Виктория Чуйкова - Плата за любовь. Роман

– Дед, привет! Как вы там?

«Нормально!» – спокойно и радостно ответил Ник.

– А Вел? – Эд уже предчувствовал нечто тяжелое, отчего торопил деда, не слушая, что он сам скажет.

«Так она уехала, уже два дня как». – опять просто ответил Николя, даже не подозревая о мыслях внука.

– А куда? – последовал следующий вопрос и Ник сомкнул брови, вслушиваясь в настроение Эдгара, ответил честно:

«Не знаю, сказала по делам. Эд, я же не спрашивал.»

– Как ты мог!? – не сдержался, накричал и испугавшись, что может обидеть или расстроить своей подозрительностью, добавил: – Вдруг, что-то случилось?

«Не выдумывай! Она мне звонила, все у нее в порядке».

– Звонила…. Ну, тогда пока. Да! У нас все сложилось. – Эд отключился и, не задерживаясь, пошел к Виен:

– Скажи мне, что происходит?

– Эд, ты о чем?

– О молчании Вел.

– А что с ней не так? Или что в этом не так? – Виен пожала плечами, прося зятя пояснить проблему, свою нервозность и внешний вид. Эд был взъерошен, растрепан, что совершенно не вязалось с его принципами. – Мы давно не созванивались. – однако Эдгар не слышал ее, он был на своей волне, понятной только ему, ну и Виен, совсем немного, ровно настолько, насколько Эд не контролировал свои мысли:

– Это правда?

– Конечно! Ты же звонишь ей, мне все известно от тебя.

– Она молчит со вчерашнего дня.

– Вот как! Значит, у нее на это есть причина. Эд! Не беги вперед паровоза и не заводи себя. Вел, как и Ев, иногда надо помолчать. Они в меня. И ты это знаешь.

– Ви, я волнуюсь!

– Эд, я действительно не знаю, что происходит, но и предчувствия плохого у меня нет! Дай ей день, пожалуйста.

– Если она сегодня не позвонит, я лечу домой! Мне вообще не стоило уезжать! Тем более оставлять ее одну.

– Стоило! Вы последнее время, как бы мягко сказать, не находили общего языка. И вам нужна была передышка.

– Передышка?! В чем?

– В спорах!

Эд лишь усмехнулся и ушел собирать вещи, заранее зная, что звонка не будет.

Двадцать четыре часа показались Эдгару неимоверно изнуряющие. Холодно попрощавшись со всеми, уехал в аэропорт. В ожидании вылета, не прекращал жать на кнопку запрограммированного номера жены.

По приезду в имение, пронесся по холлу, перепрыгивая через несколько ступеней, взбежал на свой этаж, пробежал длинный коридор и, распахивая двери, добрался до гардеробной. Жены нигде не было, как и некоторых ее вещей. Совсем немногих, но даже на первый, скользящий по сторонам взгляд, было ясно – уезжала не на день.

– Где Вел? – спросил он у горничной Катерины, вызвав ее к себе.

– Она мне не докладывалась.

– Понятно! – Эд принялся искать Николя. – Дед! Не приезжала?

– С приездом, внук! Не приезжала, но звонила вчера вечером. У нее все хорошо, сказала, вернется, как освободится.

– Ясно, что ничего не ясно! – Опустив плечи, поплелся к себе, зашел в кабинет и присел напротив ее портрета: – Я привез тебе подарок. Вот, купил по дороге в аэропорт. Случайно увидел в витрине. – Эд достал ларец, точную копию их, так неожиданно возникшей коллекции.

Голубой аквамарин, местами отдавал синевой, немного зеленью, резные углы, так же кованы золотом и никакого замочка, для открытия крышки. Одно отличие – в центре сидел маленький ангелочек, с мячиком в руках. Отодвинув ларчик в сторону, открыл комп. Внизу вспыхнул красный квадрат. Он обрадовано нажал: «Милый, любимый, мудрый мой Эд! Единственный мужчина в моей жизни и мой муж! Я безумно тебя люблю. Так сильно, что иногда, кажется, еще один шаг, один взгляд, и я сойду с ума или возненавижу тебя за это. Дорогой! Я растворяюсь в тебе и своей любви, теряя себя. Я забыла обо всем на свете! Мне очень важно побыть одной. Совсем немного. Не мучай себя и меня. Я позвоню, а затем приеду сама, когда пойму что готова к этому.

