Виктория Чуйкова - Плата за любовь. Роман

– Могу тебя попросить? – Сонно, повернув слегка голову, произнесла вдогонку. – Принеси минералки. Не могу пить их воду, изжога мучает.

– Принесу! – Прикоснулся он губами к плечику. – Спи, я не долго.

– Угу!

Любовь – это наркотик! Болезненный, истощающий тебя изнутри. Разрушающий твой разум галлюцинациями, вселяющими в сердце и душу подозрения. Инкубирующий болезнь.

Да, Любовь – это наркотик! Но, единственно утонченный, изящный и безобидный, если душа твоя чиста. Получив его – разум познает блаженство и знакомство с Раем, в который стремиться твое сердце. Наркотик…, прививающий выздоровление.

Прошлые ссоры и недопонимания были напрочь выветрены питерскими ветрами. Посетив всего один театр и пару музеев, Вел сказала:

– Хочу домой. Меня просто убивают невкусные парадные и застоявшаяся Нева.

– Застоявшаяся? – Эд посмотрел на воду, косые волны которой с силой бились о парапет, загоняя под мост вместе с окурками и прочий плавающий сор. Взял ее за руку и, перебежав проезжую часть, открыл дверь. – Парадные. Прямо как ленинградка.

– Конечно парадные! Как можно назвать подъездом это великолепие? – ответила Вел, поднимаясь по широкой лестнице. – Если бы не запахи, я бы еще больше восхищалась.

– Запахи…. – Эд даже принюхался. – Я не слышу. Что тебя раздражает?

– Только не смейся и не спеши противоречить. Запахи веков наслоились друг на друга, смешались, сбились в коктейль – Маргариту.

– Почему Маргариту?

– Крови много. Даже ты тут пахнешь по-иному.

– Прямо анти поэма Питеру! – чистосердечно рассмеялся Эд. – Написанная вампиренком.

– Что?! – сомкнула она брови и оглянулась.

– Ну, ты же сама сказала: «Невкусные парадные, застоявшейся реки». Осталось пару строк добавить, типа: И львы однообразные, и злобные мосты.

Вел стукнула его кулачком и не сдержала смех:

– Прекрати издеваться, Лермонтов – Есенин! – как же она его любила, как же ей не хватало его, всего, от кончика волос, до самых пяток. С умом и мудростью, к которой она тянулась. С покладистостью, что, как она знала, была только к ней, ну, и сестре и маме.

– А почему не Пушкин или Маяковский? – удивился Эд, не тому, что сравнила с поэтами, а тому, что именно с такими, чьи судьбы были ему так близки.

– Я задумаюсь, может ты один из них.

****

Вел постоянно, на протяжении нескольких недель, мучила изжога и усталость. Списывая на волнение, перелеты и долгое недоедание, она боролась с этим, ни словом не обмолвившись мужу. Эд же просыпался по утрам, с давно позабытым ощущением жадного и радостного нетерпения, какое бывает только в детстве, когда каждый новый день манил продолжением увлекательной и вечно новой игры. Он баловал ее и выполнял любые желания, будучи наполненным счастьем, как в те, первые дни женитьбы и не замечал ее недуга.

Воздух родного города и стен любимого, собственного дома, не спасал Вел от недомогания. Она все больше худела, перебирала в пище, хотя и запихивала в себя намного больше обычного, стараясь именно едой погасить внутреннее жжение. Появившиеся круги под глазами уже не скрывал даже макияж.

– По-моему нам пора везти тебя на Юг. – проговорил Эд, одним ранним утром. – Скоро сентябрь. Придет вызов на учебу, а ты словно в концлагере побывала. Бледный мой вампирчик.

– Хорошо, поехали. И я посмотрю все свои любимые фильмы, настроюсь на творческую волну, а главное, буду целыми днями валяться на берегу, загорая.

– А мне будет позволено быть рядом?

– Даже не мечтай…. отсутствовать! Ты дал слово.

– Помню. – радостно произнес Эд и, как блаженный, принялся выполнять милые капризы.

Август, юг. Кругом природа устало начинает плести рыжую косу и только здесь, все в самом разгаре – зелень еще сочна, море – наконец нагрелось, солнце накладывает ровный загар и пахнет бархатным сезоном. И во всем этом великолепии приютился их «маленький» домишко в четыре этажа, в три корпуса и массой пристроек. Где без связи, даже если захочешь, никого не найдешь. Это родовое гнездо, было восстановлено руками мужчин, практически из руин, по первоначальному проекту, сохранено в деталях и оснащено современными технологиями.

– Вел! – радостно закричал Ник, заметив их еще издали. – Ну, наконец-то! А худенькая, просто жуть! Как же мы все соскучились. Беги, семья вся в большом зале, вернулась Лера – демонстрирует новые познания.

– Ник! – обняв и целуя деда в щеку, Вел ощутила полную отраду от возвращения в семью. – Ты не меняешься!

В зале было шумно, Лера, их приемная с Эдом дочь, но любимая и балованная всей огромной семьей, пела шутливую, детскую песенку, Ев припомнив подпевала, а остальные смеялись.

– Хочешь промелькнуть незамеченной? – обдавая жаром губ, спросил Эд, держа увесистые сумки в руках.

– Нет, к ним! – она провела щекой по его плечу и сделала шаг вперед. Сумки, видимо, нарочно поставленные громко, привлекли к ним внимание.

– Беглянка! – крикнула Ев, вскакивая с места.

– Мамочка! – завизжала Лера.

– Доча! – ахнула Виен.

– Эд! Ты что, ее не кормил?! Или это от бессонных ночей, после встречи? – критически поворачивая Вел вокруг оси, бросал колкости Дэн.

– Прекратите! А-то опять сбегу. Я все та же, такая же. И гардероб не поменяла.

Расспросы – ответы, комплименты и наконец, замечания о долгом молчании.

– Как же я вас люблю! – констатировала Вел, как факт перерыва разговора до «потом».

– Все, все! – утаскивая ее, произнес Эд. – Мы голодные. Кормят нас байками. Пойдем, родная, от этих извергов! Я еще тебе и подарок не показал.

– Какой такой подарок? – следуя за ним, скользя по начищенному полу, спросила Вел, как только они покинули место всеобщего сбора и свернули в свою, правую часть, второго этажа.

– Сейчас сама увидишь! – поставил сумки, открыл перед ней дверь, пропустил вперед и, внеся поклажу, выскользнул в кабинет, достал ларец, взгромоздил его в центр стола, вернулся и, прикрыв ей глаза рукой, подвел к столу. – «Але-оп»!

– Опять! Голубая… – то ли радуясь, то ли растерявшись, Вел присела на краешек стола и провела по ларцу рукой. – Эд! Подай, пожалуйста, водички. – выпила полный стаканчик и поняла, что не загасила жажду, наполнила второй.

– Опять изжога?

– Угу!

– Не отпустит, измучаем Дэна, он – то уж знает, что с ней делать.

– Значит следующая! – Вел вернулась к ларцу. – Чего ждать?

– Ну, почему, что-то надо ждать? Я о негативе. Может эта у нас к счастью! Голубая же, как мечта!

– Это какая же она по счету?

– Пятая! – напомнил Эдгар. – Я никому не говорил, признаюсь, просто забыл о ней, пока не переступили порог дома.

– Спасибо, родной! – Вел крепко прижалась к нему и поцеловала. – Она самая красивая, отнеси к нам в спальню, пожалуйста.