Владимир Саморядов - Аксолотль и статуэтка превращений. Часть вторая

– Ребята, – увидев мальчишек, разревелась Леночка Шайкина. Она пыталась сказать еще что-то, но за горькими всхлипами слов было не разобрать. Потом, слегка успокоившись, Леночка поведала о своей беде и обо всем, что с ней случилось.

Спать Леночка улеглась поздно: пришлось долго успокаивать разволновавшуюся маму, подвергнувшуюся нападению змей и лягушек. Обретя некоторые силы, Анна Павлиновна все порывалась идти бить Аллу Филипповну, невзирая на позднее время и высокое артериальное давление. Она даже подходящий для этой цели лом приготовила. Леночка, в попытке удержать маму, хватала ее за руки и ноги, а Прасковья Опанасовна пыталась лечить корвалолом. Потом обстоятельной бабушке удалось убедить маму, что возмездие может подождать до утра, «горластая Алка никуда не денется», пусть себе спокойно спит до утра.

Мама успокоилась, зато перевозбудилась Леночка и долго не могла заснуть. Ее и крякающие под окном утки тревожили, и тиканье часов, и громкие вопли дерущихся под забором не давали ей спать. Заснула Леночка под утро, а проснулась в холодной воде, в теле русалки.

Плавать Леночка сроду не умела и никогда не порывалась учиться. Когда летом мама вывозила ее на пару дней на море, Ленка большую часть времени проводила у кромки воды, довольствуясь солеными морскими брызгами. Теперь же даже наличие хвостового плавника не помогало ей научиться плавать. Все попытки освоить новую часть тела заканчивались у Леночки утоплением. Дышать под водой она тоже не смогла, только давилась соленой водой, кашляла, плевалась и плакала. Не смогла Леночка и выбраться на берег. По телевизору она видела, как ползают по берегу тюлени и морские котики, но соответствующих навыков у нее не было, поэтому дальше полуметра от кромки воды она не выползла. В воде было холодно и мокро, на суше тяжело и жарко. Это дитя двух стихий оказалась не приспособленной ни к одной из них.

Леночка пыталась звать на помощь, но соседи, увидев такое хвостатое чудо, почему-то убегали. На призывы откликнулась только старая Нюрка, однако обратно вернулась со здоровенным гарпуном и попыталась Леночку пригвоздить. Леночка спаслась от Нюрки под сваями причала.

– Бедная Леночка, – посочувствовали Леночке ребята.

– Позовите маму, – слезливо попросила Леночка.

Илья и Вильям с тревогой посмотрели на шайкинский дом и опасливо переглянулись. Уж слишком грозно и неприступно выглядел теперь дом Анны Павлиновны Шайкиной, хотя синяя лавочка, место ежевечерних посиделок, осталась на своем месте, у подножья крепостной стены.

– Да-а, – неопределенно произнес Илья. – А вдруг твоя мама нас того…?

– Чего «того»?

– Ну…. Смотри, какой у тебя дом. Ты вон в русалку превратилась, а вдруг твоя мама тоже еще в кого-нибудь, в Минотавра, например?

– Вот еще! – Фыркнула Леночка.

Однако Вильям и Илья ее возражений не разделяли и смотрели на крепость с тревогой и подозрением. От этих Шайкиных всего можно ожидать!

– У тебя дом тоже на крепость похож, – логично заметила Леночка. – А ты каким был, таким остался. Одежду только чудную носишь.

– Так то – я, – ответил Илья, поворачиваясь к Леночке. – Да и откуда ты знаешь, что я – это я? Может, я – это не я, а чудовище в человеческом облике?

– Вот еще! – Вторично фыркнула Леночка, но подальше от берега отодвинулась.

– Ладно, не бойся, я русалками не питаюсь, – усмехнулся Илья.

– Я тоже, – сказал Вильям. – Позовем, что ли?

– Придется. Ты иди первым, а я, в случае чего, прикрою.

– Храбрец. А еще самурай.

Но Илья ничего не ответил на колкость. Он отошел в сторону, полуобнажил клинок своего меча и замер в боевой готовности.

Вильям подошел к тяжелым крепостным воротам шайкинской крепости. Поднял руку, собираясь постучать, но внутри крепости раздался громкий звон, похожий на обрушение штабеля железной посуды. С грозным лязгом распахнулись ворота. И на улицу выбежало какое-то чудовище, огромный длинношерстый зверь с полуметровыми клыками, черными когтями, хвостом. При внимательном рассмотрении чудовище оказалось собакой, Ленкиным любимцем Тобиком, разросшимся до лошадиных размеров. Вид у Тобика, не смотря на размеры, был совсем не страшным, как и прежде изможденным ежедневными Ленкиными ласками. Большая мохнатая голова уныло склонилась, толстые лапы заплетаются, облезлый хвост волочится по земле. Даже приколотый к голове пестрый плюмаж и яркая попона не добавляли Тобику воинственности.

Верхом на собаке восседала Анна Павлиновна Шайкина!!! Анна Павлиновна была с ног до головы закована в тяжелые доспехи, на голове – шлем, украшенный золочеными буйволовыми рогами. А сколько боевого задора, огня и гнева пылало в этих маленьких глазах. Сколько силы было в руках, сжимающих огромное копье и широкий щит с изображением распятой курицы на гербе.

Перепуганный Вильям проворно прыгнул за синюю лавочку и залег там, выставив свой кинжал. Выдернул из ножен меч и Илья, поднял над головой, приняв соответствующую стойку. Но Анна Павлиновна ребят даже не заметила.

– Готовься к смерти, Бэнши! – Проорала Анна Павлиновна, потрясая копьем. – Выходи на честный бой!

Пришпорила Тобика и поскакала по улице.

– Бэнши? – Спросил из-под лавочки Вильям. – Кто такой или кто такая бэнши?

– Не знаю, – ответил Илья, пряча меч. – Главное, не мы.

Анна Павлиновна подъехала к дому Аллы Филипповны и остановилась.

– Алка-ледокол, вот кто такая эта Бэнши, – определил Вильям. – Это она за вчерашних лягушек отомстить хочет.

– Пошли поближе, – предложил Илья.

– А как же я? – Прокричала из воды Леночка.

– Позже, – сказал ей Илья. – Вот твоя мама победит Бэнши и тебя из воды выловит.

Оставив Леночку плавать в море, ребята подошли поближе к месту предстоящей битвы.

Дом Аллы Филипповны тоже претерпел значительные изменения. Исчез зеленый забор, исчезли зеленые сварные ворота, пугавшие соседей своим тюремным лязгом, исчез кирпичный домик, пропала виноградная беседка. Нет, крепостью, как у Шайкиных, дом не стал, но теперь походил на штаб-квартиру каких-нибудь сатанистов, некромантов или мистиков. Ограда теперь представляла собой переплетение железных кольев вперемешку с бронзовыми масками чудовищ. На столбах стояли изваяния нахохлившихся злобных химер. За оградой притаился мавзолей или склеп, но не дом. Сквозь узенькие окошки этого дома, за эти мрачные каменные стены вряд ли проникал веселый солнечный свет. На каменном фронтоне тоже покоились статуи чудовищ. Между домом и оградой вместо роз росли уродливые колючки с черными, дурно пахнущими цветами, похожими на змеиные головы. Словно клубок разозленных змей, эти кусты шипели, шевелились и извивались. Просовывая свои колючие соцветия сквозь ограду, они даже пытались укусить, но не могли дотянуться.