Валерий Бардаш - Пещера

Дмитрий осмотрел своего друга.

– Выглядишь нормально. Нужно убедиться, что нет ошибки. Как все началось?

– Заболело.

– Где?

– Ты что, врач? Там же.

– Супруга знает?

– Нет еще.

– Нужно сказать.

– Знаю. Хочу решить сначала для себя.

– Что решить?

Павел посмотрел Дмитрию в глаза. Понимающие, спокойные глаза. Какие ему нужны были больше всего.

– Сам знаешь что.

Дмитрий вздохнул и сказал то, чему не верил: ведь могут и вылечить.

– Не знаю. Про то, чтобы совсем вылечить, никто не говорит. Один, полтора года жизни обещают. Да и то неуверенно. Поздно, говорят.

– Полтора тоже немало. Ну, что ты задумал?

– Отправиться на гору и не вернуться.

Между ними случались такого сорта разговоры. О том, чтобы умереть достойно, как человек, а не как жалкая тень, раздавленная и обреченная. Обреченность – против нее восставал их дух. Когда он еще был молодой и гордый. Когда он верил в свою силу.

– С этим можно не спешить. Зачем спешка? Сходи к другому врачу.

– Оперироваться нужно срочно. Сделаюсь инвалидом, навсегда. Потом не выберусь из кровати. Никогда уже.

– Ну что, завтра соберешь вещи и на гору? Так просто? Дмитрий только обратил внимание на пустоту во взгляде друга, сгорбленные плечи и сжатые губы. Жалость стала наполнять его. Не в силах вытолкнуть ее из сердца, он старался не выдавать себя словами и жестами. Он подвинулся поближе к другу и похлопал его по плечу.

– Как ты хочешь, чтобы я тебе помог? Ты знаешь – я все сделаю.

– Куда пойти? Я уже отошел от этих дел.

– За этим дело не станет. Мест, где можно загнуться без больших стараний, предостаточно. Найду тебе подходящую гору. Ты что, серьезно? Хочешь, чтобы я с тобой пошел?

– Не знаю я, что хочу. Нужно идти домой и говорить с женой. Не хочется ей говорить. Как будто предал.

– Переживет, бабы народ стойкий.

– Переживет. А где твои?

– Тома у родителей, а пацан гуляет где-то. Ты голодный? Есть жаркое.

– Домой пора.

– Успеешь. Я еще тоже не ел. Давай по пиву, пока разогреется. На кухне вкусно запахло. Ударил легкий хмель. Как будто ничего не произошло. Все в порядке и будет в порядке до тех пор, пока есть на свете жареное мясо с картошкой, прохладное пиво, теплая кухня и хорошая компания. Они сели есть. За окном стало темно.

– Пацану пора домой.

– Придет. Они теперь любят в темноте собираться.

– Не знаю, что делать.

– Сделай, как сказал. Иди домой и расскажи жене. Утро вечера мудренее. Когда тебе сообщили?

– Три дня назад. Сегодня был у второго врача.

– То же самое сказал?

– Сказал, что нужно дождаться результатов анализов. Не очень весело.

– Нужно к третьему пойти, может, к четвертому. Ошибки случаются. Я порасспрошу.

– Схожу. Думаешь, бредовые мысли?

– Нет, не думаю. Давай не будем спешить. Я тебе помогу во всем.

– Вдвоем нам нельзя. Потом тебе не оправдаться. Мне нужно будет идти самому.

– Придет время – решим. Хочешь еще пива?

– Нет, хватит. Домой пора. На серьезный разговор. Не знаю, как скажу ей. Как будто предал.

– Да ладно тебе, заладил. Надо было сразу сказать. Три дня держал. Зачем? Скажешь – и легче станет. Ни с ней беда, а с тобой. Про идею свою расскажешь?

– Нет. Пока не решил сам, не скажу.

– Правильно.

– Ну ладно, я пошел. Спасибо за ужин.

– Не за что.

Они разошлись. Павел спустился вниз и вышел из подъезда, Дмитрий вернулся к грязному столу кухни. Оба один на один с миром. Оба с одним и тем же тихим желанием – опять сидеть напротив друг друга. Как всего несколько минут назад. Когда они не были один на один со всем остальным миром. Когда их было много, их было двое. И ничего им не было страшно. И ничего им такого не угрожало, с чем бы они не могли справиться. Да и не нужно ни с чем справляться. Нужно только сидеть рядом, пить пиво и говорить что думаешь. Ну, почти все, что думаешь. И знать, что их ожидают приключения, веселые ребята, симпатичные девочки, красивые горы, смешные истории. В этом мире, который окружает их, когда они сидят друг против друга.

Тихое желание быстро сошло на нет. Поглотила его овладевающая ночным городом темнота, заглушил звон грязной посуды на кухне. Они храбро обратились лицом к окружающему их миру. Не так храбро, как им хотелось.

Павел ощущал нетвердость своей походки. Винить бутылку пива в этом было нельзя. Даже пол-литровую. Нетвердость не была, наверно, заметна прохожим на улице, но Павлу было от этого не легче. Он внушал себе, что его беспокоит предстоящий разговор с женой, но на самом деле его пугало безразличие. Разбитого асфальта, прохожих, молчаливых деревьев, шумных машин, темного неба, неярких звезд. Все ни к чему, все бессмысленно. И мы, и звезды. Он шагал очень быстро, почти бежал, желая поскорей оказаться дома, но не решался запрыгнуть в трамвай и подставить себя под взгляды равнодушных пассажиров.

Дмитрий загрузил посуду в раковину и после некоторого колебания принялся ее мыть и ставить в сушилку. Шум воды из крана заглушал шум улицы, заглушал шум его мыслей. Они вдруг расшумелись, сразу после того как ушел Павел. Дмитрий думал о растерянности на лице Павла, о пещере, о том, что Саше пора уже быть дома. Он закончил с посудой, выключил воду и подошел к окну. Большой город. Павел уже, наверно, дома. Нужно будет сказать, теперь невозможно не сказать. Когда уже поздно. Не дойдет, куда ему. И если дойдет, что будет? Излечится? Схватится сразу за идею. Поверит. Я доказательство. Почему раньше не сказал? Опять за свое. Не сказал. Но как можно сейчас не сказать? Поверит, загорится. Затащу, а там будь что будет. Не хуже, чем сгинуть в больнице. За неделю дойдем. Нужно торопиться. До ветров. Ааа, все равно. Не сдует. Веревки должны быть свежие. Знакомая дорога. Где Саша? Пора уже ложиться спать. Много полуночников живет в этом городе. Родном городе, все еще родном. Бедный дружище. Не взойдет, придется тащить. Взять еще кого-нибудь? Кого? Вдвоем пойдем. Залезем, дорога знакомая. Может, не захочет? Захочет. Не был уверен. Отговорит его баба, помрет как все. Нельзя так думать. Еще живой. Тогда и говорить не нужно. Утро вечера мудренее. Где же Саша?

– Как дела?

– Нормально.

– Что сказал второй доктор?

– Анализы еще не готовы. Завтра.

– Ну, как жена?

– Не знает еще.

– Серьезно? Ты что?

– Не смог собраться, было поздно. Подожду, что скажут.

– Херней ты занимаешься.

– Сегодня скажу.

– У меня тоже есть к тебе разговор. Заходи после работы.

– Хорошо.

– Зачем ты на работу потащился?

– Никто еще не знает.

– Заходи сразу. Жду тебя в половине шестого. Не опаздывай.

– Хорошо.

Дмитрий положил трубку с чувством вины на сердце. Зачем я на него давлю? На кого злюсь? Чувствует себя кругом виноватым. Жена, я. Дмитрий взялся опять за трубку. Ладно. Придет вечером. На работе, может, легче. Предал, кого он предал? Самого себя. Забот прибавил. Поездка накрылась. И так накрывалась. Как теперь ей объяснить? Может, и не нужно будет. Взяла и уехала.