Ак – патр Чугашвили - Успех. Рассказы

– Ну…да.

– Согласитесь, что это серьёзная проблема! Компания несёт убытки, приходится оплачивать больничные, растут счета за отопление, а ведь всего этого можно было избежать. Вы согласны со мной?

– Ну,…согласна.

– Правильно ли я вас понял – у вас есть проблема, которую надо решить?

– Вы хотите продать нам пластиковые окна?

Тётка – ведущая громко крикнула – Стоп! Зачем ты задаёшь ему наводящие вопросы? Не надо ему помогать! Хорошо! Закончили! Следующий этап! Разделитесь на три команды! Садитесь рядом! Так! Задание такое. Из точки А в точку Б едет цистерна с подсолнечным маслом. Цистерна вмещает в себя три тысячи литров. Каждый раз в цистерне не хватает тридцать литров масла. Машина нигде не останавливалась, водитель масло не сливал. Проверяющие учли, что какое – то количество масла могло остаться на стенках цистерны в виде плёнки. И всё равно, недостача составляет значительное количество – тридцать литров. Вопрос: куда делось масло! Десять минут вам на работу!

В нашей группе оказалось семь девчонок, трое парней и я. Один из парней солидно пробасил – водила масло слил, других вариантов нету!

Та самая девчонка, которая страшно смущалась вначале, и хотела продать мне пластиковую посуду, неожиданно громко выкрикнула – масло испарилось! Это же элементарно! Цистерну трясёт, и от встряски масло испаряется!

– Тридцать литров? Да ты чё?

– А может,…может ошибка при подсчёте? При взвешивании?

Я терпеливо слушал их наивный лепет, затем, когда время уже подходило к концу, я громко выкрикнул, – Стоп! Ответ такой! Масло заливают в цистерну подогретым, а по мере движения оно остывает. Что происходит с жидкостью, когда она охлаждается? Правильно! Сжатие! Вот вам и недостача в тридцать литров!

– Ты чё, самый умный, да? Чего молчал всё это время?

– Или другой вариант: водитель подвешивает внутри цистерны ведро, масло выкачивают с помощью шланга, в ведре остаётся те самые двадцать – тридцать литров, которые водила потом продаст!

– Я ж говорил, что это водила! Я был прав!

Я выслушал комплименты и поздравления скромно потупив глаза, и никому не сказал, что я встречал эту задачу в книге одного писателя – маразматика, сейчас он часто гостит на телеэкранах, где несёт вздорный бред, и закатывает слюнявые истерики с метанием стаканов в телеведущих. Зачем разрушать созданный мною светлый образ простого гения? Пусть люди порадуются. Наша группа выступала последней, предыдущие группы не смогли придумать внятного объяснения. После того, как я озвучил свои версии, в зале наступила досадливая тишина. Басовитый паренёк громко сказал, – ну, тебя – то точно на работу возьмут! Я и сам так подумал, поэтому, когда я садился на стул, на моём лице играла лёгкая улыбка довольного жизнью человека. Ведущая мероприятия подозвала к себе застенчивую девчушку, паренька – обладателя роскошного баса, и ещё пару человек. Записав их данные, она громко сказала, – остальные могут быть свободны! Спасибо за участие!

Я обошёл вокруг неё несколько раз, не веря своим ушам – я был самым лучшим среди этих неудачников, и меня не пригласили? Я вопросительно уставился на тётку, она заметила мой взгляд, и сказала, – в другом месте повезёт. До свидания!

Испытав триумф, а затем резкое падение, я некоторое время находился в прострации. Дойдя до метро, я купил себе шаурму, и машинально начал её есть. Жевал я до тех пор, пока не услышал чей – то ехидный смех. Две девчушки тыкали в меня пальцами, и негромко хихикали. Пытаясь определить причину их веселья, я посмотрел на своё отражение в витрине, и увидел, что вместе с шаурмой, я сжевал и проглотил изрядный кусок салфетки, в которую эта шаурма была завёрнута. Изгрызенные мною клочья бумаги траурно свисали у меня изо рта. Выплюнув полу прожёванную салфетку, и выкинув остатки шаурмы в урну, я раздражённо вошёл в метро. На следующее собеседование я опоздал. Я продолжал ездить на собеседования в течение полугода, и всюду слышал одно и тоже: мы вам позвоним! Поскольку прорваться на бизнес – олимп мне пока не удалось, то я временно довольствуюсь должностью кассира в супермаркете (временно!). К работодателям, размещающим объявления о вакансиях, но демонстративно не берущим на работу людей, обладающих необходимыми навыками, у меня один вопрос: чего вам надо, суки?

