Иван Алексеев - Лебединое озеро. Повести и рассказы

Звучит пьеса флейт и скрипок. За ней – оживленный праздничный танец. Его сменяет танец двоих – сюита из четырех номеров: трогательное задумчивое знакомство, грациозный вальс, густое ритмичное усложнение и возвращение к начальной мысли, обогащённое голосом флейты.

А вот танец-песня, исполненный мягкой русской созерцательности. Песенную грусть создает скрипка. Не выдержав её тоски, вступает певучий гобой. Вскоре меланхоличность уступает действию, и песня переходит в быстрый галоп. Скрипка и здесь на высоте.

Новый вальс – диалог бравого корнета и первых скрипок с игривыми кларнетами.

Быстрый галопирующий танец.

И прощальный танец перебравшего вина наставника принца.

Учитель трогательно смешон, беспомощен, падает. Весёлый быстрый общий танец, к которому переходит музыка, сглаживает впечатление о досадной неловкости.

В зале зажигают все свечи. Один из гостей напоследок предлагает танец с кубками в руках. Танцуют все, под громкую музыку в ритме полонеза: «раз – два-три – че-ты-ре», – с изящной перекличкой деревянных и струнных инструментов, возгласами труб и перезвоном колокольчиков, подражающем звону бокалов.

В вечернем небе появляется стая лебедей, и звучит чарующая песня заколдованных девушек, полная нежности и печали. «Раз – три-че-ты-ре-пять – раз-два – раз-два – три-че-ты-ре-пять». «Па – па-па-па-па-па – па-па – па-па – па-па-па-па-па».

На сцене приковывает к себе внимание танцор в черном. Уже давно он ведёт себя так, как будто знает всех, и все знают его. Играет роль лучшего и преданного друга принца. А теперь указывает подвыпившим гостям на птиц, предлагая славную охоту.

В древнем предании зло воплощал образ страшного филина, владельца сказочного озера, заколдовавший девушек в лебедей. Краснов этого не знал, и, видя выделяющихся на фоне кордебалета принца в белом и танцора в чёрном, придумал себе то, что было ему понятнее. Видел он белое и чёрное. Понятны ему были двойственность человеческого сознания, одновременный зов крови и души, вершимые одними руками добро и зло.

Чёрный танцор, то и дело обращающийся к принцу, и танцующий не хуже, а даже искуснее Зигфрида, – это «альтер эго» принца. Так понял Краснов чёрного человека, и это понятие будто подтвердили ему трепетно взволнованные аккорды струнных инструментов в концовке вечеринки.

На сцену упал занавес и почти сразу, не давая зрителям привыкнуть к наступившей гулкой тишине, медленно поднялся, открывая фантастический мир грёз с минимумом декораций.

Яркий месяц осветил скалы и озеро, по которому, под соло гобоя, трогательно выводящего лебединую песню, поплыли в танце прекрасные птицы, первая – с короной.

В мелодичное «раз – три-че-ты-ре-пять – раз-два – раз-два и три-че-ты-ре-пять» постепенно вкрапляется драматическое звучание. Оно нарастает оркестровой мощью, и вот уже точно порывы бури налетают на тихое озеро. Несколько раз ветер кружит вокруг него со всей силой и плавно сбавляет свою прыть, почти стихает, словно находит тайну, которую искал.

На берегу озера появляются Зигфрид с друзьями. Они видят стаю птиц, которые быстро скрываются. Из развалин к принцу выходит принцесса Одетта, умоляя его не стрелять в лебедей. Её танец сопровождает нежная мелодия гобоя. Он рассказывает юноше печальную повесть про то, как волей злого гения она с подругами была превращена в птиц. Ночью, когда их никто не видит, они могут обернуться девушками и помечтать о любви, беззаветной, не знающей колебаний, готовой на жертвы, которая только и может победить чары их господина.

Гобою ласково отвечает, утешая, виолончель. Принц помогает танцу девушки, он поражен её красотой.

Колдун подслушивает разговор принцессы и принца. Над парой пролетает зловещая тень, взволнованную музыку рассказа-вальса прерывают аккорды труб и тромбонов. Но семя любви уже упало на благодатную почву и прорастает надеждами. Оркестр играет пылкое расставание.

Вереница лебедей окружает Одетту под трепетно беспокойную музыку. Здесь же Зигфрид, исполненный признательности. «Перестаньте, он добрый», «Успокойся, рыцарь», – отвечает она им и принцу в танце, снова под соло гобоя, продолжая свою мольбу.

За ней танцуют лебеди-подруги, соло и группой. Вальс открывает эти танцы и проходит по ним рефреном: «Раз – раз-два-три – раз», «раз-два-три – раз-два-три».

Общий вальс сменяет игривый танец принцессы лебедей под мелодию скрипок, затем флейт.

И «раз – раз-два-три – раз» – повторение вальса.

Потом – танец маленьких лебедей. «Па-па-па-па – па-па – па-па», – наивно грациозный, под трогательно простую музыку двух гобоев, поддержанных аккомпанементом фагота.

Прозрачные аккорды арфы открывают любовный дуэт Одетты и Зигфрида. Скрипка и искренний танец передают робость и одушевление влюблённых. Звучат отрывистые, трепещущие звуки гобоев и кларнетов. Забирающая главенство виолончель, танец Зигфрида, вторящие им певучая скрипка и танец Одетты – понятная без слов песня любви расцветает всё ярче.

Снова общий танец – новое, седьмое проведение вальса в усиленном звучании. И после оживленной коды возвращение тревожной лебединой песни: «Па – па-па-па-па-па – па-па – па-па – па-па-па-па-па».

Чувство к Одетте всё больше овладевает принцем. Под гром труб он клянётся ей в вечной любви. Принцесса пытается его остановить, ведь если он нарушит клятву, она с подругами навеки останется во власти чародея! Но Зигфрид уверен в себе.

Драматизм музыки нарастает, воспроизводя эпизод встречи влюблённых. Танцор в чёрном кружит вокруг пары. Аккорды труб и тромбонов прорываются сквозь мощь оркестра.

Наступает час прощанья. Над лебедями, уплывающими по озеру, нависает зловещая тень филина. Стихая, звучат лебединая песня и вторящие ей тромбоны. Занавес опускается.

Теперь всё, что построил Чайковский на явной и обратной сторонах мира, готово к решительному действию.

***

Красновы, как и многие другие зрители, не сразу переключились на антракт и некоторое время продолжали сидеть в своих креслах при ярком свете. Самые продвинутые уже убежали в буфеты, когда Краснова заговорила о вкусненьком.

Она не хотела вставать на припухшие в босоножках ноги. Краснов не хотел идти один. Всё-таки встали и пошли вдвоём.

Потолкавшись в общем потоке, они выбрались из зала на лестницу, которая при внимательном рассмотрении оказалась не совсем белой: перила белые, а мраморные ступени серые, с тёмно-зелёными волнистыми прожилками. Краснова вцепилась руками в перила на верхней площадке, рядом с жёлтой ногой светильника-канделябра, и сказала, что в босоножках дальше не пойдёт, а «шлёпки» из сумки доставать не будет.

Буфеты под Красновыми видны как на ладони. Оголодавших от музыки зрителей набралось туда порядочно.