Роберт Енгибарян - О, Мари!

– Послушай, Рафа, узнай, пожалуйста, у сестры Иветты, когда она приезжает?

– Вот, я же говорил: когда этот парень на ком-то зацикливается, его потом щипцами не оторвешь. Ты же согласился, чтобы она вышла замуж! Да, забыл сказать… – междугородный вызов прервал наш разговор.

– Это я, – послышался голос Мари. – Рада, что ты приехал в отпуск. Почему ты вчера так резко говорил с мамой? Она и так чувствует себя виноватой.

– Мари, все это я неоднократно слышал в течение года. Потом…

– Что потом?

– Потом… Вот что потом: ты немедленно покупаешь билет и прилетаешь! Все твои слова – шелуха, ветер! Твое место здесь, со мной!

– С каких это пор ты стал таким грубым и решительным? Может, после встречи с Иветтой? Уж очень заинтересованно она расспрашивала, вернусь ли я.

– Должно быть, просто естественное любопытство.

– Мне показалось, что это больше, чем естественное любопытство.

«Неужели Иветта ей рассказала?» – мелькнуло у меня в голове.

– Она мне рассказала… – мое сердце начало бешено колотиться, – какие условия ей поставили перед приездом сюда. И ты хочешь, чтобы я вернулась в эту страну? Чтобы мой мальчик жил в таком окружении?

– Ах, вот как, ты перешла в контратаку?! С каких пор ты интересуешься тем, чем никогда не интересовалась? – я старался по возможности избегать политизированных слов. – Все, Мари, если в течение месяца, от силы двух, ты не вернешься, будем считать…

– Не говори того, о чем потом будешь сожалеть.

Нас разъединили. Вероятно, время закончилось. Или это Мари положила трубку? Нет, не думаю. На что она надеется? Чего хочет? Насчет Иветты я зря беспокоился, она молодец.

Встреча с Рафой меня тоже не особо обрадовала. Говорили о многом, но было заметно, что у нас уже разные интересы. То, о чем рассказывал он, меня уже особо не волновало – внутренние разборки, новые девушки и тому подобное. Рафе был интересен только случай с Коробко. Когда же речь зашла об Ольге, он сперва оживился, но итоги нашей дружбы оставили его разочарованным.

– Дав, дружить с красивой женщиной невозможно! Она, в свою очередь, ждет действий от тебя. Настоящая дружба между мужчиной и женщиной – это когда существуют и интимные отношения, разумеется, если вы физически привлекаете друг друга. Все остальное – пшик! Ерунда!

– Может, ты и прав, – согласился я.

На следующий день позвонил Иветте. Хотел поподробнее узнать о ее встрече с Мари и о поездке в целом.

Трубку снял ее отец Рудольф Михайлович.

– Что я слышу, Давид! Ты в городе и не хочешь зайти к нам после годового отсутствия! Я очень обижусь. Никаких возражений, хоть сейчас вставай и приезжай! Как раз Иветта в саду рассказывает подругам о своей поездке.

– К сожалению, я сегодня занят… Если можно, приду завтра. Спасибо за приглашение!

Неудачно получилось. Мне же нужно с Иветтой поговорить наедине, а не устраивать коллективное обсуждение. На следующий день с букетом моих любимых белых роз к восьми вечера подъехал на служебной машине брата к Иветте. Дверь открыла ее сестра, чуть поодаль с настороженным видом стояли Иветта и ее мать, которая была в курсе нашей связи. Должно быть, только Рудольф Михайлович не догадывается о моих истинных отношениях с его дочерью. Опять я в своем обычном раздвоенном состоянии – притворяюсь не тем, кем являюсь на самом деле.

– Ну, герой, защитник родины! Расскажи, как проходит служба? Чем там люди живут, что их волнует?

После получасового интенсивного обмена мнениями Рудольф Михайлович с женой отошли, сестра Иветты отправилась кому-то звонить, и мы наконец остались одни.

– Почему ты не звонила, ведь твоя сестра сообщила, что я здесь?

– Хотела прийти в себя.

– Пришла?

– Мари не вернется.

