Владимир Дурягин - По дороге к Храму

– Ты чё, дурак? – засмеялся он и ловко, одной рукой, забрал у того оружие. Сторож молча, испуганно моргал, прекратив трапезу. Хилый тряхнул револьвер, откинул барабан, набитый газовыми патронами и, понюхав их, положил револьвер на стол перед сторожем. – Да присядь ты. Чего вскочил? – миролюбиво предложил он. Тот сел на свое привычное место. Андрей, чтобы не маячить в свете окна, тоже присел на покосившийся стул. Хилый взял из пачки, лежавшей на столе сигарету и, выдержав паузу, закурил. – Испугался что ли? Мы не беглые. Хошь, справку покажу?

– Н-не надо…

Чувствуя своё превосходство не только над сторожем, но и над Андреем, Хилый глубоко затянулся, выпустив дым кольцами, спросил:

– Скажи-ка мне, господин хороший, что же это за мегаполис? – кивнул он за окно.

– Н-не понял. – Заикаясь, улыбнулся сторож.

– Что за населенный пункт, спрашиваю…

– А-а, Ольховник.

– У тебя пожрать нет?

– Только что… вот… Но я могу принести. – С готовностью предложил сторож, положив руку на револьвер, желая его забрать. На его руку легла рука Хилого и тот быстро, будто обжегся, спрятал свою за спину. С реки слышались пароходные гудки. Хилый вопросительно посмотрел на сторожа.

– Катер причаливает. – Пояснил тот.

– Ваш?

– Нет, проходящий. Может быть, высадить, кого хочет…

– Ну, ладно. Раз, пожрать у тебя нету, жуем и эту. Он, к каким мосткам причаливает?

– Одни у нас. Вон они. – Оправляясь от шока, охотно ответил сторож.

По шатким сходням, на мостки причала сошел солдат и, махнув кому-то на прощание, широко зашагал к берегу. Хилого с Андреем, по началу, принять на борт отказались, но по предъявлению справок об освобождении, капитан уступил. Хмурясь, он указал на железную дверь каюты. Андрей занёс ногу за высокий порог, и на мгновение задержавшись, резко отшатнулся назад, едва не сбив с ног Хилого, вплотную следовавшего за ним.

– Чего ты? – насторожённо спросил тот.

– … Соляркой там воняет. У меня на неё аллергия.

– Хм…

– Схожу к «кэпу», может быть найдёт чего поприличней.

– Ну, иди, энтиллигент. Я так и здесь перекантуюсь. – Подозрительно его, осматривая, проговорил Хилый.

Недовольно поворчав, капитан определил Андрея в каюту, где отдыхал помощник.

– «Может, померещилось? А, если нет, то почему он в офицерской форме? А-а, сыграло свою роль образование… Тогда, что же выходит? Я был там, а он, значит, верой и правдой?.. И опять на коне! Ах ты, сучье племя! А, вдруг он меня разглядел? Нет, не должен, свет ему в глаза был… Черт! Сон, как рукой сняло». – Нервно размышлял под богатырский храп помощника капитана Андрей Терёхин, неожиданно только что наткнувшийся на своего недруга. Он даже не догадывался, что судьба снова раскинула перед ним колоду крапленых карт.

К глубокой ночи, ветер начинал немного стихать, и уже не так бешено стучали волны в борт катера. По шуму машины, над которой располагалась каюта Григория с его новым попутчиком, было ясно, что скорость движения ничуть не увеличилась. Капитан не испытывал желания в кромешной тьме, наткнуться на какую-нибудь плавающую корягу. Григорий тоже не спал, щурясь на тусклый светильник. Он ломал голову, где и при каких обстоятельствах ему довелось встречаться с внезапно появившимся в каюте, странно одетым человеком. И вспомнил лишь, когда тот заговорил:

– У тебя служивый похавать, случаем, не найдётся?

Разволновавшийся Григорий забыл, что чемоданчик с сухпайком, по его же приказу забрал с собой сержант, и вытащил из-под лежанки свой, машинально его раскрыв. И тут же спохватившись, его захлопнул.

– Нет, тут… одни бумаги.

Но, Хилый, своим молниеносным взглядом, уже «сфотографировал» содержимое чемоданчика и, поворачиваясь на другой бок, проворчал:

– Ну и не надо. На ночь наедаться вредно.

– «Вроде не узнал. – Подумал Григорий, положив чемодан под голову, и нащупав оружие. – Этот гражданин, опасен, как никто другой!». – Бороться со сном ему не пришлось – уж больно взбудоражила его эта внезапная встреча. Под утро, часа в четыре, в их каюту раскрылась дверь, и заглянул капитан.

– Не укачало на нашей посудине? – бодро спросил он.

– Терпимо. – Ответил Григорий.

– Буди попутчика. Придётся высадить вас в промпорту. Нам велено на другой берег, на плавбазу идти.

Хилый зевая, свесил ноги с лежанки.

– Уже приехали? – сонно спросил он.

– Приплыли. – Улыбнулся капитан. – К причалу подгребаем.

Андрей, отворачиваясь и пряча лицо, спустился по шаткому трапу первым и по мокрым доскам, заспешил на берег. Григорий специально долго прощался с капитаном, пропуская Хилого вперёд себя. Когда тот прошёл по мосткам шагов двадцать, он тоже покинул судно. Чемоданчик Григорий нёс в левой руке, правая же в кармане шинели крепко сжимала холодную рукоятку пистолета. Катер, изрыгнув через трубу едкую копоть, неторопливо покачиваясь на волнах, поплыл к другому берегу, где сияло множество огней.

Дойдя до середины мостков, Хилый остановился.

– Лейтенант, огоньку не найдется? – спросил он, разминая папиросу.

Григорий вынул руку из кармана. Начищенный ствол зловеще блеснул на свету далекого прожектора.

– Иди вперёд, Хилый! – Потребовал Григорий.

– Ишь, ты! Страна помнит своих героев… – рассмеялся тот и послушно пошёл к берегу.

По мосткам идти оставалось примерно четверть пути, как вдруг, Хилый заскользил подошвами, словно по льду и чуть не свалился в воду, на плавающие в ней сплавные бревна. Моментально среагировав на это, Григорий подскочил к нему и, не выпуская из руки пистолет, дёрнул того на себя. И вдруг почувствовал, как резким ударом, в живот вошло что-то острое и холодное. Он удивлённо посмотрел на Хилого и, ощутив повторный удар, выронил оружие. Пистолет, отпружинил от доски и булькнул в воду.

Уже с берега, услышав позади себя странную возню, Андрей оглянулся. Поначалу ему показалось, что Хилый стоит с его недругом в обнимку, но через секунду рассмотрел, как тот выхватил из руки лейтенанта чемоданчик и столкнул того в воду. Ненавистный доселе соперник, словно большой поплавок, помаячил на волнах и скрылся под плавающими брёвнами. Оцепеневший от ужаса Андрей, стоял неподвижно. Хилый, озираясь и размахивая чемоданом, быстро приближался к нему. До него оставалось шагов тридцать. Андрей растерянно огляделся. Повсюду возвышались штабели брёвен. И он, не помня себя, оступаясь на мокрой коре, кинулся бежать туда, где ночное небо светилось от уличных фонарей.

– А-ну, стой! – Скомандовал ему Хилый, но Андрей уже завернул за штабель. Скользя подошвами по мокрой земле, Хилый кинулся вдогонку.

– «Вломит, ведь, гадёныш! Надо бы догнать…». – Чертыхаясь, подумал он и, завернув за штабель никого, там не обнаружил…