Вера Толоконникова - Надежда

– А разве новый год уже не наступил? – сказала Метео.

И тут у меня случился абсанс. Такое состояние описывается как продром эпилептического припадка. Вокруг меня были не люди. С фужерами. А кто? Не знаю. Как первые минуты на понарошечном и непозаправдешном «том свете». Глаза привыкали к темноте, и я стала различать существ, которые плавали в эфире вокруг. Меня окружали медузы – существа «второй расы», ранней формы жизни на земле. Только появилась мембрана. Только стали размножаться делением. С обретением более или менее постоянного тела, в жизнь пришла смерть. Глаза есть. Многозначительные шарики, плавают в слизи. Пара многозначительных шариков, а что такое еще глаза? Глаза уже есть, а трахаться еще не могут. Наверное, они придумали поговорку «мужчины любят глазами». Звучит как шутка или психологический набросок, или отмазка для импотентов, но раньше это буквально было так. Вот эта мысль, помню, пришла и поразила меня. Я представила, как они занимаются сексом, он глазами, а она, соответственно, ушами. Потому что женщина «любит ушами». Потому есть по два уха и глаза. «Как новый год встретишь так и проведешь», – сказала Та У Которой Глаза И Мозги Из Слизи. Надо же и они знали эти глупости. Были еще какие-то Неясные Комочки, должно быть «земли». И были Пузыри Земли. Они такие… такие… ну… как бы… ну… точно не опишешь. На ножках. Это из праха человек творится. Там запах такой, что надо скафандрики одевать, и потому выглядят, как «пузыри». А может это ОМОН того света, а не «пузыри земли»? Куда-то они ведь тоже попадают после смерти. Или просто растворяются в лазури, как Ремедиас Прекрасная у Маркеса. Всюду жизнь! Везде чего-то хотят. Ничего не прекращается. Всегда «трамвай желание», и никогда не «трамвай могила». Все зреет как в брага в баке.

Потом я очнулась от того, что столкнулась с фужером, который держала в руках.

В такие минуты понимаешь, когда говорят «Не знаю, сколько времени прошло, может секунда, а может вечность». Раздался еще один удар, тринадцатый. Он прозвучал немного потусторонне. Приглушенно. Как треснувший горшок. Часы сломались на Спасской башне, пробили тринадцать раз?

«А вы слышали тринадцать ударов».

«Нет».

«А вы».

«Мы слышали».

«А вы?»

«Мы не слышали».

«Надо позвонить в Лондон. Сколько раз на Биг-Бене пробьют».

«Зачем звонить. Если конец света, надо думать, что будут конкретные проявления». «Тринадцать раз, сто тридцать раз. Какая разница, если все равно погибнем».

«Это да, но перед гибелью надо поговорить на эту тему. Как конкретно будем погибать. Как в России не поговорить».

«Пусть черви на эту тему говорят».

«Они же потом будут говорить? Да? Не прямо сейчас?»

В эту ночь в нашем «доме», большом человеческом доме, еще что-то убыло. Кто-то украл (или «уркал») порождающую энергетику Ян. И все мужчины стали немножко импотентами. И те немногочисленные люди, которые имеют привычку в четыре часа утра 1 января смотреть на небо, могли видеть, что над Москвой висело длинное облако. Оно по краям завивалось барашками, которые были освещены луной. Облако уменьшалось и растаяло. Оно улетело на восток. Это была порождающая позитивная солнечная и мужская энергетика ян.

САМИ ЕДЕМ. Рано утром 2 января 2010 года в пять утра мы приехали в Бестужево, у нас тут дети. В смысле беспризорники, которых мы спасли 10 дней назад, можно сказать из рабства. И подробнее познакомиться с ковчегом, на котором, мы в этом нисколько не сомневались, скоро полетим на Альфу Хренабля. И познакомиться с легендой научного мира Титей Стругацким.

Мы поняли еще раз, почему изобрели самолет. Мы ехали 900 километров от Москвы до Бестужево в микроавтобусе ISUZU. Чтобы тем, кто выпускает такие микроавтобусы, это самое «isuzu» подкралось незаметно. Столько по нашим часам продолжался этот полет в трахтарары, часов двенадцать? Даже собака Ипполита, которую мы взяли напрокат для «веселой жизни», поседела. Когда мы сняли комби, Монморанси была седой. Если бы знали что такое лунь, и имели бы право сказать «собака стала белой, как лунь». Но мы знали только, что такое Лунтик, кто такой. Но Лунтик розовый то ли кролик, то ли барашек, то ли гусеница. Она была белой как лунь, потому что мы не видели не зги. А Зга – это чертенок, и когда мы его увидели, когда немного расцвело, оказалась, что собака была не такой уж белой.

Итак, тут есть чертенок. И сразу стало комфортно: российский пантеон в полном составе, мир предсказуем.

Предметы с темно-красным и даже «инфракрасным» контуром, как бывают спустя часов пять после пьянки. Хотя в дороге мы не пили.

Необъяснимое ощущение зоны. Стоит замок из сказки, огороженный тремя рядами колючей проволоки. Не типа того, где жила Золушка, а замок из иллюстрации к русской сказке, или с лубка. Или росписей в церквях, где белый город, белокаменные стены, золотые маковки куполов. Автобусы. Самолеты. Грузовой десантный самолет типа «Антей». Фуры на горе. И никого нет, то есть мы имеем место с ситуацией, когда была взорвана нейтронная бомба, или никого не видно, спят. Рано или невидимы, мы на секунду опережаем время.

Мы бы не удивились, если бы на горе было написано «HOLLYWOOD». Или «ВЕЧНОСТЬ», как в «снежной королеве» Андерсена. И даже «ОФИГЕЧНОСТЬ»

Прочитала «Администрация. Д. Бестужево, Устьянский район. Архангельская область». Область. Они табличку с 1987 года не поменяли.

Надя продолжает.

Основана детьми интерната «странных детей», который расположен у шоссе от Аниськино до Черноголовки. В 35 км. от Москвы. Вовочкой, вундеркиндом, ребенком выдающихся способностей, из этого же интерната. Это так называемые «предпоследние дети». Я это подчеркну, потому что будут еще и «последние».

Все, что для википедии может оказаться неправдой, для пуссипедии правда. И наоборот. Они дополняют друг друга. Одна про реальную сказочность, другая про сказочную реальность. Например, в википедии нельзя найти сведения о Бестужево. И в «лукоморье» тоже. Хотя как они пропустили такой повод для интеллектуального стеба. И вообще, в обычном интернете про Бестужево нет ничего, кроме того, что есть такое Бестужево в Архангельской области. Что там есть совхоз, лес-химучасток, лесопункт, больница. Но там нет про то, что в больнице бардак, впрочем, как в любой другой российской деревенской больнице. И, разумеется, там нет ничего про софтовый коллайдер (фемионный коллайдер, от «фемион» – легкая частица на местном сленге, в отличие от «адронного», от «хард» – тяжелая частица.)