Любовь Грузинова - Героями не рождаются

Напялив на себя это чудо текстильной промышленности, Барсиков почувствовал, что теперь-то ему точно должно чертовски повезти. С этой теплой мыслью в опохмеленном мозгу, он, бодро посеменил на поиски Карапуза. Из рассказа Аркадия, он знал, где проживает девушка. Через час он был на месте. Галантно пропустив вперед себя древнюю, как Москва, старушку, он вошел в подъезд, осветил пространство улыбкой в пятнадцать прокуренных зубов и уверенно вызвал лифт. Поднявшись на шестой этаж ухоженного многоквартирного дома, Барсиков причмокнул от удивления. Из его впалой груди вырвался вздох негодования:

– Вот ведь живут… Буржуи…

По понятиям Василия Степановича, все, что было чище и опрятнее его берлоги автоматически зачислялось в буржуйское наследие, по которому кровавыми слезами когда-то рыдал пролетариат. Барсиков тоже тихо рыдал. Потому что желание нахаляву обладать тем, что другие зарабатывали с утра до вечера, впиталась в него с генами матери. А против генетики, как известно, науке, не попрешь. Остановившись перед красивой дверью цвета палисандра с сияющей золотом ручкой, Василия Степановича на секунду заколебался. В нем проснулось сомнение: а не послать ли все к черту? Что он скажет девушке, когда она откроет дверь? Где маленький злобный Карапуз, который гоняется за камнем по всему городу в сопровождении трех горилл? Или нажать на жалость и выдумать историю о том, что его племянник чудом уцелел в схватке с этими бандитами и теперь на сметном одре просит ее назвать имя преступника? Рука сама потянулась к звонку, и, зажмурившись, Барсиков нажал на кнопку. Где-то в глубине приятно затренькало. Василий Степанович приложил ухо к двери, но его обостренный нервами слух ничего не улавливал. В квартире стояла мертвая тишина.

– Где ее леший носит! – Барсиков решил не сдаваться и продолжил давить на кнопку. Вновь одинокое треньканье огласило квартиру изнутри, и вновь безрезультатно. Барсиков нерешительно посмотрел на ближайшую к нему дверь. Спросить у соседей, где может быть с утра пораньше эта красавица? Но мысль отпала сама собой. Барсиков трезво, как никогда рассудил, что, увидев его, соседи вряд ли кинуться откровенничать о жизни девушки. Василия Степанович уже было собирался уйти восвояси, как вдруг, увидел краешек белой бумаги, аккуратно воткнутой в дверную щель. Конечно, приличные люди обычно не имеют привычку читать чужие записки, но Барсиков сразу для себя решил: он неприличный человек. Уже хотя бы потому, что стоит возле незнакомой двери в дурацком пиджаке в надежде узнать адрес того, кто прибьет его соседа по коммуналке. Разве этого недостаточно, чтобы с полной ответственностью назвать себя неприличным человеком?

Облизывая сухие губы от нетерпения, Барсиков развернул записку. По мере прочтения, его физиономия, круглая по форме, вытянулась настолько, что небритый подбородок чуть было, не стукнулся о ключицы.

– Так, так, так, так… – пробормотал Василий Степанович, возвращая подбородок в исходное положение. – Даже телефончик оставил для связи… Вот что значит – деловой человек! Все предусмотрел.

Барсиков бережно свернул записку и сунул ее во внутренний карман пиджака. Теперь он знал, что ему надо делать. Барсиков уже было, собирался уйти и даже вызвал для этой благородной цели лифт, но тут некстати, соседняя дверь с тихим скрипом отворилась и на пороге показалась лысая мужская голова с заспанными глазами, которые так близко сидели к носу, что казалось, их просто второпях прикрепили к нему степлером.

– Чего с утра шумишь? – поинтересовалась голова, широко распахивая рот в сладком утреннем зевке. – Раз девушка не открывает, значит, ее нет дома или еще чего проще, ты не принц ее мечты. – Голова пристально оглядела непрезентабельность Барсикова. – Второе – верняк. Ты, мил человек, по какому вопросу к нашей Светочке пожаловал?

Барсиков с трудом приходил в себя после столь неожиданного монолога совершенно незнакомого человека, поэтому не сразу ответил на поставленный вопрос.

– Да тут, знаете ли…. Заявка поступила о протечке… – наконец сориентировался Василий Степанович, используя почти родную для вранья тему. – Вот, меня послали узнать…

– Да? – подозрительно протянула голова. – Интересно, с каких таких пор сантехники у нас в подобном прикиде на протечки ходят? Или у вас на работу как на праздник?

Барсиков психанул. Ну что, в самом деле, этому лысому от него понадобилось? В стране, между прочим, свобода передвижения. А значит, если он, Барсиков, хочет, к примеру, с утра пораньше передвинуться в направлении квартиры некой особы в канареечном пиджаке и грязно-голубом шарфике поверх кадыка, то он не обязан докладывать об этом всяким любопытным, а уж тем более не обязан высушивать от них всяческие каверзные вопросы.

– Не твое дело, – огрызнулся Барсиков и попятился к лифту. – Что, я тебе тут? Клуб «Что? Где? Когда?». Иди своей жене устрой викторину вместо того, чтобы по утрам к незнакомым мужикам приставать! – С этой гневной отповедью, Барсиков нырнул в кабину лифта, оставив лысую голову в изумлении переваривать свою пламенную речь.

Уже на улице, Василий Степанович мысленно похвалил себя за находчивость и еще несколько минут с удовольствием вспоминал, как лысая голова растеряно хлопала ртом, тщетно пытаясь найти в заглатываемом воздухе нужные слова для достойного ответа. У метро он чуть нос к носу не столкнулся с Аркадием, который как раз в это время выходил оттуда в компании вчерашнего беспризорника. Вовремя нырнув за близстоящий ларек, Барсиков наблюдал, как его противник нерешительно оглядывает местность, силясь вспомнить, откуда он вчера с такой скоростью улепетывал. Покрутившись на месте минуту-другую, Аркадий, наконец, взял верный след и торопливо почесал к дому, откуда совсем недавно победно чеканя шаг, вышел Барсиков. Степан Васильевич, понимая, что противоборствующая сторона начинает, образно говоря, наступать ему на пятки, потрусил к метро. Сроки неожиданно стали сильно поджимать. Даже сильнее, чем он рассчитывал. Поэтому, Барсиков решил нанести визит Карапузу немедленно. По его подсчетам, через каких-то два часа тряски под землей, он будет гораздо ближе к своей новой обеспеченной жизни, чем все пятьдесят два года до этого.

В то время, как Барсиков придавался обычной дреме, сидя в полупустом вагоне метро, Аркадий вовсю терзал дверной звонок своей недавней знакомой. Санек с равнодушным видом присел рядом, прислонившись спиной к стене, и занялся щелканьем семечек, которыми он засыпал свои карманы перед выходом.

– Ну, что? Глухо? – спросил он для того, чтобы хоть как-то поддержать нервничающего Аркадия. – Может, она в магазин ушла или куда там эти красотки ходят? В салон какой…. Их же хлебом не корми, дай только морду чем-нибудь намазать.