Лариса Есина - ДюймВовочка

Был девятый день после похорон Полины Николаевны. В доме почившей снова собрались соседи и близкие родственники, то есть ее внук Вовка и ее дочь Татьяна, которая в этот день вернулась из недельной заграничной командировки в Болгарию. Она была в строгом черном облегающем платье, напоминающем скорее вечернее, чем траурное, поблескивающем нитями люрекса и пайетками в тусклом свете горящей в комнате лампочки без абажура. Держалась она высокомерно, отражая осуждающие взгляды недоброжелателей, считая недостойным придавать им значение.

– Хороша дочка – с похорон матери да в аэропорт… – перешептывались одни.

– Так путевку на Золотые Пески ж не каждый день выдают… – язвили другие.

«Ну и что, что уехала? – говорил вызывающий взгляд осуждаемой, – Если бы осталась, мать что – воскресла бы что ли? Тоже мне святоши – сплетничать да завидовать только и могут… А я, между прочим, заработала путевку!».

Немногочисленные гости вскоре разошлись. Татьяна вместе с Ириной и Вовкой принялись наводить порядок в доме, тоже в полном молчании. Делить им было больше нечего. Не было ничего, что объединяло бы их. Наконец, когда посуда была перемыта и столы вернулись на те места, где стояли, Татьяна засобиралась домой. Ее неожиданно пригласил в свою комнату парализованный отчим, что ее несказанно удивило. С тех пор, как она покинула этот дом, они не общались, избегали друг друга. Наверняка что-то очень важное хочет сообщить ей старик, если позвал.

– Расскажи мне о своих планах относительно сына, – строго приказал дед.

– Каких таких планах? – стушевалась Татьяна, застигнутая врасплох, – Что Вы имеете ввиду?

– Как это что? Мать ты мальцу или нет? – повысил голос больной, – Думаешь хотя бы иногда о том, где он будет жить дальше и как?

– Как это где? – удивилась беспечная мать, – Вовка привык жить у вас, и…

– Что значит «привык»? – вскричал старик, – Дело не в привычке: у пацана, кроме тебя, теперь человека ближе и роднее нет…

– А Вы? – с вызовом переспросила та, – Или выставите его так же, как меня когда-то? Только не забывайте, что он еще несовершеннолетний и зарабатывать на жизнь не может!

– Вот именно! – неожиданно горячо поддержал ее отчим, – А я тебе о чем толкую битый час? Мальчишке учиться надо, образование получить, ему забота нужна…

– А я причем? Пусть учится, образование получает… Я что – мешаю ему что ли?

– Ты действительно ничего не понимаешь или притворяешься?! – снова вспылил парализованный, – Как была полной дурой, так и осталась… Ничему жизнь не научила…

– Тон смените! Я не мать, чтобы сносить Ваши оскорбления. Я с собой так разговаривать не позволю…

– Ой-ой-ой… – передразнил ее больной, покрутив пальцами рук – один из немногих доступных ему сейчас жестов, – Какие мы ранимые, оказывается…

– Я только мать похоронила, а Вы еще издеваетесь?.. Вы тоже в своем репертуаре жестокосердного садиста и тирана…

– А то ты сильно из-за кончины матери переживаешь… – вступила в разговор Ирина, сводная сестра, – Вон как светишься – и снаружи, и изнутри… Платье-то так и горит.

– А тебе я всегда говорила, и сейчас напомню: завидовать нехорошо, вот и не надо. – Отразила удар родственницы Татьяна.

– А я тебе напомню, что ты мать! – Ирина перешла на крик, – Коли отец не смог тебе объяснить обязанности матери перед своим ребенком, людьми, обществом, попробую я.

– Попробуй! – Татьяна с вызывающим видом уселась в кресло, закинув ногу на ногу и уставилась на сестру немигающим взором.

– Я не знаю в кого ты такая уродилась. Твоя покойная мама Полина Николаевна была добрым, заботливым человеком, детей очень любила. Разумеется, Вовку больше всех. Он ей роднее сына был. Наверное. Но теперь ее нет, и заботу о нем должна взять на себя ты.

– Что замолчала? Продолжай-продолжай! – Татьяна издевательски махнула кистью руки, словно разрешая говорить дальше.

– Ты должна забрать сына к себе… – наконец, произнесла главное Ирина.

– А я полагаю, что это решать не мне, и не тебе уж точно – а ему самому… Вовка уже взрослый, и…

– Но еще не самостоятельный, – сестра за нее продолжила реплику, – Мой отец не обязан содержать чужого ребенка!

– А, так вот вы куда клоните!!! – наконец, догадалась Татьяна, – Когда-то меня выжили, теперь мой сын помешал?! А еще клялся, что внук роднее родных…

– Нет, это неслыханная наглость! – возмутилась Ирина.

– Если бы я был здоров, я бы сам тебе внука не отдал, – вновь вступил в разговор отчим, – Но мне сейчас самому уход нужен…

– А я о чем? – осенило падчерицу, – Так-то Вы один совсем останетесь. С Вовкой-то сподручней.

– Да много от твоего сыночка пользы, – презрительно хмыкнула Ирина, – целыми днями на улице в футбол гоняет или в карты рубятся с друзьями.

– А что же родные внуки больного деда не спешат навещать? – нашлась, чем упрекнуть ее и Татьяна.

– Почему же не навещают? Приходят, когда могут. Им же некогда по улицам шляться – занятия в обычной школе, потом – еще в спортивной у одного, и в музыкальной у другого, – отразила ее выпад Ирина.

– И ты бы сыном занялась, Таня. Улица хорошему не научит. – Посоветовал отчим, пожалуй, единственный раз в жизни.

– Да что тут разговаривать! – терпение его родной дочери лопнуло, – Обратимся к законам Семейного Кодекса, если законы чести у человека напрочь отсутствуют. А в нем черным по белому написано, что мать ОБЯЗАНА заботиться о своих детях, обеспечивать их материально. В противном случае ее можно лишить родительских прав или обязать выплачивать алименты. Ты этого хочешь? Я тебе это устрою – даже не сомневайся!

– Злыдня! – прошипела Татьяна.

– Я вижу, ты наконец-то все поняла. Теперь иди и забирай своего сына, вещи Вовки я уже собрала. Сумки у порога.

– А ты не упускаешь случая меня побольнее ужалить, змея подколодная! Недаром тощая такая – на гадах сало не растет.

– Не давай повода – не буду! Вова, иди сюда, дорогой! Мама наконец-то берет тебя к себе, как ты и мечтал.

Заплаканный Вовка появился в комнате и, пройдя мимо матери, кинулся в объятия деда. Подросток не выглядел расстроенным или растерянным, несмотря на то, что только-только потерял самого близкого человека в своей жизни – бабушку. Скорее, в данный момент его гораздо больше занимало то, что будет с ним дальше:

– Дед, можно я с тобой останусь? – просьба сына ошарашила всех. – Сынок, если бы я был здоров, я бы тебя сам никому не отдал, – заверил его старик, – Но понимаешь, как получается: меня к себе дочка забирает, потому я сам теперь словно дите малое. Не можешь же ты один жить.

Вовка всхлипнул. Душевная рана, нанесенная недавно матерью, еще кровоточила. С того дня жить с ней он уже не хотел. Дед это понимал, и постарался его переубедить.