Юрий Михайлов - Несбывшееся (сборник)

Вечерами Константин всё чаще оставался в таких тёплых и родных пенатах, с туалетами и даже работающими душевыми кабинами, с обустроенными классами подвала-бомбоубежища. Денег катастрофически не хватало, но на пару бутылок портвейна «777» он наскребал: занимался с несколькими учениками подготовкой уроков, за что родители сами, без малейшего принуждения с его стороны, платили деньги. Жена легко оставалась дома одна, не готовила, обходилась яичницей и чаем. Включала масляный обогреватель и могла сутками напролёт читать книги.

Их стал устраивать такой образ жизни, месяцами никто не беспокоил, не приходили неожиданные гости: родители жены всю жизнь прожили в закрытом (с особым паспортным режимом при въезде-выезде) городке, совсем отвыкли от шума и общения. Раз в месяц Наталья ходила на почтамт звонить, говорила родителям, что муж занят на мероприятиях с детьми, которые невозможно отменить. Ей верили, потому что хотели верить, обещали прислать посылочку и присылали. В отпуск, на родную Волгу, мама с папой выехали раз за несколько лет, по возвращении пожили полтора дня у дочери в общежитии, наняли за безумно дорогие деньги такси и почти тайно, когда Костя был на занятиях, уехали домой. И опять всё тихо – мирно, как будто ничего и не произошло.

Разговор с женой состоялся после почти недельного отсутствия Константина дома, когда он, похоже, случайно оказался в ресторане морвокзала, работающего круглосуточно. Там солировал никому неизвестный тогда Вилли, с небольшим оркестриком, они как-то познакомились, много пили, тому понравились Костины стихи, обещал на них написать песни, заработать много-много денег. А кончилось всё медвытрезвителем, куда угодил естественно, один малоопытный воспитатель детского клуба. Бумага из милиции пришла почему-то в комсомол, туда вызвали Виктора Никитина и сказали: «Смирнова убрать, через сутки проверим!»

– Я знаю, что тебе, кроме ЮМШ идти некуда, – сказала Наталья, – но и туда тебя больше не пустят: во всех детских учреждениях тебе уже перемололи все косточки… Ты полный неудачник, поэтому и пьёшь, как неудачник. Ты отказался от предложения Смирнова-старшего, а он приглашал тебя не только на комбинат, но и директором пионерлагеря на юге с перспективой получения собственного жилья. А у тебя была идея фикс: создать такую мореходную школу, чтобы из неё без экзаменов брали на учёбу в мореходки. Нашёл вторую школу Принстона?! Глупец, ты и здесь промахнулся, потому что у тебя в ЮМШ – уличное хулиганьё и дебилы без семей и корней. Какая мореходка их возьмёт без экзаменов?! В общем, так: я взяла на месяц отпуск, уезжаю к маме с папой, оставайся здесь, не пей, найди себя, жильё, женщину, которая примет тебя… Иди работать, в порту и на рыбокомбинате нужны разнорабочие, платят посменно. Приеду, чтобы твоего духа здесь не было, это моё последнее слово.

Смирнов-старший разыскал портового рабочего Константина Смирнова лишь на третий день: порт не входил в структуру рыбокомбината, где после нескольких лет секретарствования в горкоме партии Виктор Сергеевич стал генеральным директором. Показатели росли, его не раз приглашали начальником главка и даже членом коллегии министерства, но обком партии не отпускал, все готовились к юбилею предприятия. Грандиозное событие грандиозно отметили в масштабе всей страны. И Смирнову пришлось пережить венец славы: ему присвоили звание Героя Социалистического Труда, а через полгода избрали депутатом Верховного Совета СССР.

– Я виделся с Виктором Никитиным… Я огорчён, что ты исчез с горизонта. Ты был на месте в пионерлагере, я не знал лучше педагога и детского организатора… – Смирнов-старший говорил жёстко, даже жестоко. – Скажи: ты сейчас пьёшь? Могу устроить к лучшему наркологу в Ленинграде, двое моих друзей прошли там курс лечения, тайно: волос не упал с их голов, не то, что карьеру потеряли.

– Вопрос не в лечении, вы понимаете… Тут самому нужно принять решение. Но должна быть мотивация. А я потерял всё: семью, друзей, среду… Вот хотел уйти в море, меня никто не берёт.

– Подожди, ты историк? Есть ШРМ, а есть типа такой же, но у рыбаков, которая обслуживает несколько флотов. Учитель может проболтаться в море хоть год, его передают с судна на судно, учит рыбаков, принимает зачёты. Или размещается на плавбазе и к нему приходят на консультацию моряки, разгружающиеся у «матки»… Но это, Константин, должен быть железный характер. Выдержишь, как сам-то ощущаешь себя?

– У меня есть шанс попасть туда?

– Есть, иначе не разговаривал бы с тобой. На днях уходит в море капитан-директор плавбазы, мой друг Серёга Жуйкин, я поговорю с ним, ты будешь у него под колпаком шесть месяцев, минимум. Предмет не забыл?

– Отлично закончил вуз да и люди там взрослые, будем вместе грызть гранит…

– Меня в любом случае ты не подведёшь: если что, никто и знать не будет о твоих закидонах, Серёга не допустит. Но тогда я отрекусь от тебя и шансов больше не будет… Это твоя смерть, снова к жизни ты не вернёшься, прости, говорю жестоко, но как есть, на самом деле.

– Я знаю… Больше разнорабочим я не выдержу и койка в общаге не будет нужна.

– Тебя завтра оформит директор школы Марк Исидорович, плавбаза выйдет на днях, прибудешь к Сергею сам. Ни пуха. Выдержишь, приходи ко мне, будем говорить дальше. Не выдержишь, не обессудь…

За полгода Виктор Сергеевич перевёл детище Кости – мореходную школу – в своё подчинение: у него есть учебный центр, где готовят рабочих в цехи предприятия. По некоторым позициям профессии совпадают: ему нужны были и здесь, в городе, и на побережье свои мотористы, радисты, квалифицированные матросы, а профессии для цехов остались неизменными. Ну а поскольку статус у школы стал как у училища, он оформил Виктора в должности капитана-директора, надел на него чёрную парадную форму с золотой широкой полоской на рукавах и с «капустой» на фуражке. Два заместителя, по воспитательной и по учебной работе, приравнены зарплатами к начальникам цехов, а инструкторы в группах получают как мастера. Деньги отличные с учётом квартальных и годовых премий. Все учащиеся получают свидетельства об окончании курса обучения по профессии. Конечно, спецы в гороно понимали, что это полная абракадабра и только Герою Соцтруда и генеральному директору с миллиардными оборотами можно было провести такое решение в жизнь. Но что удивительно: отбоя от желающих, особенно парней, у которых полно проблем в общеобразовательных школах, не было. Оно и понятно: летняя и зимняя морская форма, практика на судах, бесплатные обеды, свидетельство о получении профессии на дороге не валяются. Название школы менять не стали, она так и осталась юношеской мореходной, единственной не только в городе, но и в области.