Ольга Крючкова - Хочу жить и умереть

Алексей вздохнул спокойно – такому практичному парню, как Григорий, простая деревенская девушка не нужна. Он развернулся и скрылся во мраке проулка.

Григорий исправно избегал встреч с Верой, даже перестал на танцы ходить. Однако та терпеливо ждала его, дав Алексею «от ворот поворот».

…Григорий сладко спал, разметавшись на сене. Старый деревенский амбар был огромным, теперь в нём хранили запасы сена. Бригадир предпочитал спать в самом дальнем углу, подальше от сладко храпящих сотоварищей.

Сквозь сон он почувствовал чьё-то нежное прикосновение… Сначала к губам, потом щекам, груди… Затем что-то нежное и тёплое прижалось к нему…

Григория, словно жаром обдало. Он открыл глаза и… увидел лицо Веры.

– Я пришла, я сама пришла… – шептала она, осыпая Григория поцелуями. – Не гони меня… Жизни без тебя нет…

Григорий крепко обнял стройное тело девушки, из его груди вырвался стон разбуженного мужского желания.

Вера провела бурную ночь с Григорием. Несомненно, он как мужчина оправдал все её надежды. С тех пор, вплоть до конца лета Вера исправно бегала на сеновал к своему возлюбленному.

…На дворе стоял конец августа. Мукоудёровка чувствовала приближение осени, воздух пропитался неповторимым ароматом сухих трав и листьев, чуть прихваченных желтизной.

Бригада Богданова благополучно завершила ремонт коровника, получив от местного руководства заранее оговоренный бартер: картошку и свежее мясо. Григорий готовился к отъезду…

Вечером, едва Мукоудёровку окутали сумерки, Вера пришла в амбар на свидание к Григорию. Его товарищи ещё не спали, решив покутить на прощанье с местными. За время работы городские студенты нашли общий язык с деревенскими парнями и теперь решили, как говорится, «проставиться на дорожку».

Григорий наслаждался тишиной, царившей в амбаре, лишь изредка до него доносились с улицы громкие взрывы хохота и звуки гитары. Он ждал Веру, знал, что она придёт.

И вот дверь амбара отворилась, девушка появилась в приглушённом свете керосиновой лампы… Григорий, охваченный желанием и нетерпением, устремился ей навстречу.

– Вижу, ждал… – как-то виновато произнесла Вера, нервно теребя косу, раскинувшеюся на её полной упругой груди.

Григорий приобнял девушку, в который раз ощутив возбуждающий аромат её тела.

– Скучал? – бесхитростно спросила девушка.

– Три дня не приходила… – тихо ответил Григорий. – Может, случилось чего?

Валя улыбнулась и прильнула к нему на грудь.

– Ездила в райцентр к доктору… – призналась она.

Григорий невольно напрягся…

– У гинеколога была… Беременна я… Вот уже как два месяца…

Бригадир замер. Его молчание показалось девушке вечностью.

– Что ты молчишь? – не выдержала она. – Скажи, как мне быть?

Григорий отстранился от девушки.

– Я не знаю, что сказать… Это так неожиданно…

Вера гордо вскинула подбородок.

– Ты что маленький? Неужто не знаешь, откуда дети берутся?

– Знаю… Но я не готов стать отцом… Тем более сейчас… – признался Григорий.

Вера сникла.

– Ты же клялся мне в любви… Это же твой ребёнок…

– Я не отрицаю своего отцовства… Но… Завтра я должен уехать… А потом я вернусь и мы всё уладим, – пообещал Григорий.

– Уладим? – удивилась Вера. – Что ты имеешь в виду? – наседала она. – Я беременна! Ты это понимаешь!

Григорий опустил глаза. Он прекрасно помнил разговор с отцом по поводу Вероники и перспективах, которые откроются перед ним посредством этого брака. А что может дать ему Вера? Только свою любовь… А разве сейчас одной любовью проживёшь? Увы, не те времена… Кругом нужны связи, полезные люди. Только так можно укрепиться в жизни, только так можно чего-то достичь.

– Я и сейчас говорю, что люблю тебя… Верь мне…

Вера улыбнулась.

– Верю… – бесхитростно ответила она.

Вера и Григорий провели последнюю ночь в амбаре, на утро стройотряд студентов погрузился в грузовик со всеми своими пожитками и покинул Мукоудёровку.

И Вера осталась одна… Она верила, что Гриша вернётся и женится на ней. Но…

В середине осени, когда живот уже стал заметен Вера отправилась в город, решив сделать аборт. В больнице её тщательно осмотрели и вынесли вердикт: аборт делать поздно и опасно. Придётся рожать.

«Придётся рожать… Придётся рожать…» – пульсировало в голове девушки, когда она на попутке добиралась домой. Эти слова звучали для неё, как приговор.

«Господи, что я буду делать одна с ребёнком? Неужели Григорий не вернётся?» – лихорадочно думала Вера, представляя, как будут трепать её имя по деревне и как мать возьмёт старый отцовский военный ремень и отлупит её что есть мочи.

…Стояло начало зимы – рождественская неделя. За ночь деревню припорошило свежевыпавшим снегом. Жители топили печи, стряпали, отчего Мукоудёровку окутывал неповторимый дымок, перемежающийся с аппетитным хлебным духом.

Вера прохаживалась вокруг дома, накинув на плечи старенькое пальто, которое давно уже не сходилось на животе. Ребёнок в её чреве активно шевелился, брыкался, переворачивался. Вера вскрикнула и присела на скамейку.

– Весь в отца, такой же деловой… – со злобой процедила она.

На крыльце показалась Полина, мать Веры.

– Ну что выблядок твой в пузе шурует?! Погоди, толи ещё будет! Намучаешься с ним. А пуще, коли девка родиться. Такая же, как ты, дура безмозглая, на свет появится. Дурь, она по наследству передаётся!

– Она в отца уродится… Красивая и умная… – попыталась возразить Вера.

– Ага! Вона твой умник – дитё настрогал и был таков! Ладно, иди в дом… Я хлебов напекла, да картошки потушила, как ты любишь. Ребёнку питаться надо…

Вера вошла в дом, скинула ветхое пальтишко, села за стол. Мать подала сытный обед.

– Ладно… Чего уж теперь… – примирительно сказала Полина, сверля взглядом дочь. – Родишь, а там видно будет…

Она села за стол, налила с четверть стакана самогонки.

– Ну ладно, с праздничками… Со всеми сразу… – сказала она нехитрый тост и залпом проглотила ядрёное зелье. Не успела Полина закусить надлежащим образом, как в дверь постучали. – Ну, кого там ещё черти принесли? Ни днём, ни ночью покоя нет… Небось опять за выпивкой…

Не для кого в деревне не было секретом, что Полина Телегина гнала отменный самогон, лучший в деревне. Частенько к ней наведывались односельчане, чтобы приобрести столь ценный продукт, который в нынешние голодные годы считался эквивалентом местной валюты.

Полина резко отворила дверь – на пороге стоял незнакомый мужчина средний лет. Он снял меховую шапку, стряхнул с неё снег. Полина невольно залюбовалась благородной внешностью незнакомца и лёгкой сединой, присыпавшей его некогда чёрные, как смоль волосы.