Пим Пимыч Поповихленский был доволен своей жизнью. Состоятельные родители переехали в новую квартиру на Котельнической, оставив Пима в роскошной трёхкомнатной квартире на Молодёжной. Когда Пим заканчивал институт, родители оплатили его дальнейшее обучение в аспирантуре, что вызвало у Пима короткий приступ злого, ехидного смеха – более талантливые, но бедные одногруппники остались не у дел, а Пим ежедневно любовался изображением своей немного одутловатой физиономии, заходя на сайт ВУЗа, в раздел «молодые учёные России». Учёный! Это вам не хрен собачий, а собачачий! Мама Пима (роскошная, полнотелая брюнетка с пленительной походкой) предусмотрительно расторгла брак с родным Пиминым папочкой (пожилым, пронафталиненным учёным России, чьи пожелтевшие усы импотентно обвисли, не выдержав напряжённых, многолетних научных изысканий), и вышла замуж повторно, за более молодого, обладающего упругими усами претендента. Сходство между родным отцом и отчимом было настолько явным, что Пима про себя подозревал мать в том, что она просто хотела проапгрейдить устаревшую версию папочки. Отчим был крупным вор…то есть бизнесменом, и устроил Пима на работу в один из принадлежащих ему отелей. Должность была чисто номинальной, Пима должен был появляться на работе два – три раза в неделю, проводить пару часов в специально отведённом ему кабинете, после чего он был абсолютно свободен. Каждый месяц, на специально открытый отчимом счёт, поступала такая кругленькая сумма в условных единицах, что Пима визгливо хохотал от удовольствия, и радостно потирал повлажневшие ладошки. Пим считал, что его тяжёлый труд адекватно оценивается работодателем, и в свободное от работы время, старался побольше отдыхать. У него было два увлечения: генеалогия (на стене его комнаты висело разветвлённое генеалогическое древо, род Поповихленских был одним из самых древних в России, и при определённой натяжке мог посоперничать с Романовыми), и порнография. Пима постоянно находился в поиске новых фильмов, он переписывался в чатах с другими любителями порно со всего света, и наладил взаимный обмен новинками. Нет, он не был банальным дрочилой, он считал себя творцом, создателем! Его мечтой было режиссировать и снять свой фильм, в котором он собирался сыграть главную роль. Он часто сбрасывал дорогой, в цветах имперского флага, халат, и оставался перед зеркалом абсолютно голый. Кривые тощие ноги, покрытые редким пухом, казались ему толстыми, перевитыми венами тумбами (как у тяжелоатлетов), он втягивал жирный, в дряблых складках живот, напрягал впалую грудь, и радостно хохотал – он просто античный бог! Тщательно разгладив редкие усики (усы нужны для того, чтобы походить на порно актёра по прозвищу Мышонок, забавного толстяка с большим членом), он принимался за измерения своего рабочего инструмента. Пим разработал специальную гимнастику, направленную на увеличение размеров своего «гунявого», как он его ласково называл. Выпивая вместе с другими аспирантами, он часто рассказывал о том, как он «вывалил своего гунявого», или же постучал «гунявым по столу», что было абсолютной ложью, поскольку, достигнув двадцатисемилетнего возраста, Пим оставался девственником. Его пугала сама мысль о том, что ему придётся копошиться в постели с толстыми, жопастыми и сисястыми девками. Ему! Такому чистюле! Он мылся не меньше девяти – десяти раз в день, а эти ленивые твари, наверное, и трёх раз в день не моются! Любые поползновения однокурсниц он строго пресекал взмахом руки, и заранее заготовленной фразой: врачи запретили мне возбуждаться! Никакого секса до свадьбы! Да и после свадьбы стоит подумать! Ошарашенные подобным заявлением, девки (как правило) отставали. А на тех, на кого магическая фраза не действовала, он кричал визгливым голосом, – пошла вон! Похотливая тварь! Большую часть свободного времени Пим посвящал гимнастике. Он подвешивал к члену грузики и гантели, и совершал ими круговые движения, пятьдесят раз в день он напрягал мышцы ответственные за мочеиспускание (для того, чтобы они были эластичными, и он мог выстреливать спермой на несколько метров – это очень красиво смотрится на экране). Проделав комплекс упражнений, он хватался за линейку, в надежде обнаружить пусть небольшой, но уверенный рост. К его глубокому сожалению, «гунявый» расти не хотел, и в напряжённом состоянии составлял девять с половиной сантиметров, чего было явно недостаточно для того, чтобы затмить этого жалкого неумеху Рокко Сиффреди! Пим разочарованно рычал, бежал в ванную, и натирал своего любимца специальными кремами, обладающими эффектом лифтинга. В минуты отчаяния, он подумывал о том, чтобы попросить у отчима денег на операцию по увеличению, но…Пима очень боялся крови, и сама мысль о том, что грубые руки хирурга прикоснутся к самому святому, такому нежному…оооо, нет! В ожидании чуда, он просматривал тысячи порнофильмов, выписывая удачные (на его взгляд моменты), и потихонечку писал свой сценарий. Помимо проблем с орудием труда, жизнь Пима омрачалась присутствием в ней бабки, и родного брата. Бабка (судя по невнятным намёкам матери, в молодости имела какое – то отношение к деятельности ЧК) не утратила комсомольского задора, и часто навещала внука. Визиты эти были всегда неожиданны, и экстравагантны. В один из солнечных, ясных дней, Пима вышел из ванной (четвёртая процедура за день), и увидел бабку, деловито сгребающую в принесённый ею тазик, его книги. Он всплеснул руками, и быстро подбежал к ней, громко причитая на ходу, – бабуля! Что ты делаешь?