Андрей Глущук - Ограбить ГУМ. Жизнь дарит подарки и отбирает их по своему усмотрению…

– Пойдем, выйдем. Тебе жить сразу перехочется!

Военная хитрость удалась. Несмотря на свой буйный характер, публичных скандалов Рая не устраивала. Публику не любила. Предпочитала, чтобы в зале театра одного актера находился только один зритель. Согласие выбраться на улицу автоматически означало окончание скандала. Вернее, перевод его вялотекущую форму.

Вообще город в это лето днем словно вымирал. Напарившись в душных офисах, народ без сил расползался по домам в ожидании вечера. Ближе к сумеркам улицы оживали. К страдальцам приходило второе дыхание. Жаркое лето расплодило массу открытых кафе, столиков под зонтиками, уютных забегаловок. Расплодило с одной целью, что бы дикий сын социализма – россиянин узнал, наконец, что пиво есть. Причем не только «Жигулевское». Измученные духотой, жаждой и бесконечной гигиенической рекламой, горожане в массовом порядке перебирались из квартир под зонтики летних кафе, с единодушием, невиданным в советские времена даже в дни революционных праздников.

В кармане джинсов похрустывал последний заначенный полтинник, результат пятничного калыма. Валера решил потратить его с пользой. В конце концов, очередной спектакль Рая разыграла на достойном уровне и вполне заслужила гонорар. Что значат: пиво, шашлык и вечер без телевизора, в сравнении с семейным покоем? Ничего! Тем более, что телевизор две недели удивленно моргает, ничего не показывает и только тихонько жалобно гудит.

Во дворе Валера с благодарностью поглядел на родной старый домишко, так удивительно легко разрешающий все внутрисемейные противоречия. Ничто так не укрепляет человеческие отношения, как угроза катастрофы.

Они устроились под зонтиком «открытого» кафе в самом центре, напротив ГУМа. Солнце отсвечивало на западе огненной короной. Крыши пятиэтажек на фоне заката выглядели театрально – демонически. Часы на ГУМе показывали без пяти девять, но долгожданной прохладой и не пахло. Асфальт, впитавший безжалостное дыханье августовского полдня, вполне компенсировал уход светила.

– Ничего лучше ты придумать не мог. – Полушепотом комментировала Раиса идею культпохода. – Банкет по случаю увольнения. Денег нет, работы нет перспектив никаких, зато появился повод для пьянки.

– Банкет – это слишком громко, Раечка. Пьянка – слишком мрачно, хотя вполне в Российских традициях. Мы просто выпьем по кружечке холодного пива, скушаем по шашлычку.

– Пиво не буду. И шашлыком сам травись. – Раиса рассеяно оглядывалась по сторонам.

Валера понял, что пик скандала пройден, можно расслабиться.

– А что тебе взять?

– Шампанское и шоколад.

«Так, шашлык накрылся» – мысленно прикинул Валера: «Шампанское тридцатка, шоколад – пятерка. Остается только на пиво. Ну и черт с ним».

– Шампанское, пусть будет шампанское. – Валера подозвал официантку и сделал заказ. Пиво в высоком пластиковом стакане появилось на столе почти мгновенно. Белоснежная шапка над золотистым напитком и маленькие капельки влаги, как пот покрывавшие напряженно подрагивающие матовые бока стакана, заставили судорожно взглотнуть слюну.

– Шампанское только теплое. Брать будете? – Официантка обращалась вроде бы к Валере. Но ответа ждала от Раи. Во всяком случае, смотрела именно на нее. Профессионал…. Раиса, наконец, отвлеклась от изучения площади перед ГУМом и, как загипнотизированная уставилась на пиво, стоявшее перед мужем.

– И что, сильно теплое? – Спросила она, борясь с соблазном.

– Достаточно. Не кипит, но обжигает. – Посетителей еще было немного, официантка некуда не спешила и с удовольствием упражнялась в остроумии.

– Если не кипит, – несите. – Раиса своих решений не меняла.

Официантка красиво удалилась и вернулась через минуту с бутылкой шампанского и шоколадкой на подносе.

Откроете сами?

Валера потрогал бутылку. До кипения шампанскому было далеко. Оно, как нормальное земноводное имела температуру окружающей среды. Что-то около тридцати градусов.

– Нет уж, откройте, пожалуйста. – Осторожность Валера считал своей сильно стороной, а везучесть – слабой. Именно поэтому он стал не сапером, а программистом.

– Как вам будет угодно. – Сказала официантка. Ее лицо выражала примерно следующее: «Я вас предупредила, а остальное уже не мое дело!»

Ловким движением палача она свернула серебристую голову бутылки. Белое игристое полусухое было в хорошем настроении. Почувствовав свободу, оно громко сказало: «Ба-а-а!», рванулось верх и растеклось сверкающими пузырьками по красно-белому пластику зонтика.

Официантка демонстративно заглянула в бутылку, деланно вздохнула и аккуратно перелила остатки в бокальчик.

– Вот так весь день. Из четырех бутылок полтора стакана. Еще шампанского не желаете?

– Нет. – И без того черные глаза Раисы стали еще темнее. Она напряглась, как перед прыжком. Большая капля шампанского упала ей на щеку и вдруг, как бы вдохновившись ее примером, из глаз потекли слезы. – Ну почему вечно все так?

– Рая, ну что ты. Ну, подумаешь, шампанское. Делов-то.

Плакала Рая редко. И каждый раз ее слезы приводили Валеру в состояние полной растерянности.

– Милочка, не плачьте. – Официантке надоело изображать Фурию, а может быть, Раины слезы ее действительно тронули, только тут же появилось белое полотенце «что бы вытереться» и стакан пива «за счет заведения».

Резкий сивушный запах падающих с зонтика капель заставил их пересесть за другой столик.

– За нас, за безработных. – Валера поднял стакан.

Жена почти успокоилась. Она сосредоточенно смотрела, куда-то за спину Валере, и безжалостно кусала губы.

– Надо все менять. – как бы про себя сказала Рая.

– Ты о чем? – Валера непроизвольно повернулся, по направлению ее взгляда. За площадью темнела уродливая махина ГУМа. У служебного входа, в сумерках угадывались контуры инкассаторского УАЗика. Валера почувствовал неприятный холодок в животе.

– А пиво-то, какое вкусное! – Он торопливо сделал большой глоток. Английское пиво отдавало дрожжами, как недозревшее домашнее вино. Но послевкусие было приятным и в жару оно пилось легко. – Рая, попробуй. А насчет денег не волнуйся. У меня завтра калымчик. Нужно «сгенерить» систему и установить Windows. Рубликов сто пятьдесят заработаю. Как-нибудь перебьемся.

– «Калымчик»? «Сто пятьдесят»? Как-нибудь перебьемся? – Повторила за мужем Рая, копируя его негромкий глуховатый голос. – Ты хочешь сказать, что с голоду не сдохнем?

– Конечно, не сдохнем! – подтвердил Валера, отхлебывая очередной глоток.

– Дождемся, что нас под развалинами похоронит….

– Да наш дом может еще сто лет постоит.

– Похоронит, похоронит. – Рая говорила, явно думая о чем-то другом.