Павел Тетерин - Ракета без туалета

…ничего, он посмотрит, я сейчас принесу шампанское, а там сяду поближе… тогда-то он точно отреагирует. Главное, чтобы Баклажан себе не напридумывал лишнего…

Я сначала даже не понял, что это было. Меня осенило буквально через доли секунды – но ещё раньше я успел понять вещь более простую – все эти шаги ко мне только для того, чтобы обратить на себя внимание… Семёна! И Баклажан – это я. Не, это было сказано абсолютно беззлобно, но меня задело – почему блин, Баклажан? Ответ пришёл очень быстро – оказалось, это всего лишь из за одной из моих рубашек, в которой я однажды пришёл на работу – но, блин, Баклажан?! Терпеть не могу баклажаны.

Алкоголь бурлил в крови, и я, отреагировав на этот чёртов баклажан, даже не понял самого главного. Я сидел на кресле, почти ничего не соображая, и переводил взгляд с одного на другого, щёлкая на злополучный красный флажок. Мозг был замутнён, и я перестал соображать, что на самом деле происходит – картинки, всплывавшие перед внутренним взором, были неожиданные, шокирующие, в ушах стоял гвалт внутренних диалогов – но тогда я был почти уверен, что это всего лишь галлюцинации отравленного алкоголем мозга. Я пролистал «чёрные ящики» всех своих коллег – поверхностно, всего чуть-чуть… но этого было вполне достаточно. Увиденное и услышанное повергло меня в шок… О чём то я, конечно, догадывался – например, о бурном воображении моего босса – но некоторые вещи представить себе я совершенно не мог. Я встал с кресла и, чуть пошатываясь, пошёл к окну, чуть не столкнувшись с ней по пути. Она посмотрела на меня – каким-то совсем новым, необычным взглядом – и в этот момент я понял, что папка «Чёрный Ящик» появилась и у меня. Волна неприятного предчувствия пробежала по телу. Я не мог в это поверить, но у меня продолжало бормотать внутренне радио моей коллеги – и сейчас я слушал прямую трансляцию мыслей, теперь продолжавшуюся из уборной. Заплетающимся языком вещавшей какую-то мешанину из Баклажана, Семёна и что-то насчет предмета женской гигиены, с которым она никак не могла справиться. Я свернул окно – и бормотание прекратилось.

Аня вернулась через несколько минут – улыбаясь, с двумя бокалами шампанского… но вид у неё был какой-то задумчивый. Она поставила бокалы передо мной на журнальный столик, и наши взгляды встретились.

– Всё в порядке? – как-то неуверенно спросила она.

– Ну да… Баклажан в порядке – ответил я и по-идиотски хихикнул.

Она изменилась в лице. Внимательно посмотрела на меня, после чего на секунду прикрыла глаза. Мне в очередной раз стало не по себе.

– Извини, я наверное, пойду – я встал с дивана, рассеянно обшаривая взглядом пространство вокруг – ничего ли не выпало из карманов. Стараясь не глядеть на Аню, я попрощался и направился к выходу, но в коридоре опять внезапно наткнулся на свою начальницу. Она остановилась прямо напротив меня, привалившись к стене.

– Я не знаю, конечно, что это было… – чуть заплетающимся языком игриво произнесла она. – Мы… мы что, посмотрели вглубь? – она вопросительно подняла бровь. Её «Чёрный ящик», такой же ядовито-красный, моргнул, обновляясь – но я не хотел заглядывать туда ещё раз. Не хотел знать, что на самом деле стояло за этим вопросом. Она оказалась разрываема сотнями самых противоречивых желаний, и мне… мне не хотелось больше ничего про них знать.

– Мне… мне что-то нездоровится – невнятно промямлил я. Начальница чуть прикрыла глаза – и я с ужасом понял, что она-то как раз не отказала себе в возможности посмотреть, что в действительности скрывал мой ответ. Мне только что залезли в голову – а я даже не почувствовал этого. Словно я и мои мысли теперь – совершенно не связанные между собой вещи. От этого ощущения стало по настоящему страшно.

Виолина Фёдоровна открыла глаза и чуть заметно кивнула. Её взгляд похолодел и стал… немного насмешливым?

– Ну бывает – с легким сожалением сказала она. – Надеюсь, ваше состояние не помешает вам выйти завтра на работу?

– Будьте уверены – уже пробираясь мимо, стараясь не оборачиваться, пробормотал я. – Всё по расписанию.

Но по расписанию не получилось. На следующий день мне было плохо, как никогда. Наряду с обычным похмельем от шампанского – чертово газированное пойло – я испытывал ещё один, до этого дня незнакомый мне тип похмелья – информационное. Мне было физически плохо от того, что мне довелось узнать. Я не хотел ничего знать о тяжёлом детстве своей начальницы и о том, как теперь оно меняло её восприятие мира. О её мыслях на мой счёт. Об этом чёртовом баклажане и всех этих фантазиях. Слава богу, я не успел многого посмотреть – но мне было достаточно.

Из офиса я уволился через три дня. Не став даже забирать своих вещей и какие-то там зарплатные огрызки. Я, честно говоря, не думаю, что там остался хоть кто-то из прежних сотрудников. Ходить и громко молчать целый день в одном помещении было невыносимо. А раскрывать рот и говорить о чём-то было просто глупо.

Ещё через пару дней чертова программа, вирус – или что это было – добрался и до моей семьи. Всё случилось быстро и даже как-то обыденно, что ли. Она посмотрела «в меня» после мелкой семейной стычки. Всё произошло сухо и немногословно – было бы совершенно нелепо устраивать грандиозные словесные перепалки в нашем положении, согласитесь? Скупо выдавив друг другу на прощание что-то вроде «нам надо во всем разобраться», мы распрощались прямо на пороге новой квартиры, совсем недавно купленной для того, чтобы всерьёз заняться продолжением рода.

Я забился в эту квартиру в полном одиночества отчаянии, пытаясь хоть как-то собрать мысли в кучу. Всё катилось как снежный ком – я переваривал гигабайты информации, ненужной, мозг подхватывал её, плодил образы дальше – и вся эта каша оседала и оседала на носителе моего мозга мрачным, давящим, бесполезным балластом.

Следующее открытие, которое мне пришлось совершить – чертова папка появлялась не только в режиме реального времени. Всегда, когда ты был в сети, любое изображение человека мгновенно распознавалось и снабжалось соответствующим контентом.

Политики, священнослужители, артисты, да се публичные люди – столкнулись с жуткой и практически непреодолимой проблемой. Все их слова, действия, поступки меркли перед открывшейся людям абсурдной мешаниной их внутреннего диалога. Вы думаете, в голове у попа, например, только свет, ладан и церковное смирение? Как бы не так. Весь религиозный пафос, все высокие высказывания меркли перед шквалом информации, который порождал поход в баню с девчонками накануне или просмотр порнухи на айпэде в салоне «рабочей» машины бизнес-класса. И теперь это могли посмотреть все. Ну, или не все. Те, кто были Подключены. Но их было достаточно. Особенно если учесть, что каждому Подключённому слить информацию в любую из архаичных социальных сетей – дело минуты. Посидеть с остекленевшим взглядом, словно статуя, в своем удобном рабочем месте, мысленно двигая курсором по виртуальному интерфейсу.