Люблю, люблю и еще тысячу раз – люблю тебя! Целую, твоя и только твоя. Гелио».

Он гневно опустил крышку и ушел в спальню. На подушке лежало письмо, ее рукой выведено: «Прочти, пожалуйста!»

Развернул – побежали строчки, вонзаясь сначала в глаза, разрастаясь в мозгу и падая тяжелым грузом на сердце: «Знаю, злишься. Не надо! Иногда любовь заходит в тупик. Я найду выход. Я просто обязана его найти, ради нашего будущего. И буду с тобой. Всегда! Я.»

Эд приложил к губам лист бумаги и ощутил слабый аромат. Нервно выскочил из комнаты, распечатав электронное послание, сложил пополам и убрал в тот же конверт. Прикрыв глаза, всунул конверт в карман. Взял саквояж, прошел в гардеробную, собираясь разложить вещи. К ногам упала ее блузка, подхватил и повесил на плечики. Напрочь забыв о своих намерениях, разложить свои вещи, выскочил на балкон и, достав конверт – перечитал оба письма.

Первые двое суток в пустых комнатах их части дома, стали для Эда Адом. Эдгар. Старший сын Жана, взрослый мужчина, проживший почти девяносто лет, на первый взгляд выглядел как тридцатилетний, выхоленный мужчина, уделяющий себе намного больше внимания, чем принято в обществе. Но это только на первый взгляд, пока не встречался с его глазами, полными мудрости и внимания, пока он не начинал говорить. Каждое его слово, произнесенное уверенным, тихим и мягким голосом, долетало до собеседника и укоренялось в сознании. Помимо этого, Эдгар умел слушать, замечал любые мелочи и никогда не осуждал глупость. Он считал таких людей обделенными, но, делая выводы, держал на расстоянии. Встреча с Валери перевернула его самооценку, и он полностью, без любого остатка, отдал себя ей, погрузившись в ее желания, окунувшись в ее жизнь с головой, слившись с ней, раз и навсегда. Эта двадцатишестилетняя, рыжеволосая девушка, с глазами цвета моря, как солнечный луч озарила его жизнь новым светом. И, хрупкая девушка, но немного резкая в общении, обладая сильным, даже волевым характером, могла скрутить его волю так, что Эдгар терял голову, забывал обо всем на свете. Так было в первый год их жизни, когда она, жертвуя собственной жизнью, ради него, отдала себя на растерзание темным силам. Так произошло и сейчас, когда жена, по непонятным ему причинам, игнорировала его. Эд забыл все и всех. Его глаза, цвета гречишного меда, тускнели до матовости гуаши, черные, блестящие волосы, волной спадающие к затылку, приобретали вид грязной соломы и торчали во все стороны, его упругое, в меру накаченное тело сутулилось, горбилось. Кремовый цвет лица серел, выдавая прожитые годы, с каждым часом раздумий покрываясь морщинами. Легкая походка, превращалась в шаркающие шаги старика…. Он сбрасывал любой звонок, боясь пропустить ее. Спешил к городскому телефону, торопясь первым поднять трубку, затем перенес аппарат в спальню, определил прямо на кровать. Ел в одиночестве, сидя у аппарата, избегая любых разговоров, как с дедом, так и с персоналом. На третьи сутки глаза начали улавливать окружающие предметы – заметил диск, ее фильм на подаренную ей песню. Включил и, дав волю слезам, просмотрел до конца. Достав Виски, поставил повторно, пил прямо из горла. Уснул под энный просмотр, прямо на диване, в обнимку с пустой бутылкой. Проспал почти сутки, а проснувшись, привел себя в порядок: побрился, сделал всего один глоток эликсира, как толчок мозгу, надел свежие вещи, прихватил не разобранный саквояж, взял моторку и поплыл на тот берег, в их летний домик, поговорить с ИВ. Посетил все: ресторан, агентство жены по проведению праздников, переговорил с администратором, вытягивая нужные ему сведения и, не оставляя подозрения, поехал в город. Ее нигде не было, уже много времени. Убедившись, что дела шли хорошо кругом, включая редакцию, свою юридическую фирму и клинику брата, выпил кофе в ресторане, несмотря на позднее время, наведался в их городской дом и квартиру родителей, даже не думая о сне, поехал назад. Бросил машину у ворот, не простившись даже с ИВ, спустился к причалу и под утро вернулся в поместье. Устало упал на диван и вот тут, устало отключился.