Александр Сафронов - Гуд, но не очень. Сборник рассказов

Неприятности на работе.

Игра сразу не задалась, пошла наперекосяк и через одно место. Через какое именно, конкретизировал, выбежавший к боковой линии, тренер «Молота» Алексей Данилыч. Между собой игроки звали его Торшером. Тень от долговязой фигуры Данилыча, отброшенная на лысое, без единой травинки футбольное поле обосновывала выбор прозвища.

На игровой установке перед матчем, Данилыч минут пять двигал по столу пачку дефицитных сигарет «Союз-Апполон» , обозначая командные действия и дважды упомянул Йохана Круиффа. Философию тотального футбола, преподанную голландской сборной на недавнем чемпионате мира, Торшер изложил конспективно. А в конце выдохнул:

– Хорошо бы гол забить… сразу.

– Лучше два! – дерзким эхом отозвался дальний угол раздевалки.

Дерзил, судя по всему, Валера Сабадаш. Саба был любимцем местной, не измученной аллергией на горячительные напитки, торсиды, а его звёздный статус, подчёркивали автомобиль «Москвич-412» и личное знакомство с директором завода-гиганта, приёмным детищем которого и была команда «Молот».

Ведь, советский спорт, в отличии от советского балета, значился занятием непрофессиональным. Поэтому если по сцене Большого театра грациозно перемещались балерины, то столбы пыли, на футбольном поле города С. поднимали «фрезеровщики» и «электромонтёры» местного завода-гиганта. И судя по зарплатной ведомости, Валера Сабадаш относился к золотому фонду научно-технического потенциала предприятия, хотя на заводе бывал только в день получки.

Торшер колкость проигнорировал, но тут нашлись скептики и у голландской модели игры:

– Данилыч, так там же лужа, размером с Белое море!

Боевой дух выходил из команды, как пузырьки из бутыли с брагой. Чтобы прекратить брожение, тренер грозно рявкнул:

– И что теперь?! Ноги боишься промочить? Хватит болтать! Марш на поле!

На выходе из раздевалки, Жора Малмыгин озвучил свои сомнения:

– Мужики, я не понял: по какой системе играем?

Кто-то из полузащитников буркнул:

– У нас одна система: «бей-беги».

Своим появлением на свет футбольное поле города С. не нанесло видимого урона земной поверхности, сохранив особенности местного рельефа. И если рассуждать категориями огорода, яма перед левой штрафной площадью («левой», это если стоять лицом к покосившейся деревянной трибуне стадиона.) имела глубину незначительную.

И в этой ямке на футбольном поле, не избалованном дренажом и травой, к осени, играла зябью водная гладь.

Но сравнение данной лужи с Белым морем нельзя назвать удачным, потому как и контуры водоёмов были абсолютно не похожи, и островов, как в Белом море, в луже не наблюдалось.

Лужа разлеглась перед штрафной площадью, в центре, поэтому атакующей команде следовало активнее использовать фланги. В принципе, это не противоречило философии игры Круиффа.

У Жоры Малмыгина случались матчи, после которых и великий Йохан восхищённо показал бы ему большой палец, если бы нелёгкая занесла голландца в город С. Но были в карьере форварда Малмыгина и провальные игры. И когда Жору спрашивали, от чего это зависит, он только пожимал плечами:

– Хрен его знает! Похоже, всё зависит от первого касания мяча. Если удачно принял пас, обработал, так всё и пойдёт, как по маслу. А если упустил мяч…

В тот день, «первый» мяч, прилетевший к Малмыгину, отскочил от Жоры, как от необструганной деревяшки.

Драма начала плести кружева своего сюжета в конце первого тайма. Хотя, если бы мозги у Саши Кисенкова располагались не так компактно, драма могла сдвинуться в сторону трагедии.

Но о каких мозгах у центрального защитника можно вести речь, если вратарь выходит из ворот и орёт: «Я!», так что в соседнем доме дрожат стёкла, а стоппер продолжает лезть к мячу, как медведь в малинник, выламывая по дороге молодые берёзы!?

Вратарь, конечно, тоже красавец! Выпрыгнул и своим кулаком, размером с голову юного пионера, вместо мяча зарядил в лоб Кисенкову. Ну, ты прицелься сначала! Прежде чем своими кувалдометрами размахивать! Хорошо ещё Киса попался, чьи извилины, не поцарапанные всякими законами Ньютона и незабвенной повестью «Муму», хранили девственную упругость и в нужный момент самортизировали!

А нормальный человек после такого «недоразумения», мог начать к собственной жене на «вы» обращаться.

Миновав «взаимодействующих» вратаря и защитника , мяч словно управляемый снаряд, сделал петлю, как бы выбирая цель среди толкающихся в штрафной площади мужиков, остановил свой выбор на Жоре Малмыгине, врезал ему по затылку и вприпрыжку пересёк линию ворот «Молота».

Если вы думаете, что в этот момент Данилыч выдал что-нибудь эдакое, то ошибаетесь. Ничего революционного в отечественную ненормативную лексику, тогда он не привнёс. Досада Торшера ушла в плевок в землю и мимическую щедрость.

Конечно, на установке перед игрой Данилыч сказал о современных тенденциях развития футбола. Об универсализме, будь он неладен, упомянул! Голландцы так теперь играют: нападающие обороняются, защитники атакуют. Но Данилыч для умных говорил, а дураки услышали! Нельзя же всё буквально понимать! Вы же бреетесь, значит рожи свои иногда видите! Улавливаете разницу между Йоханом и Жорой с Кисой?! За каким чёртом, Малмыгин к своим воротам прибежал?! Он, отродясь, в защиту не возвращался, универсал хренов.

Но если капнуть глубже, разбирая переломный момент матча, то выяснится, что очарование новомодного, тотального футбола имеет к произошедшему лишь косвенное отношение.

Дело в том, что возле своих ворот Жора оказался вовсе не из-за восхищения игрой голландской сборной, а по просьбе своего кореша Пети Близнюка.

Играли они на одном фланге, только Жора впереди, а Близнюк у своих ворот, защитником.

И вот в середине первого тайма, Петя дотащился на чужую половину поля и, поблёскивая потной лысиной, дыхнул на форварда перегаром:

– Жора, выручай! Вчера кум приехал. Помираю!

Ну, что ты будешь делать?! Но уж точно, не побежишь к Торшеру дискутировать о путях развития мирового футбола. Эх, Петя, Петя, хрен ты старый, игра-то важная! Дерби областного разлива.

Хотя, что «Петя, Петя»? Это считай, как производственная авария: «кум» к любому внезапно может приехать. Да, по совести говоря, Близнюк этим делом не злоупотреблял. Не то чтобы совсем уж не пил( таких маньяков в команде не было!), но выпивал не больше других.

К тому же Петя был уже в солидном возрасте: «тридцатник», всё-таки, и Торшер всё чаще поглядывал в его сторону, как ковбой на кобылу, которую заждались на живодёрне.

А Петя надеялся ещё годика два-три побегать по своей бровке, хотел за это время спортивный техникум закончить. Заочно, конечно. Он уже и вступительные экзамены сдал. Преподаватель по анатомии слушал его внимательно, а потом спросил: