Валерий Бардаш - Пещера

– Не волнуйся, солнышко, все будет в порядке.

– Сейчас тоже болит?

– Не сильно.

Мария выглядела спокойной. Если не считать ее глаз. Она всегда быстро успокаивается. Завидное умение. Ничего нельзя разобрать в ее глазах, в них вдруг появилась знакомая бесцветность. Но он знал, что там есть все что надо. И сострадание, и страх, и жалость, и любовь. Он надеялся. Не прожить бы им столько лет рядом, если бы всего этого не было. Есть, все есть, только объявляет себя на другом языке, по-прежнему мало понятном мне языке. Не в этом дело. Рядом с ней мне не так одиноко. Хорошие печенья.

– Хорошие печенья. Когда ты успела?

– Сегодня.

В самом деле, еще теплые.

– Спать пора. Спасибо за ужин, солнышко.

Во сне он катался на велосипеде, своем первом двухколесном велосипеде. Прокладывая путь на пыльной земле заброшенного сада. Близко к стволам низкорослых деревьев, почти касаясь их. Только что собранный руками отца велосипед.

– Не знаю. Дурацкая это затея. Погибнем вдвоем ни за что. Пускай оперируют, нужно надеяться. Как я Марии скажу, что пойду умирать на горе? А дочке?

– Не умирать пойдем, а спасаться.

– Ты в это сам веришь?

– Верю. Посмотри на меня.

– Что, войдем в пещеру, посидим и вылечимся?

Дмитрий вздохнул, мысленно ругая себя за нетвердость. Ему нужно быть твердым, но с Павлом он не привык играть в такие игры.

– Это необычная пещера. Поверь. Сам увидишь, как только в нее попадешь. Меня она лечит. Почему не тебя? Давай. Ты меня знаешь. Риск небольшой, зайдем. Что ты теряешь? Под нож успеешь.

– Говорю тебе: нужно немедленно оперироваться. Вчера.

Дмитрий чувствовал, что проигрывает. Не верит. С этим чувством пришло некоторое облегчение, но не того сорта, которого он желал. Он желал действия, победы. Для этого ему нужно быть решительным, нужно принять все на себя, настоять, убедить. Не верит, он мне не верит. Как убедить? Пойдет, если будет верить, если будет надеяться. Как прежде. Неужели не осилить?

– Мы можем выехать через несколько дней. Еще два дня – и будем под горой. Неделя акклиматизации – и наверх. За четыре-пять дней управимся. Я узнал у ребят, веревки до самого верха. Новые, этого года.

– Ты действительно веришь в это.

– Верю. И ты поверишь. Очнись. Только позавчера хотел умереть на горе. А это – спасение. Это гораздо лучше, чем тридцать процентов.

– Как я Марии скажу?

– Заладил. Марии, Марии. Что с тобой? Хочешь, я скажу. Не она больная, а ты. Что, ты думаешь, она без тебя пропадет? Выживет. Бабы народ живучий.

– Нужно будет ей сказать про пещеру.

– Давай без этого.

– Я ей должен буду сказать. Как иначе?

– Зачем? Никто, кроме нас, о пещере не знает. Представляешь, что случится, если узнают? Пропадет. Про пещеру никому нельзя говорить.

– А что я ей тогда скажу? Зачем мы идем туда? Умирать?

Дмитрий чувствовал, как энергия и возбуждение испаряются из его тела. Нехороший знак. Рано мне еще на гору. На эту гору.

– Хорошо. Марии скажем как есть. Она женщина умная. Скажем как есть. Предупредишь, чтобы никому не говорила. Ну, теперь у тебя уже нет никаких отговорок.

