседнее кресло и, слегка повернувшись к пилоту, всё это время стоявшему за спиной, произнёс:

– Витя, поехали!

Капитан Витя исчез за шторкой. После пяти минут рулёжки двигатели заревели на полных оборотах и самолёт на удивление плавно и легко оторвался от взлётной полосы.

Всё это время Лейкин без устали общался по телефону. Бросая трубку на кресло, он брал её снова, ибо молчание её не длилось более двух минут. Казалось, всем абонентам мира именно сейчас нужен был олигарх Лейкин. Нестор, слегка прикрыв глаза, наблюдал за ним, вслушиваясь в голос. Прижав трубку к уху на очередном вызове, лицо олигарха менялось, а голос приобретал разные эмоциональные оттенки. Со всеми собеседниками он разговаривал по-разному. Некоторые разговоры представляли собой жёсткую отдачу приказов, во время которых лицо говорящего приобретало зловещие черты разгневанного человека; он повышал голос, перебивал и переходил на откровенно менторский тон. Закончив общение – моментально возвращался в привычное состояние внешнего спокойствия и уравновешенной сытости жизнью. С другими собеседниками Лейкин общался показательно вежливо, с улыбкой и шутками, а один разговор запомнился Нестору особой учтивостью олигарха.

Часа через два полёта коммуникативный пыл олигарха иссяк и, отложив уже отключенный телефон, он пристально посмотрел на Хрулёва.

– Укачивает?

– Есть немного, – ответил бледный лицом Нестор.

– Человек как крыса, ко всему привыкает! Меня тоже первые полгода в этом гробу трясло! – Лейкин нажал кнопку на подлокотнике, и стюардесса через секунду уже стояла в проходе.

– Плесни ка коньячку моему гостю, – с улыбкой отдал приказ олигарх, – ну и мне как обычно.

Коньяк мягким вкусом смягчил состояние, тошнота ушла, уши, по ощущениям, стало меньше закладывать. Нестор расслабился.

Лейкин, ожидая, когда тому станет легче, больше не отвлекал его, устремив своё внимание в планшет. Хрулёв с любопытством наблюдал как, водя пальцем по экрану, выражение лица олигарха менялось в зависимости от получаемой информации. Палитра беззвучных эмоций вырисовывала пёструю кричащую картину психологического полотна индивидуальности олигарха Лейкина.

– С этим человеком нужно быть осторожным, любую мою слабость он не задумываясь использует в своих целях, если ему это приспичит. – рассуждал про себя Хрулёв, – хотя на откровенного злодея-беспредельщика он конечно не тянет, но склонность к жестокости определённо присутствует. Бытие определяет сознание, а бытие мира больших денег и взрослых дел сознание выворачивает. Именно бытие вынудило возвести тройную линию обороны вокруг его простых человеческих чувств, пробиться через которую трудно, но, думаю, возможно…

Хрулёв уже не смотрел на Лейкина и размышлял, закрыв глаза, откинув голову в глубокий мягкий подголовник. – Безусловно, умный, волевой и решительный человек этот Лейкин, достоин определённого уважения хотя бы за это, но, по-видимому, жук ещё тот…

Самолёт покачивало и несколько раз он нырял в воздушные ямы. Лейкин никак на это не реагировал, теперь он с интересом читал газеты, стопкой торчащие из газетной тумбочки под ближайшим к нему столиком. Нестор уснул.