Виктор Самуйлов - Нет предела

Вечерами проводил тренировки с офицерами. Расстилали маты на волейбольной площадке, и часа три отрабатывали приемы. Сарин работал с ожесточением. Офицеры жаловались: «Ты что, Олег, звереешь, мы же не дрова». Подполковник Григорьев, бывший борец, классик в тяжелом весе, не раз сам гулко падал на подстеленный мат, попадаясь на прием Олега. Борцы – тяжи физически очень сильны, но в виду малой конкуренции, технически готовы слабовато. Сарину никакого труда не составляло раз за разом, себе в удовольствие, под одобрительные смешки смачно прикладывать особиста. Тот не обижался, кряхтел, поднимаясь с матов, и ворчал на нытиков: «Ну что ж вы как девицы, или лень раньше вас родилась! Пригодится в жизни. Вот случай могу рассказать». «Верим, верим», – галдели штабные, пытаясь улизнуть с занятий. Считали дело это, конечно, хорошим, стоящим, и без сомнения, полезным. Но, как говорится, есть и более приятные способы развлечения. Женщин в городке хватало: не очень с помятыми боками погусаришь.

В один из таких вечеров Новиков вызвал к себе Сарина.

– Садись поплотней, разговор серьезный, – выглядел полковник озабоченным. С грустью и сожалением взглянул на Олега, – Ну что, капитан, Сарин Олег! Вилась веревочка, а и тоньше стала. Не конец, нет! Я не о том, что ваша проделка с документами раскрыта, нет. Тут хорошо: очередное звание – майор капитану Максимову присвоено, и орден у тебя есть, Красной звезды, поздравляю! Достойная награда – заслуженно! Один лейтенант чего стоит! Опять же не в этом дело, – потер правый бок рукой, – болит. – Отвернулся к сейфу, бросил в рот что-то, запил водой прямо из графина. Видать сильно прихватило – поморщился, – извини, приболел немного. Да и пора. Хотел еще немного поработать, но… печень, – внимательно посмотрел на Олега, – Чуешь, к чему клоню?

У Олега вмиг заледенело внутри, ухнуло тягучим больным взрывом: «Как же мы, Марина?»

– Вижу, понял. Вот я и думаю: оба вы сумасброды. Захлестнула любовь, с головой накрыла. Ничего не видите, не понимаете. Я приветствую, рад за вас. Но… но… молоды, глупы, – полковник прошелся по кабинету. Остановился за спиной Сарина. Как в беседке, положил руку на плечо, чуть сжал, – Виноват я перед Мариной. Думал, уж она-то счастье познает, – помолчал, сумрачно продолжил, – Любовь!.. Дай Бог, сохранить вам ее, выжить в этом аду! – и сразу же без перехода, – просит майора Максимова к себе в отдел подполковник Григорьев. Не ошибусь, что на днях придет приказ о назначении его начальником особого отдела армии – очередная звездочка на погон, это уж как положено. Не тебе объяснять: если у нас просят или предлагают, ответа «нет» услышать никто не предполагает, тем более в таком ведомстве, – Новиков сел в кресло, чуть прислонился правым боком к столу, придавил боль ребром: мешки под глазами налились водяной синевой. – Тебя прошу! Возьми себя в руки! Ты же летчик, боец! Ни взглядом, ни во сне, ни наяву – не противься переводу. Навредишь не только себе, о других подумай. Черт с нами!.. – Новиков стукнул кулаком по столу, о Марине подумай!

Олег молчал. Глухое раздражение злой волной захлестнуло мозг, хотелось крикнуть: «Что вы за нас думаете, решаете?.. не трогайте!.. Мы… что мы… что!..» Сдавил пальцы в кулак: побелели костяшки, ногти впились в ладони. Как, просыпаясь, тряхнул головой.

– Ну и молодец! – облегченно вздохнул Новиков, я в тебе не сомневался. Любовь? Жертвенность? – с болью добавил, – Выбирать, решать сильному. Понятно, что спросить не ского за этот выбор… а как жить то сильным? Перед кем ответ держать? Кто спасибо скажет? – махнул устало рукой, – иди, думаю, в ближайшие дни все решится. Иди, увидимся.

Кошмарная ночь! За эти долгие часы о многом передумал Олег. Логинов говорил: мусульманская вера: ее значение, смысл – это фатальная неотвратимость судьбы, которая подвластна только воле всевышнего. Черт бы драл все эти веры, судьбы, смыслы жизни! Кому они подвластны: низшим силам, высшим? У Олега, у него, нищего офицера, – только низшим, злобным, подлым силам! Смысл… судьба!.. Какое-то темное, бездушное существо ведет его по жизни, отбирая по дороге близких друзей, любимых, лишая возможности дышать свободно, заставляя осторожничать, хоронится, боятся за сегодня, завтра. Ну и что получается? Что получается? В чем смысл его жизни? Какая цель? Любить? Чтобы его любили? К чему стремиться? Мчаться, замирая сердцем, презрев все преграды навстречу Марине? Но это же пошло, нас так не учили, низменно, недостойно мужчины. Неужели он существует только для удовлетворения своих прихотей: спать, есть, любить, размножаться? Да! Прав Новиков! Выбор сильного – борьба – это по мужски. Остальное – слюнявая чепуха. Но Марина? Сердце, глупое сердце кровоточило, ныло. Стальным раскаленным гвоздем в мозг: ты ведь любишь! Тебя любят! Это много, это огромно, необъятно, это – жизнь! Какой к черту, фатализм! Нет, нет!.. Вспомни пыльную конторку, все вспомни!.. Олег бил кулаком по железной спинке кровати: нет, нет, нет… Обессилено откинулся на спину. За окном, где-то на окраине города протакала очередь, послышались хлопки выстрелов, еще одна очередь, все стихло. Что ж ты, дорогой? Смирись. Может, – борись? Борись с собой, вот с этим желанием любить, жить. Тут война, ты знал, на что идешь. Что мечешься? Ведь будет так, как будет. Вспомни, что сказала Марина: «Бузи, противься, но произойдет так, как произойдет!»…

К девяти утра Олег был в штабе армии. Командующий официально поздравил его с очередным званием, с наградой «Орден Красной Звезды». После того, как прозвучала команда: «Разойдись!» – к Олегу подошел, раскинув огромные ручищи, Григорьев. Да и не только он: знакомые офицеры затискали в поздравлениях.

– Как обмывать будем, где? – деловито осведомился майор Андреев, – может, в столовой организуем?

Особист сдерживающе шевельнул могучим плечом:

– Нет, мужики, зачем лишняя помпа, все ж война идет. В комнате у Николая посидим… ничего, потеснимся. Ну, а пока, разбегайтесь братцы, именинника командир ждет.

Григорьев, поддерживая Олега за локоть, повел в сторону штаба. И как уже о решенном заговорил:

– С командованием все утрясли, дня три покантуешься тут. Нужно… формальности кое-какие уладить: инструктаж и т. д. Отправишься в командировку. Да, кстати, – искренне спохватился Григорьев, – может ты не согласен, а я прям в наглую, как танк, пру? Скажи, не стесняйся.

– Нет, нет, – поспешно взбодрился Олег. – Я и так засиделся тут.

– Конечно. Как у тебя с языком?

– Здрасте, до свидания, пить, есть, руки вверх…

Особист с сомнением посмотрел на Сарина:

– Не темнишь, майор? Ребята говорят – неплохо изъясняешься. Скромничаешь?!

– Есть немного.

– Молодец! Иди, готовь праздник.