Николай Углов - Соленое детство в зоне. Том II. Жизнь – борьба!

– Цока! Не вздумай покоряться ей! Не ходи на пересдачу! Пусть будет тройка! Куда она денется! Всё равно поставит трайбак!

Но аттестат не отдавали и страсти накалялись. Мать и меня неоднократно вызывали в школу, но я упорствовал. Филипп Васильевич и мать ругались со мной ежедневно, требовали покориться, ходили и к Скворенко, но мы держались. Мать, плача, яростно ругалась:

– Вечно ты связываешься с шалопаями! Во Вдовино – с дурбалаем Афонькой, здесь, с ворами и хулиганами Беляевыми, а теперь этот… штукатур Скворенко! Да разве это профессия? Что тебе говорил отец и Василий Иванович? Ты толковый парень! Учёба тебе даётся легко, не как Шурке. Учись, станешь человеком! Не то, что мы с Филиппом – всю жизнь горбатимся и перед всеми преклоняемся! Сынок, пойми меня, наконец! Я тебе только добра желаю!

И Филипп Васильевич горячился, ругался, умолял, требовал, угрожал. И я, наконец, прозрел! Спасибо огромное вам, родители, за вашу настойчивость в этот переломный момент! Не знаю, какой бы из меня получился штукатур, но, сделав поворот к учёбе, теперь могу гордиться дальнейшей жизнью, дальнейшими моими успехами!

Я пошёл, покорился Варваре! Она на радостях поставила сразу же пятёрку по химии! Аттестат зрелости получил в этот же день.

Итак, у меня в аттестате зрелости была только одна тройка, которую от злости за мои взгляды поставил ярый коммунист Виноградов! Это было только начало! В дальнейшем от таких ортодоксов-большевиков в жизни буду терпеть много несправедливости. Из-за моей биографии и либеральных взглядов они не принимали меня в партию, и даже должность прораба была «не по карману мне», так как в то время любым коллективом, даже в десять человек! должен был руководить коммунист. А уж должность руководителя СМУ с коллективом в пятьсот человек вообще недосягаема.

Секретарь парткома Власенко «зарезал» мне звание заслуженного строителя и орден от министра. А переезд в Москву на должность, возможно, управляющего трестом, куда меня брал один высокий чин, опять не состоялся по причине моей беспартийности (об этом позже). И даже членство в Союзе журналистов получил в довольно почтённом возрасте, хотя печатался более тридцати лет. Долгое время в городе «верховодила» в журналистике ярая коммунистка. На вопрос одного из моих почитателей, почему она не принимает в СЖ Углова Николая, она сказала:

– Это будет бомба в нашем Союзе журналистов! Он, безусловно, талантлив, но как его можно принять, ведь он антисоветчик!

Эти слова сей дамы были сказаны, когда уже двадцать лет не было советской власти! Вот такие они, ортодоксы-большевики!

Опять нашёлся для меня порядочный человек, который нашёл способ, как миновать в этом ярую большевичку, руководившую местным Союзом и строившую мне препоны. Как только получил аттестат зрелости, то даже меньше радовался, чем мать и Филипп Васильевич. Они прямо светились от счастья!

На следующий день я уже был в Ессентукском аэроклубе. Начальник отдела кадров (видно, гебист в отставке) встретил меня, как знакомого:

– А-а! Углов? 18 лет исполнилось? Ну, давай, давай документы! Так. Аттестат зрелости, паспорт, справка из поликлиники, автобиография, комсомольская характеристика. Так, так. А что это ты написал в автобиографии? Отец был судим? И ты был в ссылке? Ну, братец! Такого я не ожидал! Нет, нет – из тебя лётчик не получится. Разве можно такое?

– Так нас же реабилитировали! Даже дом отдали! У меня есть справка об освобождении! Завтра привезу! Партия осудила культ личности! Всех, невинно осуждённых, оправдали! Целые народы вернули из ссылки. Я примерный комсомолец! У меня было самое лучшее сочинение на патриотическую тему!

Но кадровик был неумолим:

– Послушай! Я верю тебе, но… Подыщи другую профессию!

– Почему? Я с детства мечтал быть лётчиком!

– Слушай, мой дорогой! Я не хочу на старости лет париться в тюрьме, потому что пропустил тебя в лётчики! От нас они все идут в войсковые части. Где гарантия, что ты не затаил злость на власть за отца и себя? Перелетишь за границу, а я в тюрьму? Нет, и нет! Могу устроить тебя только на курсы планеристов.

Я отказался, заплакал и забрал документы.

Это был крах моей мечты! С того дня понял, что в автобиографии надо тщательно скрывать факт судимости отца и моей ссылки, иначе никуда не пробьёшься. Дома даже обрадовались моему поражению. Филипп Васильевич радостно сказал:

– Вот что, друг! Я тебе уже говорил за Липецкий горно-металлургический техникум. Там самая большая стипендия. Будешь жить у моей родни первое время, там и прокормишься, а потом переедешь в общежитие, если не понравится. Там его дают иногородним. Получишь самую высокооплачиваемую профессию! Знаешь, какие деньги зарабатывают металлурги?

Я втайне понимал, что Филиппу Васильевичу и матери надо было просто избавляться от лишнего рта и, одновременно, убрать меня от друзей Беляевых и Скворенко, что тоже было немаловажно. Я сдался и послал туда документы. Выбор был сделан – я ждал вызова, смутно сознавая, что же за это профессия техник-металлург литейного производства? Из справочника узнал, что стипендия там на первом курсе 36 рублей и 39 на последующих. Так что размер стипендии оказался решающим при выборе профессии. Грустно это сознавать.

Потерпев фиаско в аэроклубе, я как бы повзрослел и отказался платить членские комсомольские взносы. Мне действительно было обидно на власть. Думаю:

– «Незаслуженные репрессии над нашей семьёй. Испорчена, исковеркана вся жизнь. Теперь вроде реабилитировали, а доверия нет. Дом долго не отдавали, в аэроклуб не приняли, коммуняка Виноградов тройку незаслуженно поставил. На черта мне нужен такой комсомол, который не заступится, не защитит, только взносы им плати? Пошли они все в жопу!»

Вызвали в райком комсомола на улицу Красноармейскую. Вальяжно развалившись в кресле, холеный секретарь спрашивает:

– Товарищ Углов! Почему прекратили платить членские взносы? На вас жалуются в школе – дерзите, хамите!

Я отвечаю:

– Исключайте меня! Всё! Не буду больше платить вам взносы! Толку от вас!

Тот заорал:

– А какой ты толк хотел получить от комсомола? Ты что, на базаре?

Я бросил на стол ему комсомольский билет и молча вышел из кабинета. Вызов на экзамены в техникум получен. Готовлюсь дома по учебникам.

Как-то, уже незадолго перед поездкой на экзамены, в калитку постучали. Выхожу – на пороге стоит красивейшая девушка! Стройная, фигуристая, с такими большими, чёрными глазами, что онемел, потерялся. От счастья был, наверное, смешон, растерян, неловок. Улыбается:

– Что? Не узнаёшь?

Пришёл в себя:

– Нина! Богиня! Как ты повзрослела за эти два года! Ты ли это? Откуда ты? Как ты меня нашла?