Вольдемар Собакин - PR христовый

– Матвеич, нарушил душную тишину Хрулёв, – скажи, вот если бы сейчас появился человек наподобие Иоанна Крестителя, который бы разносил весть о скором явлении Христа, и сказал бы тебе, что второе пришествие уже скоро… ты бы ему поверил?

– Неа, не поверил! Не те времена сейчас, чтобы кому-то, кого лично не знаешь верить! – Матвеич, распластанный на сидении сдвинул кепку, закрыв глаза и нос, – Включишь телевизор – там все говорят, обещают, убеждают, а дальше говорильни дела не идут… как говорил Господь – воздавай каждому по делам его! Нет дела – нет и веры словам!

Вскоре Матвеич залил в радиатор воды, повернул ключ в замке зажигания, под капотом раздался скрежет, и заклокотавший движок медленно потащил динозавра отечественного автопрома через поле.

В пансионат Матвеич и Хрулёв возвратились к вечеру. Первый повидал семью, отвезя жене получку и кое-какое барахло, по-видимому ещё стоящее на балансе пансионата, второй же сделал все дела, которые планировал за поездку. Хрулёв принял душ и с парой бутылок пива направился к Тамаре.

Потягивая каждый свою бутылку, он и она сидели на лавке, под ветвями ели и прощальными бликами упавшего за горизонт солнца. Оба курили. Клубящиеся дымки сигарет переплетались над их головами самыми причудливыми образами, олицетворяя собой бесконечное многообразие комбинаций жизненного калейдоскопа.

Хрулёв закончил краткий рассказ Идеи Тамаре и поинтересовался её мнением. Мнение было хорошим. Секс был отличным.

Август последними утекающими днями плавно переливался в осень. Наглая жара переходила в благородный комфорт сентября лёгким хрустом первой опавшей листвы под ногами. За прошедшие полтора месяца Хрулёв сумел договориться со своей Совестью. Переговоры были долгими, жёсткими и мучительными. Порою с пропавшим сном, местами с гранью отчаяния.

Неотъемлемой частью реализации Идеи был массовый обман населения и родителем этого обмана должен был стать человек, взиравший на Нестора из зеркала. Ответственность за столь масштабную ложь, даже ещё не свершившуюся, уже тяготила тонко организованную душу Хрулёва. Однако, время и способность человека к самоубеждению всё – таки сумели свести практически на нет несмолкающие душевные терзания. Нестор прочувствовал грандиозность и масштаб мероприятия, а так же уникальность подобного жизненного шанса. В свои сорок два он чётко понимал – это его лебединая песня и больше Судьба не предложит ему подобной возможности. Хрулёв осознавал – на карту будут поставлены его профессионализм врача, репутация учёного и имя человека. К тому же, мероприятию предстояло посвятить все свои силы и время.

Нестор долго и аргументированно вёл переговоры с Совестью, раунд за раундом приводя всё более весомы аргументы и обоснования посвящения себя Идее. И теперь, полностью избавившись от внутреннего дискомфорта, он приступил к осмысленной проработке подробного плана действий. Из отдельных маленьких и невероятно хрупких кирпичиков замешанных на психологии, религии, чувствах, манипуляциях, расчёте и материально-временных затратах, Нестору Хрулёву, увлечённому своей профессией учёному и человеку предстояло возвести стену, на которой его имя будет вписано размашистыми буквами Поступка в скрижали истории психиатрии.

За пролетевшие полтора летних месяца Нестор наладил тёплые, почти дружеские отношения с Костиком. Появились доверие и девять новых кругов. Персонал пансионата качественно выполнял свои обязанности, пациенты не менее качественно шли к своим индивидуальным хэппи-эндам, а потому до кругов возле кочегарки никому не было никакого дела.

Кроме служебного телефона, зажигалки и пачки сигарет в карманах докторского халата теперь прописались ручка и блокнот, в который Нестор записывал свои мысли по поводу реализации Идеи, озарявшие его разум, зачастую, в самые неподходящие моменты. Просыпаясь и засыпая, доктор обдумывал варианты, отвергал и принимал версии, понимая, что права на ошибку у него нет. Иногда сны подбрасывали какие-то образы, сюжеты с религиозной основой; Нестор, проснувшись, отыскивал объяснения в интернете, а когда найти ничего не получалось – просто фиксировал увиденное во сне синопсисом.

Двенадцатого ноября основной план реализации Идеи был готов. Он поместился бы в три листа формата А4 печатного текста и не уложился бы в разуме среднестатистического обывателя. К счастью, миром движут не они. Самые большие и яркие шаги в истории человечества делались маленькими и неприметными людьми, смотрящими на мир ненормальным с общественной точки зрения взглядом. Эти люди стояли за годами трудов научных открытий, за интригами, приводящими к мировым войнам, за тайными финансовыми сговорами и махинациями в пыльных кабинетах, трясущие своими последствиями всю планету. Всё, что обычному отформатированному эпохой человеку кажется недостижимой фантастикой или глупостью, у одного, максимум двух процентов людей вызывает искреннюю заинтересованность, и лишь десятки из этих, загоревшихся идеей, способны ринуться в воплощение задуманного.

Воплотить задуманное Хрулёв не мог и это он понимал с самого начала. Чтобы раскрутить, например, безголосую певицу олигарху отцу потребовался миллион долларов и все наработанные десятками лет связи. У Хрулёва не было ни миллиона долларов, ни связей. Была лишь Идея, нокаутирующе дерзкая, цинично смелая, бредовая по сути и продуманная по воплощению.

Изучение личности сегодняшнего Костика-Исалия занимало основную часть нынешних интересов Нестора. Этот пациент незаметно сам собой стал для него номером один в жизни. Естественно, доктор своими действиями этого не показывал, и в паре часов ежедневных неутомительных бесед выуживал рыбку из самой глубины сознания главного героя его предстоящего опыта.

Сначала с любопытством, а теперь уже с ощутимо нарастающим прикладным интересом Хрулёв изучал главы Нового Завета, касающиеся второго пришествия Христа. Конечно, ни человек, ни психиатр в Хрулёве не верили в реальность прочитанного, но память предусмотрительно откладывала в подсознание потенциально нужную информацию, сплетая отдельные элементы в звенья, составляющие витиеватую цепь психологического аспекта воплощения Идеи.

Как и в любом стартапе перед Хрулёвым встал главный вопрос – где взять деньги. Предстояло раскрутить не певицу и даже не новый бренд, что даже дороже. Проект Хрулёва превосходил вышеупомянутые «аналоги» по масштабности минимум на порядок и представлял собой, по крайней мере за последние лет сто, никем ранее нехоженую тропу в буреломе российского медиапространства.

Денежную часть Хрулёв гипотетически мог возложить только на знакомого пока только со слов Дарика московского олигарха. Понимая, что коммерческие и иные предложения новых проектов такие люди получают часто, Нестор заморочился составлением текста письма, прочитав которое у гипотетического спонсора не возникло бы желания сразу отправить его в компьютерную корзину. В течение недели текст письма был рождён. Каждое слово, последовательность предложений, аргументация, были продуманы с точки зрения психологическо-информационной модели восприятия новой информации, присущей людям высокого, как бы выразились некоторые, ранга. Хрулёв профессионально просчитывал людей, и несколько раз в жизни ему приходилось общаться с птицами заоблачных высот.