Роман Булгар - Офицеры. Книга первая. Излом

За пределами родных стен все становились на защиту друг друга – это была уже одна большая и сплоченная воедино семья. Местные ребята опасались задирать парней в черной форме с алыми лампасами на брюках. Город еще хорошо помнил, какое побоище произошло на остановке трамвая у сквера Л. Н. Толстого.

А дело было так:

Как-то два суворовца возвращались из увольнения и были уже рядом с училищем, когда к ним пристала и стала избивать местная подвыпившая шантрапа.

Воинственный клич: «Наших бьют!» поднял на ноги всех свободных. Хулиганы попытались укрыться в салоне вагона пятого трамвая. Недолго думая, вагон окружили, раскачали и повалили набок. Пассажиров доставали из вагона по одному и проводили профилактическую работу. Может быть, кому-то досталось и зря.

Но в ожесточенном пылу боевых действий не всегда находится время, чтобы обстоятельно разобраться в том, кто прав, а кто виноват. После этого все организованно вернулись на свои обычные места.

Традиционно «ничейной» полосой считался ЦПКиО имени Горького, находившийся по соседству с училищем и отделенный от него оврагом.

Когда-то и там произошла похожая история, повторения которой, кажется, никому не хотелось. Кроме того, в городе на помощь всегда могли прийти курсанты танкового и инженерного училищ. Это тоже были свои. Своего рода войсковое товарищество…

Начались плановые занятия…

Обычная школьная программа плюс усиленная физическая подготовка и военные предметы. Знания давали основательные и за подготовку спрашивали строго. После первых контрольных сразу стало видно, кто чего стоит. Кто поступил, благодаря своим хорошим знаниям, а кто – оказавшись хорошим спортсменом.

Ну, а кто-то попал в эти стены при помощи родственных связей. Вместе со всеми учились родные и близкие членов Политбюро, министров, начальников с большими звездами на погонах, а также отпрыски влиятельных особ. Но легкой жизни никому не обещали…

– Если кто-то из вас наивно полагает, – с затаенной усмешкой в красивых миндалевидных глазах заверила их на самом первом уроке по русскому языку преподаватель Анна Владимировна, – что в совершенстве знает мой предмет, то я сейчас постараюсь доказать вам обратное.

И слов своих она на ветер не бросала. Выдала на первом же диктанте текст такой сложности, будто имела дело со студентами филологического факультета МГУ, и все работы запестрели красными галочками подчеркнутых ошибок. От двадцати и до тридцати – это еще считалось, что даже неплохо. Рекордсмен взвода насчитал в тот раз у себя в тетради семьдесят две ошибки. И им был…

Много душевных сил, личного времени потратил Рэм, помогая подтянуть успеваемость своему товарищу и подчиненному Эдику Панченко. Но все его попытки закончились безрезультатно. После второй четверти у Эдика образовалась много «непогашенных» задолжностей.

А по одному, всем им известному, Положению – три «двойки» и документы на отчисление на стол. Когда воспитанники вернулись, отгуляв зимние каникулы, Эдик, как ни в чем не бывало, улыбаясь, встречал их в казарме. Лишь после целой кучи дотошных вопросов выяснилось, что скромный юноша, приходится племянником жене Начальника Генерального штаба Министерства Обороны.

Да, долго же конспирировался и маскировался под простого смертного их тихий товарищ.

– Эдик, что ж ты раньше-то молчал? – укоряли его друзья. – Мы же за тебя переживали, волновались…

В отпуске ночами не спали. Сытный и лакомый кусок в горло не лез. Им-то хорошо, а их товарищу…

– Так я это… того… – «герой дня» смущенно потупился, – не люблю я это… про это… словом… говорить…

Ну да, чего понапрасну «понтариться» чужими заслугами, пока своих еще нет никаких, только позорить имя видного человека.

Чтобы воспитать из ребят не только образованных, но и культурных людей ввели дополнительные дисциплины: этику и эстетику. Учили манерам поведения в обществе, нормам морали и права, прививали любовь к искусству, тягу к прекрасному. С большим интересом посещались уроки бальных и современных танцев.

Особое внимание уделяли изучению иностранных языков. Но куда же пойдет будущий выпускник без настоящего знания родного русского языка? Видно совсем не зря опасался Рэм, что все его познания в этой области недостаточно глубоки.

Первые же диктанты показали, что у подавляющего большинства ребят существуют немалые пробелы в знаниях, возникшие в результате низкого и некачественного уровня преподавания этого предмета в школе.

Чему может, спрашивается, научить детей учитель словесности, если сам не знает, где надо писать два «н» в прилагательных и причастиях, а где только одно. Если преподаватель высшей категории на доске пишет: «пинул», а не «пнул», и с пеной у рта доказывает свою правоту.

Если большую часть своего урока занимается демагогией, как следствие, не успевает изложить весь материал урока и все задает «на дом»…

– Товарищи суворовцы! – объявляла преподаватель. – Сегодня мы пишем диктант. Убрать все лишнее со столов.

Если с простыми, адаптированными текстами все, в основном, как-то справлялись, то стоило отойти от школьной программы чуть в сторону, как начинались большие проблемы, о которых их с самого первого дня предупредила Анна Владимировна, суровая красавица, в которую все поголовно были, кажется, влюблены. Сидели на уроках, украдкой кидали томные взгляды и вздыхали.

Правда, тайным воздыхателям приходилось еще хуже, витая в облаках, они многое пропускали, следующие диктанты писали еще хуже.

– Сдать тетради! – как удар хлыстом, следовала команда.

Но трудно было тем, кто со всем вниманием слушал женщину с невыразимо красивыми миндалевидными глазами, удивительно узкой талией восемнадцатилетней девушки, очаровательным голосом. Старающийся изо всех сил Рэм о пятерке в те дни даже и не мечтал, получить твердую четверку, и то было бы хорошо.

– Эх! – тяжко вздыхал он, разбираясь с очередным упражнением. – Грехи наши тяжкие…

Это потом уже у преподавателей начались игры в любимчиков. Не попал в их число – оценки «отлично» уже не видать. Обидно было Рэму. Чувствовал, что знает, по крайней мере, не хуже своих же друзей: Юрки Кускова и Витьки Безрукова. Но, видать, фамилия его своим происхождением слегка подкачала. Даже русские этот язык в совершенстве не знают. Куда уж там им, нерусским. Как-то Анна Владимировна выразилась:

– Мы сами свой язык до конца не знаем, куда уж вам, татарам да…

Потом женщина, осознав, что сказала явно не то, спохватилась, но было уже поздно. Слово – не воробей, вылетит – уже не поймать…

Но… «не суди, и сам судим не будешь…».

Просто ему не надо обращать на это внимание. Делать вид, что так все и положено. Надо научиться прощать.