Виктор Пимкин - Короткие романы

Скоро барон почувствовал их давление. Несколько раз были осуществлены набеги на его торговые точки. В качестве устрашения, отбирали не только товар и выручку, но и наносили его людям, побои различной тяжести. Правда, пока, слава Богу, обходится малой кровью. Но барон понимал, что так продолжаться долго не может, и приступил к подготовке ответных мер.

Зара слышала, что и в других таборах, похожих на ее, были такие же стычки, и не всегда они заканчивались только руганью и взаимными оскорблениями. Дело доходило до поножовщины, а то и до огнестрела. Были и раненые, и погибшие.

После таких известий, Зара несколько раз пыталась переговорить с мужем и убедить его отказаться, пока не поздно, от всех криминальных сделок. Она делилась с бароном своим предчувствием, что в недалеком будущем для табора наступят тяжелые времена. Табор будет втянут в войну между криминалитетом за рынок сбыта наркотиков, которая будет вестись долго и с переменным успехом. Не будет ни проигравших и победителей, а только трупы, да увеченные.

Насколько ежегодно будет расти число наркоманов и сколько из них погибнут в ближайшее время, ее вообще не интересовало. Это люди других племен и народов, это их проблемы. У неё за них болеть голова не должна. А вот судьбы своих соплеменников были ей ближе, и за них она переживала больше всего. Зара видела, что и ее люди, из числа тех, кто занимался распространением наркотиками, тоже постепенно начинали приобщаться к этой заразе. Их силой понуждали отказаться от пагубной привычки, кого-то даже прилюдно пороли у позорного столба, но этих мер воспитания не было достаточно. Она понимала, что надо срочно спасать своих людей, и сделать это можно, если только полностью отказаться от этого коварного кровавого бизнеса, в противном случае табор перестанет существовать.

Однажды рискнула и решила поделиться с мужем своими тревогами и предчувствиями, надеялась, что, в конечном итоге, сможет убедить его отказаться от криминального бизнеса. А в качестве подтверждения своих слов, наминала ему о его отце, старом бароне, который никогда, ради сомнительной выгоды, не стал так рисковать судьбой своего табора и его людей.

Но барон, ее муж, отмахивался от нее, гнал от себя прочь, требовал, чтобы не лезла не в свое дело, а однажды при всех жестоко отстегал ее цыганской плеткой. Никто не встал на ее защиту, так как это считалось делом семейным. Согласно традициям муж имел право учить свою жену уму разуму, так как он считал нужным.

Наконец солнечный луч, за которым она так долго и упорно наблюдала, дополз до постели, а дальше медленно заскользил по одеялу, ласково коснулся руки цыганки и тихо растворился. Зара поняла, надо вставать, слишком много дел накопилось, но усталость опять навалилась на нее чугунной тяжестью, да так, что и рукой было трудно пошевелить. Потом почувствовала, как одновременно от кончиков пальцев ног и рук в ее тело, прямо к сердцу, начал проникать леденящий холод. Она кое-как дотянулась до одеяла и накрыла им себя с головой. От ее дыхания исходило тепло, которое накапливалось под импровизированной крышей и потихоньку грело тело. Холод начал отступать, она с наслаждением стала ощущать, как в ее тело начало возвращаться тепло, но вместе с этим становилось нестерпимо душно в этой постельной пещере. Немного откинула с головы одеяло и вдохнула в себя свежего воздуха, стало легче.

Она опять возвращалась к мысли, что надо вставать и заниматься хозяйством, но в ней все протестовало против такого насилия над собой, так не хотелось, поэтому разрешила себе еще немного полежать: «В конце то концов, хозяйка она или кто?». Веки, как по команде отяжелели, прикрыли глаза, и ее вновь охватила дрема. В голове мелькали какие-то картинки, она заставила себя приглядеться к ним и поняла, что большая их часть связана с ее детством. Ей стало интересно и она начала последовательно создавать из картинок, сюжет за сюжетом.

В те далекие советские времена, которые сегодня не ругает разве, что ленивый, пытались приучить цыган к оседлому образу жизни. В тех места, где традиционно зимовал кочевой народ, строили для них специально новые деревни. Каждую семью наделяли землей, давали денежные ссуды на обустройство своего личного хозяйства. Детей определяли в различные детские учреждения, в том числе и школы. Вроде бы все сделали, оставайся и живи по-человечески. Но нет. Как только немного отступали холода, и в их ноздри врывается опьяняющий запах просыпающей земли, цыгане с тоской начинают оглядывать свое новое хозяйство, с которым за это время так и не смогли сродниться, и, не сговариваясь, готовят свои кибитки, лошадей к дальним походам.

Настроение цыган быстро улавливают местное сельское руководство, тут же обходит все дома и призывает всех цыган не покидать свои жилища, ведь скоро посевная, выборы в местные советы, да и их детям, которые учатся в школе, надо завершить учебный год. Правда начальство лукавит. Их меньше всего беспокоит, что цыгане опять вернуть к кочевому образу жизни. Настанут холода, и они снова вернутся в свои жилища. Зимовать в теплом доме намного лучше, чем где-то в мерзлом поле. А за то время, пока они будут отсутствовать, криминальная обстановка несколько улучшится, местные жители немного успокоятся от непредсказуемости новых соседей. Но вот как доложить туда, наверх, что компания по оседлости малых народов не сработала, что на очередных выборах заметно снизится число избирателей. Одно успокаивает, что не первый год находятся они у власти и непременно найдут пути, как подправить статистику в свою пользу.

Тем не менее, год от года число цыган, решивших завязать с кочевым образом жизни, становилось все больше и больше. Однако число племен, яростно защищавших свои исторические традиции, если и убавлялось, то крайне незначительно.

Так вот, в одном из этих бунтующих племен родилась Зара. По существующим цыганским меркам, хоть и считался табор немногочисленным, однако соплеменники считали, что там народ живет достаточно зажиточно. Многие цыгане желали примкнуть к этому табору, но не каждому предоставлялось эта честь.

Согласно вековым традициям вся законодательная и исполнительная власть в таборе находилась в руках одного человека, его барона. Звание и власть переходило по наследству от отца к сыну, и если линия обрывалась, тогда цыгане организовывали сход и выбирали нового барона. Но старожилы не помнят такого. В их таборе у их барона всегда были свои сыновья, из которых старый барон выбирал себе преемника и готовил его к управлению табором.