Владислав Князев - Русская комедия (сборник)

Потом пришел черед других богинь:

– А как тебе Афродита? Вот и я говорю, ничего особенного, хоть и богиня красоты. Не заводит, да? Смотри, как у нас с тобой вкусы сходятся!

Дошла очередь и до супруги верховного – богини Геры.

– А теща моя? Ну скажи, скажи, пожалуйста, про нее какую-нибудь гадость. Ну! Не может быть, чтобы она тебе понравилась. Это противоестественно. Очень мило, говоришь, вела себя? Странно. Зевсу назло, что ли?

Наконец Геракл хватился:

– Ну ладно, что мы всё про бабье! Как папашка тебя встретил?

Хозяин Олимпа оказал представителю Колдыбанщины царский прием:

– Ну вот ты, Самарыч, и в легенде. И не абы как, а в самом легендарном месте всех времен и всех народов на золотом Олимпе.

– Добро пожаловать… Надеюсь, ты не притащил с собой английский ящур, а то ведь я в быка иногда превращаюсь… Справа от меня, будьте знакомы, – супруга Гера. Слева – дочка Афина. Прямо по коридору, будьте любезны, – мужской туалет…

Словом, полное радушие.

– С прибытием, – поздравила и Гера. – Потешил ты нас своим дебютом на олимпийской сцене, позабавил. Лично я считаю, а со мной спорить вряд ли кто станет, что ты снова превзошел Геракла, хотя он и сын самого Зевса. Впрочем, мне-то Геракл, положим, всего-навсего зять, и если говорить откровенно…

Что хотела откровенно сказать про Геракла-зятя главбогиня, осталось неизвестным, ибо ее поспешно перебил главбог:

– Короче, Самарыч, я тебя поздравляю и ручаюсь, что ты сейчас от радости подпрыгнешь до луны или даже укусишь свой собственный локоть. Ты ведь, наверняка, думаешь, что мы призвали тебя с целью окончательно определить, кто из вас двоих с Гераклом – первый. И вам буквально сию минуту придется драться-биться. Не на толстый на живот, а на лютую на смерть. Небось, уж и завещание составил. Признавайся: кому отписал свои допотопные болотные сапоги? Небось, пемзенским бомжам или парижским кутюрье. А я-то надеялся, что мне. Гы-гы-гы…

– Увлеклись, ваше божественное величество, – строго одернула его Гера. – Вы хотели сказать, что…

– Да, мое божественное величество, – спохватился Зевс, – хотело сказать, что свои допотопные сапоги и свой доисторический багор ты, Самарыч, можешь сдать в колдыбанский краеведческий музей. Или в музей мадам Тюс-со. А то и сразу на аукцион Сотбис. Теперь тебе эти неандертальские доспехи не понадобятся.

– Мое божественное величество, – продолжал он, – полюбило тебя, Самарыч, как сына, и приняло мудрое решение. Никаких дуэлей у вас с Гераклом не будет. Ни на шпагах, ни на пистолетах; ни багром по шее, ни сапогом под копчик. Зачем? Ну какая нам, чать, разница, кто из вас чемпион, а кто вице. Вице-дрице, сзади шлица, гы-гы-гы… Пусть над этим ломают голову народы всех времен. Может, они вообще решат, что вы – два сапога пара. Причем на одну ногу. Ту самую, на которой любимая мозоль, гы-гы-гы…

– Короче, – приосанился Зевс, – совет олимпийских богов под моим мудрым руководством постановил нижеследующее: впервые за всю историю человечества предоставить тебе, Самарыч, безродному, понимаешь ли, смертному, право постоянной, то бишь вечной, понимаешь ли, прописки на золотом, понимаешь ли, Олимпе!

У Зевса, кажется, аж дыхание сперло от такой всемирно-исторической сенсации. У Луки Самарыча – тем паче. Эх, как возликует родимый Колдыбан, все Среднее Поволжье, вся держава… да чего уж там – все передовое человечество!

