Анастасия Шистерова - 4

«Для всех, кто знает, что такое потеря.

Тем, кто прохавал жизнь с самого низа.

Всем, кто столкнулся с этой бедой.

Всем беспризорным душам посвещается!»

Я замерла. «Солистка» смотрела своими стеклянными заплаканными голубыми глазами прямо на меня, и моя душа перевернулась. Они продолжали:

«Не воруй!», «Не кради!», «Умри, паскуда, умри…»

Кричали они нам на ухо, забив нас до крови…

И в этот момент я поверила парню с надорванным голосом, поверила девушке, изо всех сил старающейся петь лучше, и быть лучше. Я вдыхала, глотала воздух этой комнаты с таким же отчаянием, с каким они пели свои грустные песни. В этот момент я сошла с ума. Я хотела кричать этой девушке:

– Не попадай, не попадай в ноты! Только будь здесь, будь прямо здесь и сейчас! Больше и чувственнее! Не знай слова! Кивай своей бошкой в такт гитаре! И пусть меня разорвет на части, только – давай!..

И это бурлило во мне, и оно почти выплеснулось… Но воспитанная в интеллигентной семье, я не смогла заорать, а просто тихо сказала:

– Ребят, дайте я тоже выпью из этого дерьма.

Мне протянули пластиковую бутылку.

Я уже третьи сутки сижу дома. Я не выхожу. Днем пью чай, а ночью закидываюсь пивом. И я не знаю, как мне быть.

Черт! Это так сложно – каждый день бороться с собой. Постоянно повторять фразу: «Это не я, это – демоны». Бежать ото всех, прятать себя и молиться, чтобы сегодня не наделать глупостей и не причинить боли. Но вы сами появляетесь на моем пороге с коробкой пиццы. Вы сами звоните мне и зовете на свои тусовки и дни рождения. Сами платите за мою алкашку, сами накуриваете меня, сами начинаете любить меня, хотя я не даю ни малейшего повода! Даже ты, мама, даже ты звонишь мне первая, чтобы узнать, как мои дела (по официальной версии) и жив ли я вообще (настоящая причина звонка).

Но я всегда обижаю вас. И мне приходится каждый раз орать всем вам: «Я не жестокий! Я не плохой! Это демоны!!!» А вы мне всегда верите и прощаете. Идиоты! Не щадящие ни себя, ни меня.

Какой бы тупой не была Марва, и как бы я ее не мог терпеть, недавно она сказала, на мой взгляд, правильную вещь:

– Ежи, похоже, что ты сам и есть эти демоны. Они не живут ни отдельно от тебя, ни в тебе, они и есть – ты. Поэтому тебе никогда не помогут ни Библии, ни Кораны, ни наставления Гаутамы. И никакое воздержание, никакая духовная практика и зеленый чай не смогут помочь тебе избавить других от тебя самого. Перестань страдать от этого надуманного дерьма и смирись с тем, что ты – такой.

– Марва, послушай. Вот ты – конкретный индивидуум, которому я причиняю боль на протяжении уже длительного времени. Скажи, что во мне есть такого, что перечеркивает все страдания, которые ты испытываешь из-за меня? Только хорошо подумай и пойми, что я не напрашиваюсь на комплименты сейчас. И от твоего ответа мое отношение к тебе не изменится: я резко не полюблю тебя, и все останется так, как есть. Итак, что во мне есть особенного, что притягивает хороших людей настолько, что они перестают замечать все то дерьмо, которое есть в моей душе?

Марва секунд пять пялилась мне в глаза, видно было – всерьез размышляет. Но было бы чем, конечно.

– Я не знаю, Ежи. Это так просто не описать. Да и сложно тоже. Это вообще никак не описать. Действительно, в тебе что-то есть. И это что-то притягивает. Может быть, это твой незаурядный ум, может быть, твой талант, может быть, твои невероятные выходки, может быть, все это в совокупности. Я не знаю!.. Но ты полный дурак, Ежи, если думаешь, что мы – те, кто тебя любит, не замечаем твоего дерьма. Ты жестоко ошибаешься, когда говоришь, что твое хорошее перечеркивает для нас твое плохое. Две этих стороны сосуществуют в тебе. И любя это хорошее, мы каждую секунду ожидаем, что произойдет что-то плохое, и ни капли не сомневаемся, что оно действительно произойдет. От этого постоянного ожидания удара ножом в спину, лично у меня едет крыша. И знаешь, что бесит больше всего? Вонзая этот нож, ты прокручиваешь его в моем мясе два раза, хладнокровно вынимаешь его, вытираешь о свою рубашку и с искренними слезами сострадания говоришь: «Это не я. Это демоны». Ты сволочь, Ежи. Сволочь, которая боится взять ответственность на себя, спирает ее на каких-то несуществующих духов и никогда не осмелится извиниться перед теми, кому причинил боль!

– Но как я могу просить у вас прощения, если не знаю, что сделаю с вами завтра? Если не знаю, каким еще отвратительным образом унижу вас или уничтожу совсем? Как я могу просить прощения за покалеченные жизни?! Я могу только обещать вам, что продолжу бороться с этими демонами и однажды найду средство, избавляющее от них. Это мой максимум, понимаешь?

И вообще че вы все хотели? Думали, что вам по жизни только сахарно-ванильно-пудинговые девочки и мальчики встречаться будут? Да так не бывает! Без плохих людей мы бы уже давно жили в полном хаосе. Ублюдки, такие, как я – санитары нашего мира. Они, как волки в лесу – жрут то, чего не должно быть много.

Думаешь, тебе будет легче жить и дышать, если тебя будут окружать одни «зайки»? А не боишься, что они, когда ты совсем не ждешь, харкая на пятнадцать лет дружбы, втопчут тебя в землю, смеясь над твоими глухими стонами? Белые зайки, белые крысы – вот зло. А честные серые ублюдки, которые не скрывают своей сущности, честно заявляют, что да, мол, мы дерьмо, хотите, любите, хотите нет, нам не хорошо не дурно от этого – они самые нормальные здесь. Мы самые нормальные. Я самый нормальный, понимаешь?

То, что ты шифруешь свою гнилую душу, несомненно, поможет тебе сейчас. Но когда кто-нибудь сорвет с тебя маску – тебе конец. А мы, волки-ублюдки можем не переживать за свою шкуру, потому что всегда найдутся умные люди, которые поймут, что быть ублюдками – это просто наша миссия и от нас, в принципе, ничего не зависит. Мы рождены для мерзостей. Честность, вот что отличает откровенных ублюдков от белых чмошников. Жестокость всегда честнее и правильнее милосердия. Потому что милосердие в конечном итоге все равно приведет к жестокости. Так не лучше ли рубить сразу и в открытую, не заставляя жертву мучиться?

Марва сидела красная и с раздувшимися ноздрями на маленьком носе. Она впилась в меня глазами, в которых стояли слезы, и казалось, пожирала ушами каждое мое слово. Я не знаю, как она при этом попадала в рот и в пепельницу сигаретой, если пялилась исключительно на меня. Выслушав мою последнюю пиздострадальческую реплику, она сказала:

– Ты идиот, Ежи. И я ненавижу тебя. Ты лицемер и позер. И ты питаешься негативными эмоциями. И ты не представляешь, как бы ты облегчил наши страдания, если бы просто извинялся после очередного своего исполнения. Сделай исключение прямо сейчас, моральный урод. И позвони, наконец, маме.