Денис Шевченко - Восьмой цвет Радуги

– Никакого руля, никаких машин. Сашка довезет до вокзала, а потом чистый воздух, свежий хлеб, река и… – Он чуть не сказал «бабушка», но решил не раскрывать последние карты…, – и отдых.

Через десять минут приказ был напечатан, подписан и заверен печатью. Излишние церемонии, достаточно было слова шефа, и никто бы не сомневался. К тому же со всеми коллегами у меня установились отличные взаимоотношения, но порядок есть порядок.

Выбегая, шеф нос к носу столкнулся с нашим штатным фотографом Виктором Шулепиным.

– Геннадий Владимирович, – затянул он своим удивительно заунывным голосом, – вот вы опять куда-то убегаете, а фотографии с меня требовать будете. Задержитесь на пять минут, пока все на месте.

– Какие фотографии? – Положительно, шеф сегодня не был похож на себя. А с утра он казался вполне адекватным. Еще один сгорел на работе…

– Общая фотография сотрудников для юбилейного номера. – Фотограф продолжал ныть, а я вспомнил, что через один у нас выходит пятидесятый номер журнала, который мы хотим оторжествить и отметить юбилей с помпой. А это означает грандиозную попойку с коллегами из других глянцевых и бумажных изданий, которые, растворяя с утра аспирин, чиркнут заметку о нашем празднике во вверенных им средствах массовой информации. Такая себе реклама, и отказываться нельзя. Мы всегда участвовали в значимых мероприятиях друзей, так что справедливо ожидали такого же отношения с их стороны. Одним словом, круговая медийная порука.

– Сейчас вы уедете, а без вас нельзя. Потом вы приедете, Ветрова не будет, потом Кислый куда-то сбежит или Иван, ищи – свищи, а номер не за горами. – Фотограф разве что не плакал. Как-то само собой установилось правило, что раз уж он должен фотографировать, то и за организацию процесса отвечает тоже он. Дополнительная ответственность только укрепляла его имидж страдальца, который Виктор придумал для себя сам и тихо получал от этого удовольствие. Но надо было еще и работать, вовремя хватая нужных людей за грудки и выстраивая их в ряд. Получалось у Шулепина неважно, поэтому он продолжал канючить, что рано или поздно срабатывало. Сработало и сейчас.

– Хорошо. – Согласился Главный. – Пять минут на общий сбор. Сфотографируемся у меня в кабинете на фоне флага.

Российский флаг на стене прямо за креслом Бочкарева был не просто данью моде. Геннадий Владимирович действительно любил свое государство и его символику. Он не понимал людей, для которых патриотизм сродни чему-то ругательному.

Наш офис состоит из двух просторных трехкомнатных квартир, где кухни оборудованы под рабочие помещения, что делает их четырехкомнатными. Все более-менее постоянные работники были на месте. Что касается «летучих» корреспондентов и авторов рубрик, в основном работающих дома, застать и тех и других вместе было Шулепину не под силу, даже если из его глаз прольются слезы из чистого золота, а от завываний полопаются стекла.

Мы выстроились на фоне флага в два ряда. В центре шеф, я справа, а слева Макс Дзержинский. Кроме нас дизайнер Саша Красавин, технический директор Виталик Осипов, ответственный секретарь Иван Живых, помощник главного бухгалтера Мариша Конева, ведущий рубрики культура и духовность Толя Бельченко, корреспондент рубрики «власть» Роман Кислый, руководитель отдела подписки и реализации Алла Петровна и секретарша Оля.

Женщины суетливо поправляли одежду, мужчины пытались привести в порядок прически. Затем по команде фотографа мы натянули на лица дружелюбные улыбки. Все было готово.

– Снимаю. – Проныл Шулепин.

– Стоп. – Геннадий неожиданно прервал процесс. – А ты чего не идешь? – обратился он к «Есенину», ожидающему в коридоре.

– Да что вы, причем тут я? – Попробовал отнекиваться Сергей.

– Как это причем, новый сотрудник, заодно покажем тебя всем. – Шеф вышел, поколебав общий строй. – Прошу любить и жаловать, Сергей Радуга, наш новый литературный редактор. Очень перспективный и коммуникабельный парень, надеюсь, вы все сработаетесь.

– Радуга, ну надо же! – Я с плохо скрываемым недовольством наблюдал за тем, как златовласого выскочку шеф пристраивает прямо между собой и Максом Дзержинским, габариты которого едва позволили нам попасть в кадр, да еще и при этом по-отечески обнимает нас обоих. Меня, проверенного бойца, и непонятного литредактора с задатками монаха бенедиктинца или философа из школы киников.

– Теперь все? – Затянул Шулепин. – Улыбаемся и пробуем не моргнуть.

Вспышка тут же заставила всех моргнуть, но фотограф успел снять, как надо. – Еще одну на всякий случай.

Внимательно рассмотрев получившееся фото на мониторе цифровой камеры, Шулепин, видимо, остался доволен. По крайней мере, не разрыдался, что само по себе утешало любую сострадательную душу, коих у нас в коллективе насчитывалось немного, но их самоотверженность с лихвой компенсировала малое количество.

Сотрудники разошлись по рабочим местам. «Есенин», на которого я обратил особое внимание, уже общался с помощником главного бухгалтера Мариной Коневой и главным духовным лидером офиса Толей Бельченко.

Проходя мимо него, я негромко бросил нейтральное:

– Я провожу шефа, а потом пообщаемся. – Звучало безобидно, но в равной степени могло расцениваться как скрытая угроза. Пусть понервничает. Или он думает, что вся редакция в одночасье разомлеет от его пламенных речей? Ничего подобного, работать надо.

Ураган по имени «спешащий Геннадий Владимирович» едва не снес меня в коридоре. Водитель Саша уже спустился прогревать служебную Вольво, так что процесс принятия мной власти осуществлялся прямо в эти секунды. Нельзя сказать, чтобы я был в восторге, но и неприятно мне тоже не было.

Проводив Геннадия Владимировича, который тепло обнял меня на прощание и протянул продолговатую коробочку со словами «это тебе, подарок, спасибо, что выручил». Я покрутил в руках подарочный Паркер, выкурил традиционную сигарету, всегда тонкую, но не облегченную, и отправился командовать.

***

Когда она поняла, что осталась одна, Марине Коневой едва исполнилось восемнадцать лет. Ее одиночество не было тотальным: мать, отчим, сестра, а теперь еще и дочь. Маленькая Галя родилась в тот день, когда ее отец, Маринин односельчанин, выпил на радостях по случаю пополнения в семье и затеял пьяную драку с поножовщиной. Такие события в деревне не редкость, нечто вроде разминки, своеобразный вариант рефлексии. Опасный, конечно, и адреналин качает литрами, но разве можно стать настоящим мужчиной, так и не пройдясь по лезвию бритвы? Не зависая над черной бездной обрыва, не мча со скоростью сто восемьдесят километров в час по мокрой трассе на друговом мотоцикле? Леха испытал все это, он был рисковым парнем. Однажды вместе с ним рискнула и Марина. Но выпить шампанского через девять месяцев молодым так и не пришлось. Вместо него была лишь горькая водка без тоста и серый хлеб.