– Не знаю, что и сказать, Зевс Кронович, – честно признался колдыбанец.

– А ты и не говори, – снисходительно разрешил Зевс. – Просто прыгни выше луны или укуси свой собственный локоть. А еще лучше – исполни танец Молодецкого кургана, то бишь своего живота, гы-гы-гы…

– Ближе к делу, муженек! – не выдержала и уже без китайских тире олимпийских церемоний напомнила Гера.

– Итак, Самарыч, – торжественно поднял свой скипетр Зевс, – ты начинаешь новую, вечную жизнь легендарного героя. В сонме богов, полубогов и прочих божественных персон. Правда, языческих, но это, я думаю, подробности для Гомера и Гюго.

– Что от тебя требуется, Самарыч? Да всего ничего. Надо просто выбрать подходящий тебе образ вечной жизни. Так сказать, олимпийский эталон бессмертия. Чтобы у всех твоих современников слюнки потекли. Чтобы они от зависти облетели вокруг Луны и укусили себя за локоть, а еще лучше – за пятку…

– Только помни, колдыбанец, – снова вмешалась Гера, – что согласно законам вечного бытия выбираешь ты раз и навсегда. Твой соперник Геракл не промахнулся. Как известно тебе и всему миру, отхватил он себе в жены вечно юную Гебу, а в тещи – главную олимпийскую богиню. Я уж молчу о том, какое он отхватил приданое. Вот уж действительно: умный зять знает как взять…

– Ее главязычество, – на сей раз поспешил вмешаться Зевс, – хотело сказать, что…

– Желаю и тебе, колдыбанец, – взяла себя в руки теща Геракла, – сделать такой же удачный, образцово-показательный, идеальный выбор.

– Эх и повезло тебе, Самарыч, эх и пофартило, – аж причмокнул Зевс. – Все утехи и удовольствия, о которых мечтают смертные, у нас тут в избытке и в изобилии. Хочешь, отдам тебе в жены одну из моих прекрасных юных дочерей? У меня их тыща, а может, и две. Что твой Париж: выбирать замучаешься.

– Спасибо, но… – замешкался колдыбанский аскет.

– Ну да, ты же у нас шибко серьезный и деловой, – замечает Зевс. – Тогда хочешь, посажу тебя на какой-нибудь главк или министерство? Геракл и то бог без портфеля. А у тебя, как у Апполона, Гефеста, Гермеса, будет своя сфера. Например, департамент по делам пузатых. Это, небось, полчеловечества, а то и больше. Большим бугром заделаешься.

– Большое спасибо, но… – осторожничает Колдыбанский скромник.

– Какой ты, однако, привередливый, – дивится Зевс. – О! Бери себе мой дворец. Это не какое-то там Фонтенбло или ваш Зимний. У меня даже унитазы – из чистого золота. А коврик в сауне знаешь из чего? Из бриллиантов. Чтобы после парной пятки чесать, гы-гы… Короче, вселяйся – не пожалеешь.

– Восторг и ликование, – вежливо покланялся колдыбанец, – но…

– Опять «но»? – изумился Зевс. – Тогда, честное олимпийское, не представляю, чем тебе, Самарыч, по мозгам вдарить? Даже я, верховный бог, не могу придумать ничего более удивительного, чем золото, власть и женщины. Ну а ты, смертный, тем более не укумекаешь…

И действительно, Лука Самарыч что-то не очень кумекает. Трудно без поддержки родного коллектива, без колдыбанских удальцов-мыслителей. Да и свое нутро не дает подсказ. Видимо, потому, что давно к источнику истины не припадало.

– Уважаемые товарищи боги и лично Зевс Кронович! – вежливо молвит колдыбанец. – А нельзя ли, как у нас принято, гостю бутылочку поставить? С дороги, ради приятного знакомства, ну и чтобы разговор душевнее пошел.