Сергей Тюленев - Улыбка Пеликена

– Что? – Вскочила Виктория, как будто и не засыпала всего несколько минут назад. – Он умер во сне?!

Глеб улыбнулся.

– Ты, похоже, сегодня вообще спать не собираешься? Уже третий час ночи. Давай, конец этой истории я расскажу тебе завтра вечером. Честно, приду пораньше и за ужином расскажу.

– Ты что, с ума сошел?! Я теперь не засну. Давай, не нервируй меня и продолжай. Она снова устроилась поудобнее, и опять толкнула его в бок острым кулачком, костяшки которого больше щекотали, чем причиняли боль.

– Когда старик проснулся, то увидел, что стадо спокойно стоит рядом с его нартами, а молодой чукча ест строганину и бросает куски мороженой рыбы крутящимся вокруг него собакам.

– Вот видишь, как все хорошо, он не умер.

– Да, – поддержал реплику жены Глеб, – задумавшись над своим сном, выстрелами, старик понял, что если бы он убил оленя, смерть забрала бы его именно этой ночью, но раз духи не дали ему это сделать, значит его время еще не пришло. Он поднялся, улыбнулся яркому, но холодному солнцу и, набросав льда в чайник, принялся разводить костер.

– Замечательно! – поворачиваясь на другой бок, опять шепотом произнесла Виктория. – Только красавца жалко, убежал один в тундру…

– Почему один? Тебе же подружки в учительской сказали – увел триста голов.

Она снова повернулась к Глебу.

– Подожди, ты сейчас мне что, байку рассказывал или на самом деле был такой олень, в которого старый охотник два раза стрелял и не попал?

– Вика, такое случается почти каждый день. Тундра живет по своим законам жизни, смерти и любви. И именно по этим законам дикари постоянно раскалывают стада наших совхозных оленей, и именно по этим законам пастухам приходится отстреливать чужаков. А старик этот живет до сих пор, и периодически пишет на имя директора совхоза заявления с просьбой заменить ему карабин на новый, так как его оружие утратило нарезку, а также прицельность и дальность стрельбы.

– А ты что?

– Отказали мы ему. В другой раз попадет в дикаря, и увидит в своем сне одинокого, белого оленя, который, как в песнях шаманов, приходит, чтобы отвезти чукчу в последнюю дорогу.

– Ну и правильно, ну и хорошо, пусть все наслаждаются жизнью.

Солнце вставало. Ветер, царствующий ночью, возвращался к ледяным глыбам Арктики, уступая место свету и последнему осеннему теплу.

Глеб стоял у окна на кухне и, слушая тишину дома, смотрел, как ускользающие сумерки открывают красоту разноцветной тундры. Красные, желтые и зеленые пятна, словно рисунки на ковре, оживали под тающим инеем, а в капельках появившейся на траве росы солнечные зайчики, купаясь, дарили глазам блики света, а сознанию – радость причастности к красоте.

Неожиданно за его спиной на плите запел чайник, издавая хриплые трели вырывающегося пара. Он оглянулся, посмотрел в коридор, словно в ожидании постоял так несколько секунд и, вздохнув, выключил электрическую конфорку. Открыв холодильник, посмотрел на пустые полки, одиноко стоящую банку красной икры, начавший заветриваться сыр и кусок темной, оленьей колбасы.

– Ничего, завтра мои вернуться и ты… – Он провел рукой по пустым полкам. – Оживешь, наполнишься продуктами и будешь не переставая хлопать дверью.

Достав одну только колбасу, Глеб начал готовить бутерброды и думать над тем, как убить последний свой день надоевшего за месяц одиночества, и не поддаться липкой хандре, жившей вместе с ним в пустой квартире. Телефонный звонок раздался именно в тот момент, когда он сам пришел к мысли, что ему нужно обзвонить друзей и напроситься к кому-нибудь в гости.

– Да, – сказал он голосом, полным желания как можно скорее вырваться из тишины пустых детских кроватей.

– Михалыч! – Услышал он в трубке геолога Тяжлова. – Как у тебя обстоят дела с корнем жизни? Или ты, аки монах, отдаешь свою мужскую энергию молитве?

– Не понял, – произнес Глеб удивленно, – о каком корне ты говоришь?

– Об этом, об этом! Думаю, ты не откажешься поучаствовать в поисках мужского бальзама долголетия… – В трубке послышался ехидный смешок.

– Тяжлов, хорош намеками говорить! Скажи прямо – зовешь в тундру водки попить. Так я не хочу. И потом, завтра мои возвращаются, мне нужно быть в форме.

– Во, про форму я и говорю! Хочешь сделать жене незабываемый подарок, поехали с нами в тундру, золотой корень искать, по-научному – радиола розовая, а в простонародье – отличный усилитель тонуса. Ну, и потенции, конечно.

– А как он выглядит?

– Черт его знает, я сам ни разу его не видел, но у меня среди буровиков есть один ботаник, который его постоянно по осени собирает, настаивает на спирту и потом по ложечке с чаем всю зиму пьет. Говорит, средство чудодейственное, энергия ключом бьет, а главное – он сразу двух зайцев ловит, и рюмашечку пропускает, и жена довольна.

– Ты же сказал – по ложечке?

– Ну, это когда сильно настоится. А в жизни – пришел с морозу, тяпнул настойки и под бочок к жене. Красота!!!

– Тяжлов, что тебя все в одну сторону тянет? Давай уже, заезжай за мной, хватит слюнки пускать. Правильно я тебя понимаю, мы едем на твоем вездеходе, и будет нас только трое: я, ты и знаток?

– Да, только ты дойди до тундры, что сразу за погранотрядом, чтобы я в город не въезжал, асфальт не портил, и лязгом не будил спящий в выходной день народ.

– Через сколько встречаемся?

– В девять! – Последнее, что услышал Глеб, опуская трубку телефона обратно на рычаги.

Сборы, поиски охотничьего ножа и антикомариной мази заняли ровно столько времени, чтобы, достаточно бодро шагая к оговоренному месту он, словно курьерский поезд, вступил на кочковатую тундру именно в тот момент, когда громыхающая махина, кидаясь комьями грязи и выбрасывая в воздух копоть уставшего молотить дизеля, остановилась прямо перед ним.

Здороваясь и залезая внутрь прокуренного, пахнувшего соляркой и угарным газом салона вездехода, Глеб скривился и недовольно пробубнил:

– Тяжлов, что за конюшня у тебя в машине? Ты же знаешь, я этих запахов не переношу. Мне легче на крыше ехать и мерзнуть, чем выхлопом угарным дышать.

– Во, что я тебе говорил! – дергая рычаги и срываясь с места, произнес геолог. – Михалыч у нас сама нежность. Может только в салоне Волги ездить.

Буровик натянуто улыбнулся и, стараясь сохранять нейтралитет, уважительно промолчал.

– Не волнуйся, – не получив поддержки, продолжил геолог, – ехать недалеко. Николай говорит, что корень растет по солнечным склонам, и обычно его можно найти на скалистых обрывах береговой линии океана.