Роман Булгар - Офицеры. Книга первая. Излом

С началом зимы училище начало превращаться в «цирк на льду». Виной всему стали занятия по лыжной подготовке. Если местные ребята еще были как-то знакомы с таким способом передвижения по местности, то южане, видевшие это разве что только в кино или по телевизору, понимали слова «бег на лыжах» буквально дословно.

– Побежали! – вскидывались вверх лыжные палки.

Многие не скользили, отталкиваясь, на лыжах, а, действительно, пытались бежать, смешно подпрыгивая вместе с плохо прикрепленными к их ногам «деревяшками». А те упрямцы почему-то не хотели сами двигаться вперед, все время крутились, то расходясь, то перекрещиваясь. Выходили парни на лыжах, а возвращались «на дровах» или с ними в руках. А так как училище стояло у реки, то и трассы проходили по ее застывшей поверхности.

– Рота, подъем! Выходи строиться! Форма одежды №3…

Старшина Георгиевский поторапливал сонных еще ребят.

Утро вместо зарядки начиналось с лыжной пробежки. Два раза в неделю после обеда проходили тренировки. И завершалось все в воскресенье кроссом на время. Подполковник Чигирь лично выводил всех своих питомцев на старт трассы длиной в десять километров. Дистанция бега проходила вдоль речного берега, повторяя все его изгибы, затейливо рисуя полупетли, потом делала полукруг, поворачивая в обратную сторону, и, описав неровную кривую, заканчивалась там, где начиналась.

Южане, трезво оценивавшие свои силы, хорошо понимали, что в отведенное на это время все десять километров им не пройти, и пытались всеми возможными способами сократить этот маршрут.

Кто-то срезал одну полупетлю за другой. А кто-то, стартовав и пройдя с километр по лыжне, сходил с нее, перебирался на противоположную сторону и, снова встав на лыжи, с мужественным видом финишировал, высунув от усердия язык, желая показать всем, как трудно ему далось преодолеть эту нескончаемую дистанцию.

– Я смог! – победно вскидывались вверх обе руки. – Я победил!

Существовавший риск попасться стоил того. Тот, кто не укладывался, автоматически исключал себя из списков желающих сходить в увольнение. А там все радости огромного города.

Выходцы с Юга России взрослели в силу некоторых причин несколько раньше своих сверстников с Севера страны. Их уже тянуло к девочкам. Никто, конечно, не хотел лишать себя такого удовольствия. А потому-то многие и прибегали к всевозможным уловкам и хитростям.

Но вот, к радости многих, снег растаял, и пришел конец мучениям участников ледового представления.

Пришла весна, и весь личный состав училища стал готовиться к преодолению новых испытаний. Неотвратимо надвигалась всесторонняя инспекция Министерства Обороны, какой не было уже больше десяти лет. Суворовцы ходили с не проходящим со временем недоуменным вопросом в глазах: «За что именно нам выпало такое наказание?».

Проверка такого уровня, как правило, начинается со строевого смотра, и к нему начали усиленно готовиться. Но оказалось, что у большинства второкурсников шинели по тогдашней моде были «подрезаны» выше колен, в то время, как расстояние от пола до подола не должно было превышать тридцать два сантиметра. А там наблюдались все сорок – сорок пять.

– Да ты линейку не так держишь! – неподдельно возмущался хозяин оказавшегося куцым имущества.

– Тут ее как ни держи… – хмыкали ему в ответ. – Приплыл ты, брат…

Военное училище стало напоминать потревоженное осиное гнездо. В конце концов, выход нашли. Чьи-то шинели, намочив, растянули до нужной длины. А кому и это не помогло, пришлось дошивать полоски определенной ширины, искусно маскируя шов. Как говорится, голь на выдумки хитра.

– Фу, зараза! – вытирал лоб суворовец, освоивший профессию портного.

Строевой смотр училища прошел ни хорошо, ни плохо. Трюк со штопаными шинелями прошел. Где было совсем уж явно заметно, ссылались на то, что некоторые акселераты за два года сильно уж выросли.

– Пришел к нам два года назад цыпленком, – «удивлялись» командиры. – А сейчас-то просто орел!

По выбору комиссии отдельные взводы сдавали зачеты по предметам обучения. Старшекурсники защищались и по разделам военной подготовки.

Во время проверки Рэм в первый раз за все время обучения в училище написал контрольный диктант на пятерку. Наверное, думалось ему, проверяющие были не в курсе того, кто из проверяемых ходит в любимчиках у преподавателей, а кто нет.

Наконец-то, дотошная комиссия уехала, все облегченно вздохнули, и жизнь потекла по обычному распорядку, плавно подойдя к переводным экзаменам, после которых по учебному плану начинался выход на полтора месяца в полевые лагеря.

Пролетели переводные экзамены. Их сверстники в школах давно уже разбежались на каникулы, но у них своя, особая программа.

На пороге встал первый в их жизни полевой выход.

– Первое отделение на вещевой склад! – бодро командовал заместитель командира первого взвода Жора Васильев. – Второе на…

Два дня усиленно готовились, получали на складе боевое штатное оружие, осознавая всю серьезность наступившего момента, подгоняли и переодевались в полевое обмундирование.

– Рота, получить оружие, разобрать вещмешки, выходи строиться!

Построение на плацу. Заместитель начальника училища зачитал приказ о совершении марша по маршруту такому-то… в пешем порядке. Вещмешок, набитый до отказа, висит за плечами, на плече – тяжеленный автомат АК, даже не АКМ, не говоря уже про миниатюрный АКСУ, на голове – каска, сзади болтается саперная лопатка, справа спереди на ремне висит подсумок с магазинами для патронов, слева – штык-нож. Короче, полная экипировка солдата-пехотинца – настоящая «советская военная угроза».

– Мужики, а я не дойду! – шутливо присел Рим Абдуллин.

Наверное, чтобы поднять настроение своим товарищам.

– Дойдешь! – Бахтин Сережа втолкнул своего подчиненного в общий строй. – Не дойдешь, мы тебя по запчастям донесем…

Дошли…

Началась максимально приближенная к боевой походная жизнь. Утром подъем по «Тревоге», марш-бросок с полной выкладкой с выходом на войсковое стрельбище.

Практические занятия по разборке и сборке автомата, отработка выхода на огневой рубеж, выполнение команды «К бою!», изучение порядка выбора точки прицеливания, и самое главное – практическое выполнение упражнений контрольных учебных стрельб из автомата. Потом, после обеда, что не всем нравилось, долго и нудно – чистка оружия.

– Ну, и что, хохлы, на меня прищурились?

И снова торжествующая и зловещая улыбочка прапорщика Клинцова с куском трепещущей белоснежной матери в руке. Проведет он пальчиками по деталям разобранного автомата, победно прищурится, обнаружив небольшое потемневшее пятно. Не принимается, незачет…