Николь Галанина - Меня охраняют призраки. Часть 2

В голове у неё монотонно загудели, повторяясь по кругу, словно проматываемые кем-то злорадствующим на воображаемом диске, слова Люсинды: «Если ты не сдашь экзамены, тебя исключат из школы, тебя исключат из школы – твои родители будут опозорены, твои родители будут опозорены – опозорена будешь ты, вдобавок, ты не получишь аттестата об образовании, следовательно, ты не сможешь получить никакой должности, не получишь должности – будешь всю жизнь сидеть на шее у своей семьи или, что того хуже, опустишься и станешь лицом без определённого места жительства. Если ты не сдашь экзамены, тебя исключат из школы, тебя исключат из школы – твои родители будут опозорены… что того хуже, опустишься и станешь лицом без определённого места жительства, места жительства, места…»

Габриэль изнывала, её руки сами тянулись к волосам, чтобы вцепиться в них, а в горле застывали вопли отчаяния, вызванного стойкостью никуда не уходящего противного голоса. Она молчала исключительно потому, что неподалёку от себя видела высокий конский хвост Барбары и не хотела, чтобы Барбара над нею посмеялась. Хотя у Барбары, кажется, тоже не было никакого настроения шутить и издеваться над окружающими: когда она повернулась, Габриэль заметила ненормальную бледность на её лице и тёмные широкие круги под провалившимися в череп глазами. Барбара в нетерпении ожидала экзамена, все остальные ученики – тоже. Коридоры напряжёно молчали, каждый шаг слышался в несколько раз громче, чем он был в действительности. Кусая губы, Габриэль посмотрела на часы – без пятнадцати девять. Ей показалось вначале, что эти пятнадцать минут пройдут быстро, промчатся на крыльях, как мгновения, но оказалось, что каждая из них растянулась вдвое и наполнилась тревожным ожиданием. Всеобщая подавленность и страх угнетающе действовали на Габриэль. Она опустила голову, чтобы не видеть взволнованных лиц студентов, но это не помогло. Она всё ещё могла слышать зловещее перешёптывание между Пайпер и Дейрдре Фокс, она могла улавливать кожей, как с каждым новым ударом часов, с каждым новым перемещением стрелки ближе к жирной цифре 9 всё больше напряжения скапливается в коридоре. Все кабинеты были закрыты, снабжённые табличками с указанием, какой экзамен и для какого именно класса пройдет здесь в определённое время. На белёной двери кабинета мистера Сёрджа висела табличка с надписью: «8 класс, отделение «А». Математика, в 09:00». Джессика с заворожённым видом стояла у двери и смотрела на неё так, будто напрягала все свои силы, чтобы переколдовать надпись в нечто вроде: «Экзамены отменяются, все вы получаете хорошие отметки за посещение школы в течение года. Желаем удачных каникул, администрация школы им. Альберта Эйнштейна». «Какие глупые мысли лезут ко мне в голову, – с усмешкой подумала Габриэль и снова спрятала голову в ладонях, – как будто бы это не я через десять минут зайду в этот кабинет и начну писать экзамен…». Она попыталась подумать о математике, но повторение всех формул и правил показалось ей чересчур скучным: она действительно знала весь учебник наизусть и могла решить любое задание практически с завязанными глазами. Зато Оона чувствовала себя далеко не так уверенно: распахнув свой сборник на пятидесятой странице, она с увлечением читала и изредка закидывала голову назад, жмурясь и, очевидно, что-то про себя повторяя.

Коридор пустел. Теперь тут остались лишь ученики из восьмого класса, с отделения «А». Затем, сопровождаемый всеобщим унылым молчанием, появился мистер Сёрдж со связкой ключей в руках и отпёр кабинет, но никого туда не запустил. Для всех студентов оставалось загадкой, что он мог там делать совершенно один, но никто и не думал сомневаться: мистер Сёрдж наверняка творит ужасные дела, например, заменяет все лёгкие экзаменационные задания более сложными, взятыми из допотопных учебников, когда, как говорят, детские головы ещё больше обременяли знаниями. Габриэль казалось, что такое попросту невозможно, однако и она нервничала. Хоть её тревога была куда слабее, чем у остальных, она всё же ощущала, что близка к потере самоконтроля. В последнее время Габриэль пришлось взять себя в ежовые рукавицы: будь она по-прежнему искренна и беспечна, открылись бы многие тайны из тех, что она предпочла бы навеки похоронить в своём сердце.

За семь минут до начала экзамена прибежала потрёпанная Мелисса, на некотором расстоянии от которой спотыкалась о собственные туфли едва дышащая Джоана. Обе они выглядели так, словно дикий звонок будильника разбудил их лишь тогда, когда школьный автобус величаво откатывал от своей последней остановки. Габриэль возвела на подруг вопрошающий взгляд:

– Что, вы обе проспали? Удивительно, что вы прибежали одновременно, вы же живёте в разных концах города.

– А мы сегодня ни на минуту ещё не разлучались, – взволнованным голосом пояснила запыхавшаяся Мелисса, с щёк которой медленно начала исчезать пятнистая краснота.

– Я у неё сегодня ночевала, – гордо прибавила Джоанна. – Скажу вам, девочки, что комната у неё прекрасная, а раскладная кровать – так и просто супер.

– Да мы это и сами знаем, – проворчала Габриэль и толкнула Оону, практически упавшую лицом в учебник, локтем. – А вот вы, похоже, забыли, что у нас сегодня экзамены.

– Нет, почему же, – с совершенно спокойным видом ответила Мелисса, – просто мы чувствуем себя в такой мере подкованными Люсиндой, что нам уже никакие экзамены не страшны.

– С чем и поздравляю, – сухо откликнулась Габриэль. – Кстати, я сегодня не видела ни Люсинду, ни хоть кого-то из ребят. Я думала, что они всё-таки придут поддержать нас.

– Это ты зря подумала, – беспечно отмахнулась Джоанна, – мы совсем недавно её видели. Она, Стивен, Патрик, Линда, Блез и Тэф с Куммом сидят в коридоре на первом этаже, напротив старого класса биологии, и что-то повторяют. У Люсинды такой вид, как будто она готова немедленно удариться в рыдания. Впрочем, она и так практически рыдает, а ребята её успокаивают.

– Тэф и Кумм в том числе? – скептически осведомилась Габриэль.

– Слава небесам, нет, – рассмеялась Джоанна, задорно откидывая голову назад, – но я не исключаю такой вероятности, что они хотели прийти к ней на помощь, только она им не позволила и с криками прогнала.

– Узнаю старую добрую Люсинду, – вдруг прошептала Оона и поспешно снова уткнулась в сборник, словно опасаясь, что это крошечное мгновение, истраченное ею на произнесение своих слов, лишило её большой вероятности на успешную сдачу экзамена.

– А вот старых добрых Тэфа и Кумма я не узнаю, – заметила Габриэль. – Чтобы такие, как они, и вдруг засели за учебники? Получается, сейчас в далёком лесу, о котором никто из нас ничего не знает, что-то большое, старое, мерзкое и вонючее только что преставилось.