Андрей Глущук - Гонка по черной полосе

Эту фразу Валера воспринял как сигнал к действию и попытался найти кнопку отключения пара. Но вместо этого включилась музыка: нечто нежное и томное, со вздохами и стонами.

– Слышь, Натка, он у тебя онанизмом занимается.

– Кто? – в голосе соседки задребезжали нотки тревоги.

– Душ, грёбаный.

– Брось его, иди сюда.

– Слышь, а что это за кроссовки? И халат на вешалке?

– Сантехник утром заходил, забыл, наверное. Иди, яичница подходит.

– Слышь, а чего это сантехник в халате и кроссовках?

– Он в нашем подъезде живёт. Не стал одеваться.

– Вот и я говорю: не стал одеваться! Он что, голый и босой ушел? Покажи-ка мне, где он живёт. Сейчас жить перестанет.

Валера прижался к стенке кабины, стараясь сделать прослойку из пара между собой и красномордым по возможности больше. Это, казалось бы, разумное действие, сыграло роковую роль. Пар неожиданно перестал вылетать из форсунок, кабина тихонько загудела и в считанные мгновенья стала прозрачной как аквариум.

– Слышь, телка, сантехник не только кроссовки и халат забыл. Он забыл уйти. Сейчас знакомиться буду!

– Бобик, у человека насморк, попросил разрешения попариться. Оставь его бедолагу. Смотри: какая яишенка! Как ты любишь, с колбаской!

Дверной проем сквозь матовое стекло был виден нечетко. Но Наташу со сковородкой Валера разглядел сразу. Впрочем, гораздо больше его заинтересовала неясная тень, упирающаяся головой в потолок. Валере показалось, что знакомиться с Бобиком два раза за одно утро – глупо. Тем более без страхового полиса.

– Пойдем, милый. Не будем его смущать. Человек, наверное, голый. Оденется, выйдет и познакомитесь. – попыталась увести ревнивца Наташа.

– Голый!!! – тень приблизилась к кабине на угрожающе малое расстояние.

Оставалась еще надежда на то, что дверь не откроется. Но Бобик развеял эту надежду уже секунду спустя.

– Во, глянь! Пешеход, ты совсем обнаглел. Сначала по чужим тачкам топчешься, потом по чужим телкам! – Бобику приходилось слегка нагибаться, чтобы заглянуть в душ, и вид снизу показался Валере до боли родным. Левое ухо налилось слоновьей тяжестью, а щека заиграла всеми оттенками экстравагантного молодежного макияжа.

– Ну, и чего ты взбеленился? Подумаешь: голый мужчина в душе! Вот, если бы он был одетым – пришлось бы скорую психиатрическую вызывать. А так…

– И так придется скорую вызывать.

Бобик сгреб в охапку Валеру, халат и кроссовки, умял поклажу, чтобы она удобнее легла подмышкой, и скомандовал Наташе: «Телка, дверь открой!»

– Бобик, ты меня оскорбляешь! – попробовала возмутиться соседка.

– Я тебя убью. Сначала его, а потом – тебя. Швабра, дверь!!!

Вылетая из квартиры, Валера подумал: «Высший садизм судьбы не в том, чтобы лишить человека соблазнов, а в том, что бы лишить надежды на их реализацию».

Перевернувшись в полете, он заметил три головы: рыжую, белую и черную. Они стремительно приближались. Все три головы успели открыть рот, но не успели ничего сказать.

«Как в боулинге. Я – шар!» – распределил роли Валера и снёс три кегли одним ударом. – «Страйк!»

Валеру снова били. И снова по щекам. Кто придумал, что это лучший способ вернуть человека к жизни? В этом смысле технология голливудских эскулапов намного более гуманна. Им достаточно вовремя и громко крикнуть: «Мы его теряем!!! Ну, давай же, давай!!!». Если трижды повторенное заклинание не помогает, значит, роль героя второстепенная и его можно смело отправлять в ближайшую фирму ритуальных услуг. Мафусаил, наверняка был главным героем. Потому и жил долго. Пока сериал не кончился.

– Что вам всем от меня надо? – Валера открыл глаза и увидел несчастную, красную физиономию Бобика.

– Прикинь, – пожаловался Бобик, – я же не знал, что Снегирь – человек…

– Снегирь – это птичка с красной грудкой. – начал было спорить Валера, но вспомнил: с кем имеет дело.

– Птичка с грудкой – это Натка. А пацанов точно Снегирь прислал. Что за Снегирь? Вроде всех в городе знаю. Видно из новых, из беспредельщиков: сантехников заказывает! Что, банкиров ему мало? – Бобик улыбнулся, как-то очень по-доброму, будто смущаясь своего открытия. – Если бы я сразу знал, что в душе от Снегиря прячешься, разве стал бы так с тобой…

– Ладно… – Валера чувствовал, что чем меньше он будет говорить, тем дольше удастся прожить.

– Да… Я их чуть тряхнул – они и стуканули: «Снегирь штуку баксов обещал».

– Не много.

– За сантехника – в самый раз.

– А за журналиста? – ляпнул Валера, и сразу пожалел о сказанном.

– Я бы дал вдвое. Но, чтобы отмесили как следует. А, кстати, почему сантехник? Ты же говорил – журналист?

– Чего только после нокаута ни ляпнешь… – вывернулся Валера.

– Это точно! Мне тренер, как—то такое навернул!

– А причем здесь тренер? —удивился Валера.

– Так, подвернулся под руку…

– И что?

– Он со мной больше не разговаривал. Послал – и мы разошлись. Он в больницу, а я на улицу. К пацанам.

Валера приподнялся на локте и огляделся. Он лежал в своей прихожей на двери, прикрытый халатиком. Так иногда выносят покойников, если гроб с телом не проходит. Сначала почившего на дверях, а следом его будущее жилище. Почему то Валере от этой мысли стало так неуютно, что он сполз с дверного полотна и сел, привалившись у стенки. Халат надевать не стал. Набросил как юбку на ноги, чтобы принадлежность к мужскому полу не слишком бросалась в глаза.

– Я этих, малолеток за новой дверью отправил. Сейчас привезут и поставят. Бронированную. – отчитался красномордый.

– Спасибо. – попытался улыбнуться Валера, но судя по лицу Бобика, вышло нечто жалкое и пугающее, более похожее на маску шамана.

– Ладно, ты, это, отдыхай. А мы с Наткой поедем. Пятница. Природа ждет. – Бобик поглядел на часы. Золотой Роликс едва заметно проглядывал сквозь рыжеватые волоски. На такой здоровенной руке и в таких зарослях циферблат, пожалуй, приходилось искать с компасом и миноискателем. Ему бы носить кремлевские куранты, а не Роликс – Ёшь, твой, клёшь. Уже заждалась.

– Кто? – не понял Валера.

– Кто? Природа, мать её!

На площадку вышла Наташа, снова в розовой кофточке с глубоким вырезом, в джинсиках, подвешенных на бёдрах и белых кроссовках на босу ногу.

– Бобик, а, может, мы соседа прихватим?

– Нет, ребята, вы езжайте. Я здесь посижу. – Валера твердо решил не давать Бобику повода для третьего знакомства. Двух раз за утро ему вполне хватило.

– Поехали, Натка, пешеход отказывается. – Бобик обернулся к Валере и подбодрил напоследок. – Ты этих пацанят не шугайся. Они сейчас подштанники от поноса ототрут и дверку навесят. А тебя не то, что битой, пальцем.. Я их предупредил: если что, Снегиря в зоопарк, а их на птичий корм.