Роберт Енгибарян - О, Мари!

Наконец, по тяжелейшему обвинению арестован мой московский друг Арам, сделавший мне много добра. Конечно, значимость этого события нельзя было сравнить с предыдущими, но арест Арама также стал для меня огромной потерей. Чем я и мои близкие заслужили такую участь? Почему так складываются обстоятельства?

Постепенно я осознал всю внутреннюю логику этих важнейших событий в моей жизни. Нет ничего случайного. Все в жизни выверено и ожидаемо. Мари ушла, потому что ментально, цивилизационно не смогла прижиться в нашем обществе. Нас с ней объединяла только любовь, бурная, как сама юность, которая не замечала ничего вокруг, кроме источника любви. Но ни эта самозабвенная любовь, ни огромная физическая тяга друг к другу не смогли переделать в корне ни одного из нас. Влияние социальной среды, культуры и воспитания оказалось сильнее. Мари вернулась к своим корням, я остался в своей стране.

Преждевременная смерть отца стала логическим завершением его тяжелой жизни. Арест старшего брата Степана и его гибель в донбасской шахте, голодная смерть отца – моего деда. Папа, тогда пятнадцатилетний юноша, вместе с братом Гургеном, которому было восемнадцать, похоронили его в замерзшей земле, завернув в ковер, так как у них не было даже досок, чтобы сделать гроб. Дальше – напряженная борьба за существование, за выживание матери, трех младших сестер и девятилетнего брата. Потом болезнь, потеря одного легкого в начале войны, гибель на фронте младшего брата и трех зятьев – мужей сестер. Папа по-прежнему оставался единственным кормильцем своей семьи – помощь мамы была несущественной – и осиротевших племянников. Сильнее всего отца подкосила смерть младшего брата, который, вопреки настояниям, без ведома родных в шестнадцать лет ушел добровольцем на фронт и через три года погиб под Веной. И теперь, когда казалось, что все трудности уже позади, до предела натянутая струна его жизни не выдержала, оборвалась в один день.

Рафа беспечно играл своей жизнью и жизнью других. Жил как придется, смеялся, охотился, любил и дрался. Мог сто раз погибнуть, но оставался цел. И в свою последнюю роковую аварию попал по собственной вине: привык лихачить на мотоцикле, а в тот день принял изрядную дозу спиртного и разбился. На сей раз не повезло.

Арам – цепкий, энергичный, умный предприниматель – сознательно всю свою жизнь нарушал существующие законы. Ему и дальше все сходило бы с рук, если бы он не забрался в сферу драгоценных металлов, камней и валюты. Страна Советов безразлично смотрела на тотальное воровство, коррупцию и криминал, но когда что-то могло представить угрозу основам власти, самому дорогому, что было у маразматичных лидеров, включался весь огромный репрессивный механизм. Получается, что и Арам должен был закончить трагично – он не сумел вовремя умерить свою энергию, свои желания, свои аппетиты. Логика жизни четко прослеживается во всем. Действие или, наоборот, бездействие в ключевой момент, если они не просчитаны с учетом всего спектра последствий, нарушают законы морали и права, задевают интересы других людей, – всегда, за редким исключением, заканчиваются неудачей или трагедией.

Через несколько суток полусонного забвения, к великой радости матери, брата и постоянно находящейся у нас тети Терезы, я встал, умылся и попросил поесть.

– Когда семь дней Рафы?

– Послезавтра, – ответил брат.

– Как тетя Асмик? Хочу повидаться с ней.

– Не надо. Она лежит в трансе. Никого не узнает, плохо соображает, что происходит вокруг… Что это, Давид? – спросил брат, пристально всматриваясь в мое лицо.

– А что?

– У тебя на висках появились седые волосы.

– Мама, а ты почему плачешь? Что случилось?

– Это все из-за Мари.

– Не надо, мама, оставь эту несчастную девушку! Наши пути разошлись, и соединить их уже невозможно. Жаль, что только сейчас я это осознал.

– А ребенок?

– Не пропадет. Мари упорный, собранный человек, у нее хорошее образование, а плюс к тому еще и незаурядная внешность. Семья рядом, все кругом родное – и язык, и культура. Найдет себя. В том мире, если человек хочет работать, он не пропадет. Нельзя вечно скорбеть и горевать! Моя опереточная разлука – ничто по сравнению с настоящей трагедией…

Попрощавшись с дорогими могилами, с мамой и братом, внутренне опустошенный, я вылетел в Москву. На сердце было черно. Хотелось лишь одного: поскорее завершить ненавистную военную службу, которая тяготила меня не столько своей сложностью – этот момент был не столь важен, – сколько своей несвободой, тупостью, отсутствием выбора.

Москва готовилась встречать Первомай. На улицах уже велись подготовительные работы: сажали цветы, развешивали красные знамена, плакаты с призывами «Да здравствует…», «Слава…», «Укрепить…», «Развивать…», «Завершить…».

Первым делом зашел в кабинет Орловского – поздороваться и сообщить, что я прибыл.

– Давид, я внес предложение оставить тебя преподавателем на моей кафедре. Здесь ты быстро защитишь кандидатскую диссертацию. К тому же минимумы у тебя давно сданы, тему знаешь неплохо, практика есть.

– Спасибо, Петр Юрьевич, но я бы не хотел оставаться на военной службе, пусть даже в статусе преподавателя.

– Ты зря отказываешься. Интересная и спокойная жизнь, годам к тридцати пяти – сорока можно стать доктором военных наук, начальником кафедры, генералом с хорошей квартирой. Кстати, ты вроде в квартире не нуждаешься?

– Что вы имеете в виду?

– Я так понял, что ты переезжаешь к Фаине? У них же, как ты сказал, трехкомнатная квартира на Мичуринском?

Опять судьба сама меня ведет. Я не успеваю принимать самостоятельные решения, события торопят меня, ставят перед выбором. Фаина, безусловно, достойная девушка, правда, неспокойная и чересчур самостоятельная. Все время надо ее в чем-то убеждать, что-то доказывать, обо всем у нее есть свое мнение. Если я перееду к ней, то в определенном смысле потеряю роль лидера в нашем дуэте. А как будет жить со мной моя мама? При всей интеллигентности Фаины они бесконечно далеки друг от друга по ментальности и по бытовой культуре. С Мари такой проблемы не существовало вовсе.

Позвонил Марку.

– Давид! – обрадовался друг. – Приезжай к семи вечера. У нас сегодня торжественный ужин в честь твоего возвращения.

– Спасибо, Марк.

Вот как бывает – всего несколько дней назад я похоронил самого близкого друга, без которого не представлял жизни, а сегодня веду себя так, будто его никогда и не было. Решаю, как жить, где жить, с кем жить. Рафа, дорогой мой Победоносный, зачем ты покинул меня? Как же мне будет тебя не хватать!..

Седьмого мая, прямо перед Днем Победы, Тумаркины через Дублин улетели в Нью-Йорк. Провожать их поехали Фаина, Нина с матерью и я. У всех, кроме Марка и Нины, настроение было траурным.