Вионор Меретуков - Лента Мебиуса

Боялся, что дрогнет рука.

Не хотел обманывать ни себя, ни Бога. Хотя, повторяем, до этого в Него верил не очень-то… Точнее, не верил вовсе.

Рука не дрогнула.

В течение нескольких дней Самсон, не слишком напрягаясь, искал друзей и бывших любовниц.

Не нашел даже следов. Будто этих людей никогда не было на свете.

Латинский квартал переварил их всех без остатка. Равнодушно разжевал вместе с их сомнениями, страхами, ночами без сна, любовью, капризами, надеждами и отправил в свой безразмерный каменный желудок.

Когда Самсон начинал расспрашивать барменов или официанток о Поле, Рене, Кариме, Дениз и прочих, то встречал деланное участие и неохотно скрываемое равнодушие.

Иногда ему казалось, что он проспал летаргическим сном лет сто, а когда проснулся, то, естественно, никого из родных, приятелей и подружек не обнаружил. Декорации те же, а действующие лица поменялись полностью.

Самсон приехал в Париж с твердым намерением остаться здесь надолго, может быть, навсегда, но теперь чувствовал, что, возможно, совершил ошибку.

Но и возвращаться в Асперонию, к обязанностям игрушечного тирана, не очень-то хотелось.

…В состоянии абсолютной растерянности Самсон целыми днями бродил по набережным, подолгу стаивал на мосту Луи-Филиппа, глядя вдаль, в сторону острова Сен-Луи, туда, где Сена, делая боевой разворот, скрывается за черным шпилем Сен-Луи-эн-л\' Иль.

Скрестив руки на груди, он с тоской наблюдал за тем, как низкие облака надолго застревали над шпилем и церковью. Похоже, с ленивым намерением сдвинуть ее с места. И тогда ему казалось, что еще немного и они унесут громоздкое здание церкви вместе с персоналом в лице священников и служек на небеса, туда, где обитает Вседержитель, который решит, что же делать со служителями церкви дальше, – вернуть ли обратно, на грешную землю, чтобы они и впредь могли словами из Святого писания учить прихожан правильной жизни, или оставить у себя, на курсах повышения квалификации.

Одноразовая попытка покончить с унынием при помощи коньяка привела к тому, что Самсон, проклиная все на свете, после этого два дня провалялся в постели. Когда король по нужде наведывался в уборную, то вид торчащего оконного шпингалета приводил его в состояние полнейшего уныния.

Нелегкие дни переживал Самсон.

Из ипохондрии его вывела Аннет, появившаяся как-то утром, как призрачный добрый сон, как ласковый ангел с порочными наклонностями, искушая загрустившего короля своим ослепительно свежим видом, звонким голоском и какой-то нервозной напряженностью, которая лучше слов говорила о ее намерениях.

Девушка была в узких джинсах, красной майке с лейблом «Адидас» и кроссовках на толстой подошве.

За спиной ангела были не крылья, а ранец с литровой бутылкой молока и бумажным кульком с горячими круасанами.

Она выглядела бы как барышня, занимающаяся на досуге благотворительностью, если бы не вышеупомянутая напряженность, бархатные глаза и открытые в призывной улыбке влажные зубы. Было видно, что ей не терпится заняться любовью.

Как бы доказывая, что эти занятия ей в радость, она, глядя Самсону в глаза и продолжая улыбаться и покачивать головой, медленно разделась.

Вещи побросала на пол.

Быстро прошлепав розовыми босыми пятками по полу, Аннет подошла к постели и скользнула под одеяло…

– Лет-то тебе сколько, старичок?

– Однако… – слова давались Самсону с трудом.

– Я принесла молока…

– Вижу. Но я не пью молоко…

– Значит, мне придется одной выпить всю бутылку? А почему ты не пьешь молоко?

– Я пью…

– Знаю. Ты пьешь…

– Я пью всё!

– Всё?

– Да, всё. Всё, кроме молока.

– Здорово у нас это с тобой получается.

– Что?

– Да этот дурацкий разговор. Диалог в стиле тру-ля-ля…

– Ты мне нравишься, – прошептал Самсон потрескавшимися губами.

– Я сама себе нравлюсь… Диалог в стиле тип-топ.

– Повелеваю, встань и налей мне молока.

– !!!

– И поделись круасаном. И пошевеливайся! Ты что, не расслышала приказа?!

– Решил воскреснуть?

– Я не умирал.

– А кто минуту назад душераздирающим криком молил о пощаде?

Самсон отодвинулся и посмотрел на Аннет. Она улыбнулась краешками бледно-розовых губ. Девушка была очень красива. Самсон отважился на довольно длинный монолог:

– Это ты молила. Хорошо, что сейчас день и постояльцы отправились любоваться красотами Парижа, а то бы они сейчас опять принялись колошматить во все стены. Ты так громко вскрикивала…

– Это еще вопрос, кто из нас громче вскрикивал… И все-таки ты воскрес. Когда я вошла в номер, то подумала, что навещаю покойника.

– Ты была близка к истине…

– Да, ты не выглядел бодрячком.

– Наверно, это разлюбезное дело – навещать покойника?

– Фу!

– Нет, правда, поделись, каково это – ходить в гости к знакомым покойничкам?..

– А ты разве не знаешь?

– Откуда мне знать…

– А я знаю. Я два года работала в морге при лионской городской клинике. И очень хорошо помню, как пахнет в покойницкой. Я с тех пор покойников не обожаю…

– А как же быть со мной? Мне показалось, что ты меня слегка полюбила. И потом, какая разница, – покойник, не покойник?.. Человек он и есть человек… Разница между живым и мертвым, в сущности, не так уж велика, как принято думать в мире живых. Любой из нас рано или поздно…

– Ты, кажется, говорил что-то о молоке и круасане?

– Об этом позже, а сейчас я загорелся поговорить о покойниках. Когда я вижу молодых девок, так и хочется…

– Я не девка…

– Ладно уж, гони свое молоко. Хотя было бы куда лучше, если бы ты вместо молока прикатила бочоночек пива. Это было бы по-настоящему мудро и милосердно…

Самсон прикладывается к бутылке и жадно пьет.

Аннет заворожено смотрит на его кадык, который, как челнок, гуляет вверх-вниз.

Самсон выпивает не меньше половины.

Минуту-другую он отупело смотрит перед собой. Потом с трудом произносит:

– Уф, как будто литр принял. Такой дура-а-ак стал… В голове – шум лесов и пенье птиц…

Потом переводит взгляд на Аннет и вдруг выпаливает:

– Все нормальные люди живут не задумываясь… Только такие, как я, всю жизнь носятся с мыслью о каких-то идиотских «зачем» и «почему»… И мучают себя этими вопросами, будто на свете нет ничего другого… А на свете столько всего… – Самсон поцеловал Аннет в голову и почувствовал запах морского ветра. – Скажи, как тебе это удается?

– Что?

– Так восхитительно пахнуть. Уж не отстегиваешь ли ты голову на ночь, чтобы она проветрилась на бельевой веревке?

– Да, действительно, – сказала Аннет и пристально посмотрела на Самсона, – ты был прав, надо было тебе прикатить небольшой бочонок пива… Молоко тебе противопоказано, это я тебе как бывший работник морга говорю, знал бы ты, сколько людей помирает только потому, что не знают, когда надо пить молоко, а когда полезней наливаться пивом…