– С чего ты взяла?

– Она за год очень изменилась.

– В чем?

– Много говорила о материальных вопросах, о возможных вариантах устройства на высокооплачиваемую работу.

– Но это же понятно. У нее мать и ребенок.

– Человек, который собирается вернуться, не стал бы так вникать в эти вопросы и так заинтересованно о них говорить.

– Надеюсь, ты особенно не распространялась?

– О чем ты говоришь? Я уже начала забывать о случившемся. А ты – заблудший человек, не замечаешь того, что видят другие.

– То есть?

– Если хочешь услышать еще раз, то повторяю: Мари не вернется. И потом… Знаешь, я вижу тебя в другом свете. Ты такой отчаянно решительный, смелый, но в этом вопросе вызываешь совсем другое впечатление… даже жалость. Всегда казалось, что ты и жалость далеки друг от друга, но… Утешайся другим, Давид. У тебя чудесный мальчик, он очень похож на тебя. Особенно глаза.

– Ив, через несколько дней я улетаю в Москву. Сообщу тебе свой адрес.

– Нет необходимости. Я изменилась. И должна думать о своем будущем.

– Объясни, что ты понимаешь под этим?

– Очень просто. Все, что было, осталось в прошлом. Притом безвозвратно. Возможно, я соглашусь встретиться с тобой, если увижу перспективу.

– А Борис?

– Запасной вариант.

– Мне кажется, что все вокруг меняется быстрее, чем я…

– Тебе правильно кажется, – вздохнула Иветта. – Ты, я и Мари – ровесники. Это значит, что ты определенно моложе нас. Лет через десять ты сможешь строить отношения с девушкой младше тебя на десять лет. Я и Мари – нет. Наше время течет быстрее.

– Тогда, может, та девушка, младше меня на десять лет, тоже отнесет меня к запасному варианту?

– Может быть.

– Ладно. Я подумаю над тем, что ты сказала. До свидания, Ив.

– Давид… мама хотела с тобой поговорить.

– Отложим на время.

– Помни, я не буду ждать тебя долго, – бросила она мне вслед.

Я шел пешком по улицам родного города. Тепло, сухо, все знакомо, воздух напоен благоуханием цветов и зеленой листвы. Но почему-то здесь, в этой жизни, в моем родном городе, среди близких и родных людей я чувствую себя зрителем, а не участником. Все течет и без меня в своем естественном ритме, и даже близкие чувствуют мою отчужденность. Как жить дальше? Пора определяться.

Оставаться дома и бесконечно обсуждать одну и ту же тему было невыносимо. Я чувствовал себя виноватым перед родителями в том, что моя затянувшаяся проблема не дает им спокойно жить. От постоянных приглашений родственников и друзей на обед и ужин я старался отказываться. Мне уже были неинтересны привычные разговоры, в особенности постоянные вопросы, что с Мари и когда она вернется. Все ждали от меня конкретного ответа, а у меня его не было. Рафа особо упорствовал в своем стремлении меня развеселить и втянуть в прежнюю жизнь.

– Француз, если ты обижен на свою парижанку, не стоит дуться на весь мир. Тебе же все в один голос твердили: ни один человек, с таким трудом сумевший вырваться из нашего «рая», особенно репатриант, никогда назад не вернется. Вот и Мари достаточно нахлебалась здешних «прелестей». Ты думаешь, девушка забыла, как ее похитили и она только чудом спаслась от позора, а то и смерти? А история с Бифштексом? Ведь именно тогдашние переживания в конце концов свели в могилу мсье Азата. А еще раньше – помнишь, как Мари терроризировал подонок Жоко? Он случайно остался в живых, и еще неизвестно, каковы были бы последствия, если бы он подох. С этим миром Мари связываешь только ты. Но она девушка умная и понимает, что во Францию ты не поедешь. Да ты там никому особенно и не нужен, если честно. С твоим характером и амбициями ты не впишешься в их жизнь, только добавишь девушке лишнюю проблему, а ей и так теперь придется стать кормилицей семьи. Усек, француз? Или и дальше будешь ныть?