Мария Цейтлин - Возвращение в будущее

Родители ехали молча. Мама, измученная всем пережитым, прислонившись к папиному плечу, прижимала к себе спящего Алика.

Должно быть, мы отъехали уже далеко от Могилёва. Примерно через три часа поезд прибыл в Кричев – городок на востоке Могилёвской области.

Кричев в то время был небольшим городком на востоке Белоруссии недалеко от границы с Россией. Здесь эшелон остановился и нам объявили о пятнадцатиминутной стоянке. Мы вышли из поезда, чтобы подышать свежим воздухом и выпить воды. Люди старались не отходить далеко от своего вагона, чтобы не потерять его из виду.

Папа помог нам спуститься с поезда и, убедившись, что мы хотя бы попили воды и нас больше не мучает жажда, сказал маме:

– Лена, постой с детьми, я схожу, куплю вам поесть. Дети голодные.

– Минут через десять поезд отходит…

– Я успею, – сказал папа и побежал разузнать, где достать что-нибудь съестное.

Маме не удалось удержать отца. Прежде, чем она успела опомниться, папа скрылся из виду. Мама осталась с нами одна возле поезда, куда уже возвращались пассажиры, поскольку время стоянки истекало. Мы тоже поднялись в вагон в надежде, что папа вот-вот появится. С каждой минутой росло мамино беспокойство. Десять минут истекли, а папы всё не было. Уже стали закрывать двери вагонов. Мы поняли, что папа не успеет на поезд, и уже хотели было сойти, но не успели: дверь вагона задвинули, и через минуту эшелон тронулся.

Ужасная ситуация – потерять в пути близкого человека, который, отстав от поезда, остался совсем один, а ты удаляешься от него на этом поезде всё дальше и дальше. А что должен был испытать отец, видя, как поезд уносит вдаль его семью?

Вначале мама растерялась, потом, поняв ужас ситуации, разрыдалась. Мы с Аликом последовали её примеру. Один Гиля ещё способный рассуждать здраво, глядя на наши рыдания, не выдержал и сказал:

– Ну, зачем слёзы лить? Можно же на следующей остановке сойти и там папу дождаться. Он ведь наверняка пойдёт следом за поездом.

– И правда, милая, чего реветь? Послушай сына, – вмешалась наша соседка по вагону, пожилая женщина, примостившаяся тут же рядом с нами возле стенки вагона, недалеко от входа. Она ехала с мужем и двумя дочерьми из Березина, что в ста километрах от Минска. Её троих сыновей забрали на фронт в первый же день войны. Когда началась бомбёжка, они очень испугались и, недолго думая, слава Богу, бросили всё и побежали. Слышали, что Минск бомбили непрерывно, дороги там перекрыты, люди уже даже не могут уйти из столицы. Поэтому они решились бежать, пока есть хоть какая-то возможность уйти. До Могилёва шли пешком. По дороге их бомбили. Она сама не понимает, как им удалось остаться в живых. Всё это женщина рассказала нам, пока мы ехали, и мама, выслушав её, тихо сказала:

– О чужой беде узнаешь, своя легче становится. Я ещё очень счастливая: все мои дети со мной.

Взяв себя в руки, мама поняла, что Гиля прав. Признав логичность его слов, мы успокоились и стали с нетерпением ждать следующей остановки. К счастью, дожидаться пришлось недолго. Через несколько километров, в ближайшем селе, эшелон остановился, чтобы пропустить какой-то состав. Мы воспользовались этим, чтобы сойти с поезда.

– Будь, что будет, – сказала мама, – подождём. Если суждено будет уехать, уедем вместе.

Мы присели на перроне и стали ждать. Что ещё мы могли сделать? День клонился к вечеру. Медленно сгущались поздние июньские сумерки. Становилось прохладно. Мы просидели уже часа два, молча ожидая чуда. И оно свершилось. Я сидела лицом к дороге, откуда мы ждали папу, и первая увидела знакомый силуэт. В сумерках трудно было разглядеть человека, и сердцем я узнала его раньше, чем глазами.

– Папа! – закричала я и, вскочив, бросилась ему навстречу. Братья, опомнившись, последовали моему примеру.

– Моя девочка! – подхватил меня папа. Подбежали Гиля с Аликом за своей долей поцелуев. К нам присоединилась мама и, наконец, все вместе мы сели на платформе ждать следующего эшелона. К счастью, ждали мы недолго. В дни первой волны эвакуации старались вывезти как можно больше людей, пока это было возможно, поэтому эшелоны отправлялись с максимальной частотой. Уже через полчаса мы снова сидели в товарном вагоне поезда, но этот эшелон шёл в Троицк.

Наше дальнейшее путешествие во втором эшелоне прошло без приключений, если не считать семидневной тряски в товарном вагоне, где сидели прямо на голом полу. Наслушавшись рассказов соседей по вагону, бежавших из Могилёва и других мест, откуда ещё можно было убежать, мы вновь и вновь благодарили судьбу за то, что живы и за то, что мы вместе. Семь дней мы колесили по России. Города, леса, озёра – казалось, им не будет конца. Мы выехали из Могилёва двадцать восьмого июня, а утром шестого июля наш эшелон прибыл в Троицк. Люди уставшие, измученные выходили из поезда, не веря, что это конец пути.

Троицк – город на юго-востоке Челябинской области, на границе с Казахстаном. Город расположен на месте слияния рек Уй и Увелька, которые в черте города сильно расширены, отчего одна часть города оказывается на полуострове, омываемом двумя реками. Безупречно ровные улицы Троицка делят город на такие правильные квадраты, что кажется, будто их линейкой чертили. После витиеватых улиц Могилёва это было странно и непривычно.

На вокзале был организован пункт приёма, где вновь прибывших регистрировали и распределяли по районам, кого в общежития, кого на подселение к местным жителям. Нас определили в русскую семью Столбовых. В сопровождении милиционера мы прямо с вокзала отправились в ту часть города, что расположена на полуострове. Шли по улицам, шатаясь, как пьяные: мы всё ещё ощущали себя в тряском вагоне.

Гиля, с его обычной наблюдательностью, единственный из нас всех заметил, с какой математической точностью расположены улицы, по которым мы шли. Остальным было не до этого. Перспектива жить с чужими, незнакомыми людьми под одной крышей не сильно радовала… Шли мы довольно долго. Наконец, свернули на улицу Климова.

Милиционер указал нам на дом, мы поднялись вслед за ним по лестнице на второй этаж. Возле двери одной из квартир он остановился и позвонил. Дверь открыла высокая, крупная дама в ярком халате и в бигуди на светлых волосах.

– Гражданка Столбова? – спросил милиционер.

– Да, – ответила дама, – а в чём дело, гражданин начальник?

– В связи с большим количеством эвакуируемых граждан руководство города приняло решение о размещении части из них в домах местных жителей. Вот, держите предписание, ознакомьтесь, – и милиционер, не давая даме опомниться, протянул ей бумажку с подписью. – Вот, принимайте жильцов, гражданка Столбова. Проходите, граждане.