Владимир Бреднев - Крик-пуля на мехеленского рябчика. Рассказы весёлые и не очень

Владимир Алексеевич вспомнил, как по молодости, рассорившись с Зоей в пух и прах, отбыл в неизвестном направлении, завербовался на стройку народного хозяйства, и через пару недель уже копал колодцы под установку опор линий электропередач. Отработав неделю без единого изъяна и став передовиком производства в разношёрстной толпе вербованных, думал Владимир Алексеевич награбастать деньжат да гоголем воротиться в посёлок. С фортом подкатить к местным: вместо табаку папироски «Казбек», вместо мурцовки – «Московская» в сургучной пробочке, вместо кирзовых ботинок с онучами – хромовые сапоги с набойками. Пусть дорогая Зоя Петровна посмотрит, какое золото сама из рук выбросила.

Но день на седьмой перед обедом попала на глаза Владимиру Алексеевичу местная шалава. Вмиг она сговорилась с тщедушным мужичонкой, выскочившим из котлована, облапившим бабу за крепкий зад и толкнувшим её в сторону ближайшего леска. Бросил Владимир Алексеевич лопату в сторону, прибежал к прорабу и потребовал немедленный расчёт. Прораб посопротивлялся, сколько мог, но потом выдал получку и новые сапоги, положенные по спискам спецодежды.

С заработанными рублями Владимир Алексеевич рванул на железнодорожную станцию. Денег на билет до родных мест не хватило. Но крылатое и влюблённое сердце готово было преодолеть все преграды.

Ссадили его в Омске, за восемьсот вёрст от родного села! И тогда пошёл он на городской базар, запродал новенькие сапоги за тридцать рублей. Двадцать семь сторговала с него цыганка, угадавшая, что ищет он зазнобе подарок. Получил он в руки пуховую шаль для Зои Петровны, на три рубля взял хлеба, кильки в томате, портвейна семьдесят седьмого и зашагал босый домой. Только бы кралю свою ненаглядную увидеть, прижать к сердцу покрепче и быть с нею рядом столько, сколько веку отпущено. Где пешком, где на перекладных, а за неделю добрался. Когда уж до деревни добредал, пожалел о спущенных сапогах. Как бы он в них щёгольски вернулся, всем на завидки. Нынешним этого не понять, когда всё в доме есть, да в магазине того больше.

– Ах ты ити его мать, – спохватился Владимир Алексеевич, – этот сегодня, поди, опять припрётся? За ответом, как пить дать.

Он быстро собрал удочки. И бросился домой. Рубашка от пота к хребту прилипла, дышалось тяжело. Но голову слегка отпустило. Вчерашний хмель с потом вышел. К дому Владимир Алексеевич совсем оклемался. Зашёл с огорода. Партизаном пробрался между парниками, легко потянул на себя двери летней кухни. С неё было всё слышно, что в доме делалось.

Замер.

– Не скажу, Зоя Петровна, ничего не скажу, – неслось из-за перегородочки.

Вместе со словами до слуха Владимира Алексеевича доносились мерные шаги. Обычно так ходит человек, мучительно ищущий какого-то быстрого и правильного решения.

– Ну, уж вы хоть намекните, чего да сколько? – слышался упавший голос родной супруги.

– Что ж я вам сейчас скажу, когда у нас всё заново начинается. Неужели вам в жизни заново ничего начинать не приходилось? – пауза.

– Отчего же? – неуверенно отвечает Зоя Петровна.

– Вот и здесь точно так. Женщина вы видная, грамотная, – пауза.

А накал каков? Прям напирает, гад! Побыл-то в доме три раза, и уже прёт, как танк по лесопосадкам! Владимир Алексеевич обшлаг на рубахе закусил.

– Решиться нужно, сделать шаг.

Как на стол-то опёрся! Сущий маршал Жуков. Сейчас рубанёт по ниточке.

– В годах уж я, – сомневается Зоя Петрова.

Ой, в годах, она. Кляча слепая. Спина болит, ноги не задираются, а туда же. Джульетта ср… я.

А хлыщ этот наступал.

– И ничего. Это даже лучше. С возрастом и опыта жизненного больше, и рассудительности, и ответственности, если хотите… Вот, разве я безответственно вам всё это предлагаю. Вы ведь и сами видели… Коровка ваша поправилась. Другой бы ходил, по старинке деньги клянчил, да ещё неизвестно, получилось бы что или нет? А у меня всё получилось. Потому что новый век. Потому что новые технологии. Новое отношение ко всему происходящему. Вы, небось, с хозяином вашим по старинке…

Зоя хотела что-то сказать, а этот вертел носатый, грач ощипанный, поперёд лезет.

– Знаю, знаю… Наблюдал. Уж чего только не делаете, а не получается. Ингредиенты устарели, они уже неспособны влиять на организм. Но наука не стоит на месте… Соглашайтесь, Зоя Петровна! Давайте, я сейчас домой быстро схожу, сумки принесу. И тогда уж…

– Может, я с мужем-то посоветуюсь? – осторожно спрашивает она.

– Ну что он вам скажет? Ни-че-го! Ровным счётом, ни-че-го! Браниться ещё начнёт. Он у вас шибко горячий. А я мигом!

Ветеринар подхватывает свой саквояж и стремглав выходит в сени. Длинноногой цаплей шествует по двору. Да скоро так. Торопясь.

Руки у Владимира Алексеевича вздрагивают. Внутри комок какой-то застрял. Что-то делать нужно. А что? Ума не приложит. Нет, не то чтобы не знает. Ухаря этого бить надо. По полной программе. Правой в дых, с левой в глаз, правой в скулу. И ещё по одному месту, чтобы все технологии на хрен из портков выскочили. Но и Зойка хороша… Ой, хороша! Владимир Алексеевич видит на столе самовар, в котором почему-то не работает нагревательный элемент. Руки сами находят очки, водружают на нос, потом отыскивают отвертку. Болты прикипели и сейчас отворачиваются с легким скрипом. Руки делают одно, а мозг выдумывает кары, одна страшнее другой.

Когда вернулся ветеринар с баулом, Владимир Алексеевич не видел. Да и ветеринар не предполагал, что хозяин может быть дома.

Разложив астральную карту, ветеринар усадил Зою Петровну за стол, сам подвинул табурет, устроился удобнее, протянул руки над картой. Зоя Петровна оглянувшись по сторонам, протянула свои.

– Теперь мы закрываем глаза, погружаем своё астральное тело в нирвану, нас ожидает космос… – ветеринар подался немного вперёд, перегнулся через стол.

Владимиру Алексеевичу через щёлочку показалось, что вороний нос ткнулся в пухлую розовую щёку Зои.

– Ать, твою мать, – прошептал Владимир Алексеевич, накинул шнур с электронагревательным элементом на шею и пошёл в сени, чтобы застать изменников за совершаемым таинством.

Владимир Алексеевич осторожно тронул ветеринара за плечо. Но тот от неожиданности вздрогнул, дёрнулся и вырвал свои руки из Зоиных. В двух шагах от ветеринара стоял хозяин дома и смотрел немигающим взглядом на коровьего доктора. Пальцы на руках у Владимира Алексеевича шевелились, постоянно складываясь в кулаки. Но более всего пугал кипятильник, перекинутый через шею.

– Не скажите, о чём воркуете? – прошипел муж.

– Так вот, новые препараты. Фито пакеты, ректальные свечи, – указал ветеринар на коробочки.

– И куды ж их?

– В жо…, – не договорил, вспомнив о высшем образовании, – Безболезненно. В задний проход.