Виктор Минаков - Дом невезения. Рассказы и фельетоны

Такие же или более оскорбительные слова раздавались по адресу каждого, кто осмеливался прогневить Гурия Львовича своим поведением на собрании.

На совещания, где подвергались разбору вчерашние выступления, незадачливые ораторы предусмотрительно не приглашались, зато всегда здесь присутствовал весь аппарат управления. В воспитательных, так считал Ковров, целях. И такое воспитание давало плоды: на собраниях с критикой выступали только рабочие. Им гнев генерального директора был не особенно страшен.

Собрания в «Службе быта» случались исключительно редко. Совещания, или как их еще называли – планерки, дело другое – почти каждый день, а то и в день по два. На них Гурий Львович хозяйничал безо всяких регламентов!

Все совещания можно было условно разделить на две категории: плановые и спонтанные, то есть те, которые вызваны личностными позывами Гурия Львовича. Люди, хорошо знавшие Коврова, называли это потребностью сбросить лишнюю желчь и покрасоваться в кругу подчиненных.

Плановые – рассмотрение различных проектов, планов, отчетов требовали предварительной подготовки участников, и о них они извещались заранее.

Спонтанные – возникали непредсказуемо, как прыщи.

– Собери мне директоров на три часа! – давал команду Ковров секретарю перед обедом, и очень был недоволен, если кто-то прибывал с опозданием или при ответе ссылался на отсутствие при нем данных.

– Я тебя не спрашиваю, как обстоят дела с пуском ракеты в сторону Марса! – заводился сразу же Гурий Львович. – Хотя и об этом в общих чертах ты знать обязан! По своему служебному положению! Я задаю конкретный вопрос! По твоей работе!

На плановых совещаниях некомпетентность считалась абсолютно недопустимой.

Объединяло эти две категории совещаний одно – на любом из них Гурий Львович изощрялся в приемах самовозвеличения.

Известно, что возвыситься над другими можно, следуя по двум направлениям: или самому заслуженно приподняться, или же поставить на колени другого. Второму маршруту Ковров отдавал предпочтение и достигал при этом непревзойденного мастерства.

Быстрый и нужный эффект обеспечивался тогда, когда люди в его кабинете терялись в догадках: зачем их сюда так срочно собрали? Не всегда мог объяснить это и сам Гурий Львович, но он-то, конечно же, не терялся.

– Ну, давайте выкладывайте, – грозно обращался он к подчиненным, – у кого есть какие вопросы?!.. Как это – нет вопросов?!!! Нет вопросов – значит нет мыслей!!! Я вас вызвал сюда, чтобы работать, раз вы сами недорабатываете!.. Вчера задержался до шести в исполкоме. Приехал сюда в начале седьмого – в любом отделе ни единой души! Всех как ветром сдуло! На предприятия позвонил – тоже ни одного нет на месте! Все разбежались, как тараканы! Что, все дела переделали?!.. Я найду вам дела!

И Ковров начинает загибать пальцы, перечисляя вопросы, которые, по его мнению должны решать подчиненные. Иногда загибал он такое, что они переглядывались недоуменно.

– Что?! – кричит Гурий Львович. – Не находите у себя этого поручения?! А разве оно не вытекает из сегодняшнего состояния наших дел?!.. Да, я не давал этого поручения! Но неужели я должен указывать каждый ваш шаг?! А где собственная инициатива? Где мои замы? Где весь аппарат, наконец?!.. Почему они не помогают мне?!.. Марченко! – называет он вдруг фамилию начальника строительного управления. – Не работают ваши бетонщики на строительстве швейной фабрики! Ходят друг за другом, как сонные мухи! Не протрезвели еще после выходных дней! Им сейчас не бетон подавай, а рассол! Прямо из бочки! Тогда они придут в себя… к пятнице, а с понедельника – опять то же самое! Эх, Россия!..

Ковров обреченно машет рукой, но тут же спохватывается:

– Но и в такой обстановке надо работать! Надо чаще бывать на объектах! Почему я вижу, что там бездельничают, а вы об этом не знаете?!

И совещание входит в свою обычную колею. Ковров продолжает обвинять Марченко, тот пока молча пережидает, но как только в голосе Гурия Львовича появляется хрипотца, и он заказывает секретарю новый стакан чая, Марченко говорит:

– Как мне там появляться? Я имею в виду – на объекте. Материалов – нет! Товарный бетон просили еще неделю назад, а где он?

Лукавый строитель направляет острие критики на снабженцев. Снабженцы возмущены, но Ковров уже на стороне Марченко. Его нападки на начальника строительного управления были вызваны не только заботой о новостройке. Уже вторую неделю на даче Коврова работала бригада строителей, и он захотел выяснить: не повлиял ли сей факт на поведение Марченко, не возомнил ли он бог весть чего о себе. Марченко вел себя грамотно.

– Он прав! – осаживает Гурий Львович снабженцев. – Где его вина – я сказал! А сейчас – прав он!.. И запомните: здесь прав тот, кто делает план! Остальные – помощники! Снабженцы – в первую очередь! А кто думает по-другому, прошу высказываться!

Ковров держит театральную паузу, но никто, естественно, не возражает. Многие знают, почему Гурий Львович принял сторону Марченко и завистливо смотрят на его цветущую физиономию.

Отчитав Марченко и снабженцев, Ковров обрушился на энергетиков. За ними пошли директора предприятий, его заместители, другие работники аппарата. Никто не избежал порицаний, каждый получил свою порцию «березовой каши», каждому пришлось опускать стыдливо глаза и пригибать свою голову.

К концу совещания Гурий Львович самовлюбленно сверкал глазами: вот каков я, руководитель объединения, – мудрый и дальновидный, и вот кто вы все – ленивые недоумки. И если б не я, такой всевидящий и неутомимый, все объединение пошло бы по миру, как побирушка!

Чтобы не быть обвиненным в отсутствии мыслей, кое-кто имел наготове дежурный вопрос, но и тогда Гурий Львович не спускался с командирских высот.

– Ишь, вы какие! – гремел его голос. – «Почему, Гурий Львович, это? А почему это?».. Это я вас должен спрашивать – почему?!.. Вы что думаете, это Гурий Львович допустил до такого?!.. Да! Правильно! Это я допустил! Не спрашиваю с вас так, как надо! Я добрый к вам слишком!.. Теперь будет все по-другому! Я определяю себе роль контролера, а вы – исполнители! Бегайте!.. Бегать будете все, включая моих заместителей! Я за двадцать шесть лет моей работы в этой системе набегался, хватит! Я имею столько ума, что ваш ум мне не нужен! Мне нужны исполнители!.. Алешин! – Ковров поднимает директора подсобного хозяйства. – Докладывайте, как у вас со строительством молочного цеха?

Директор рывком поднимается и торопливо перечисляет основные этапы строительства. Выглядит все очень неплохо: средства освоены, работы ведутся с опережением графика.

Гурий Львович, наклонив в сторону голову Алешина, слушает и барабанит пальцами по столу. Он недоволен – не показана роль его, генерального директора. Надо поправить. С трудом дотерпев до конца доклад, Ковров говорит: