Дмитрий Ашаев - Неоцифрованное детство

Я ещё застал те времена, когда для того, чтобы совершить междугородний звонок, нужно было прийти на телеграф и заказать его. В телефонную кабинку тебя приглашали по громкой связи. В три-пять проплаченных минут нужно было втиснуть рассказ обо всех событиях жизни. Связь была ужасной. Это было еще до появления интернета, сотовой связи и звонков через интернет, и было целым хлопотным событием, поэтому по межгороду тогда звонили не часто.

Для того чтобы поздравить близкого человека в другом городе, отправляли телеграммы. Стоимость телеграммы зависела от количества слов внутри нее, поэтому телеграммы писали без предлогов, союзов и знаков препинания. Но была возможность отправить телеграмму на поздравительном банке, такой своеобразной открытке. Открытки были унифицированными, поэтому адресат получал телеграмму именно в такой открытке. Все очень радовались открыткам и поздравительным телеграммам и зачитывали их вслух, а позже хранили их в шкафах или под стеклом.

Фотографии с праздников или торжеств можно было увидеть крайне редко. Зато была традиция – раз в год или чаще ходить в фотоателье, чтобы сделать семейный портрет. В каждой семье были черно-белые фотографии, только коричневые. Сепия.

Фотографии были семейными реликвиями. Они хранились в семейных фотоальбомах. Их очень берегли. Снимки со временем выгорали, выцветами и трескались, прямо как настоящие картины. Никаких негативов не было, и повторно распечатать тот или иной снимок было нельзя.

Сами фотоаппараты в быту были редкостью. Люди, отважившиеся увлечься фотографией, были кем-то сродни влюбленных в свое хобби волшебников. Фотопечать тогда в буквальном смысле представляла химию: ванная комната, красный фонарь, просроченные реактивы. Получившиеся фотографии были не идеальными, не яркими, или как тогда бы сказали – «передержанными» или «засвеченными». Но они были результатом усилий, сноровки, таланта и, наконец, любви.

Это было удивительное, еще не оцифрованное безликими нулями и единицами время. В прямом смысле слова, время можно было потрогать. Хотя бы по зарубкам на дверном косяке.

События оставляли память, имели вес. Я буквально про вес альбомов с карточками, и метафорически про груз воспоминаний. Фотографии пахли работой, временем, местом съемки и хранения одновременно.

Тогда не было тысяч забытых фотографий на компьютере или в мобильном телефоне. Гигабайты цифр не весят нисколько. Эти фотографии не тускнеют и не пахнут. Но их тысячи. Они не оставляют простора для ностальгии и воображения.

Перелистывая же старый фотоальбом, рассматривая потускневшие со временем снимки, заставляешь воображение проживать еще раз тот момент в жизни в тех самых ярких красках.

Это было удивительное время, когда бытовая техника и прочие более сложные, чем деревянный посылочный ящик (да, посылки тогда отправлялись в деревянных ящиках, которыми традиционно был забит балкон), вещи покупались по записи или каким-то «тайным» спискам. Эти списки бесконечно сверялись и уточнялись.

Я помню, мои родители каким-то чудом купили видеомагнитофон «Электроника ВМ-12». Они ездили за ним аж в Ленинград. Все считали это большой удачей, а я даже каким-то огромным счастьем. Это было так круто, а родители мне запрещали рассказывать даже одноклассникам. Похвастаться хотелось. Просто сил нет, как хотелось. Тяжелый серебристый прямоугольник, с вертикальной загрузкой видеокассет. Мы всегда хранили его в коробке, которую убирали на шкаф, прикрывая еще сверху каким-то выцветшим фиолетовым с красными клюковками лоскутом ткани. Почему? Было как-то принято жить скромно, не выделяясь.

С «видиком» или «видаком», так его зазывали родители, в комплекте шло пять чистых видеокассет ВК-180. Такие в белых коробках, с картонными не клеящимися вкладышами. Представляете, их просто так даже нельзя было наклеить на торец кассеты. Тогда было довольно сложно что-либо записать на них. Нет, конечно, студии тогда уже были. Они все носили такие звучные имена типа «Аккорд» или «Сириус» и т. п. На самом деле это был просто стол посреди какого-нибудь магазина типа «Техническая книга» или «Товары для новобрачных». Под оргстеклом на этом столе лежали распечатанные списки фильмов и музыкальных групп. На столе стояли девяностоминутные аудиокассеты с интересными подборками: на одной стороне мог быть альбом группы «Комиссар», а на другой – «Фристайл». Не важно, что каждый из альбомов полностью не помещался на эти кассеты. Тогда это было нормально. Услугами таких студий мои родители не пользовались никогда.

Я помню, первый видеофильм на видеокассете у нас был «Вспомнить все» с Шварценеггером. Это был один из тех бессмысленных кровавых фильмов, озвученных гнусавым переводчиком. Дописана кассета была мультиками «Том и Джерри», но без перевода. Я видел этот фильм раза четыре в черно-белом исполнении. Дело в том, что в нашем цветном ламповом «Горизонте» не было декодера (кажется, эта штука так называется). Уже в то время отец мечтал об «Электроне» или «Шилялисе».

Через некоторое время родителям удалось-таки купить телевизор «Фотон». Нам он казался венцом технической мысли. Восемь вертикально светящихся кнопочек для программ, против шести на «Горизонте». Обилие черного пластика вместо деревянного ящика. Сам он был слегка компактнее.

Конечно, мы бы не смогли его так быстро купить, если бы он был исправен. Папа где-то крутанулся и купил телевизор с «небольшими» дефектами. У нашего был размагничен верхний левый угол экрана и сломана в одном месте лицевая пластиковая панель. Но все равно он был прекрасен. Это был следующий шаг в технике. Про такие телевизоры говорили, что они «на полупроводниках». Честно скажу, я до сих пор не знаю, что бы это значило. Да, это и не так важно. Когда он долго работал, он не пах горелой пылью, а когда его выключали, он не щелкал электрическими микроразрядами. Экран просто гас.

Для этого технического феномена был куплен декодер в картонной коробочке, который, изучив какие-то телевизионные карты-схемы утробы нашего «Фотона», уверенно впаял вызванный мастер. Но… изображение все равно цветным не стало. Только верхний левый угол экрана всегда был мутным желто-зеленым.

Еще было принято меняться видеокассетами. Некоторые из них доходили в таком состоянии, когда на экране присутствовали полосы и снег. Ещё один атрибут того времени. Но все равно мы сидели, сгорбившись, перед черно-белой картинкой, впитывая творчество Голливуда начала девяностых. Это было круто. Можно было рассказать во дворе, что ты видел такой-то видеофильм. Я даже завел тетрадочку, где записывал все посмотренные мной видеофильмы, классифицируя их на боевики и комедии. Записи прекратились после полутора сотен увиденных фильмов. Интересно сейчас было бы найти эту тетрадь.