Мне повезло. У меня есть такой друг. Он сможет, с ним безопасно. Взобраться на верхушку, увидеть все вокруг, потрогать руками холодные скалы, проделать дырки в пористом льду. А там будь что будет. И тишина. Древняя тишина. Неподчиненной природы. Только тихое капание воды. Да уж. Будет холодно, будет свистать ветер, слезы будут замерзать на щеках, вокруг все будет в облаках, и очень будет хотеться вниз. Забыл? Нет, не забыл. Буду болтаться на веревке, как сушеная рыба, и искать ртом воздух. Встать ногой на хорошую полку и перевести дух.

– Ну что ты, заснул, губами шевелишь, как рыба без воды?

Павел улыбнулся.

– Вот, это мне больше нравится. В субботу выезжаем. Есть три дня на сборы. Я все организую. Сегодня вечером сделай получасовую пробежку, легкую. Завтра тоже. Пойдем, подберешь ботинки и одежду.

Дмитрий вытащил из большой кладовки несколько пар ботинок, куртки и штаны. Они быстро выбрали все необходимое, и Павел с удовольствием облачился в одежду восходителя. Давно он не чувствовал себя так хорошо в жестких ботинках, непродуваемом костюме и с ледорубом в руках.

– Отлично.

– Ботинки не жмут?

– Отлично. Откуда у тебя все это? Размер не твой.

– Запасы. Для тебя хранил, на всякий случай. Сложи все сюда – твой, – он вытащил из кладовки рюкзак и бросил к ногам Павла.

– Послезавтра приходи с утра, поможешь паковаться.

– У меня работа.

– Какая работа? Про работу забудь. Скажи, что по крайней мере месяц тебя не будут.

– Завтра?

– А что тянуть? У нас не так много времени.

Дмитрий старался не выдавать свои сомнения. Выглядит как чайник. Куда все девалось? Вспомнит. Недели акклиматизации, наверно, не хватит. Потяжелел. Килограммов семьдесят пять.

– Нормально? Померяй очки.

Павел послушно надел очки, и Дмитрий уже не мог удержаться от смеха.

– Теперь тебя можно в космос запускать. Не вспотел?

– Нет. Хорошо. Что я на работе скажу?

– Соври что-нибудь. Какая разница?

– Так просто? Собрались и поехали?

– Да. Очень просто. Забыл? Что ты хочешь – духовой оркестр, цветы? Погрузимся в машину и поедем в горы. Что может быть лучше?

– А туда разве можно добраться сейчас на машине.

– Нет, перевал закрыт уже. Придется брать вертолет, около двух штук, по штуке на брата. У тебя есть такие деньги?

Павел кивнул головой.

– Ну ладно, снимай барахло, а то мне смотреть на тебя жарко.

Павел послушно снял снаряжение и запихал его в рюкзак. Дмитрий вздохнул.

– Ну что ты, навалилось? Не переживай, пробьемся. Ты меня знаешь, я в авантюры не влезаю. Только обязательно сделай сегодня пробежку. Каждый день теперь делай небольшую пробежку, приедем туда – заберемся на пару горок для акклиматизации. Все будет в порядке.

– Неожиданно все, быстро. Сегодня с женой говорить, завтра на работе.

– Ну что ты заладил про свою работу. То хорошего слова не находил, а теперь вдруг расстаться не можешь.

– Все равно – там друзья, ответственность, люди.

Павел присел на стул и подвинул рюкзак к ногам.

– Страшно. Честно говоря, страшно. Не знаю чего, но боюсь.

– Не ссы, Паша, положись на меня. Если что, загнемся вместе.

– Тебе нельзя, у тебя сын.

– Значит, не загнемся, раз нельзя. Ну, давай домой, говори с супругой. Не забудь предупредить про пещеру.

– Хорошо, я пойду. А ты уверен про пещеру?

– Уверен. Рюкзак с собой не берешь?

– Пусть у тебя пока полежит.

Этого он не ожидал. Даже не подозревал, что она может так плакать. Несдержанно, по-бабьи. Громко, взахлеб, неуместно. Он не знал, как себя вести, наконец подошел к жене и обнял. Она положила ему на плечо свое мокрое лицо. Им обоим стало легче.