Юрий Запевалов - Алмазы Якутии

– Мы должны перестроить прежде всего самих себя, свой образ жизни, по-другому не только смотреть, по-другому жить, по-другому подходить к организации всех сфер нашей деятельности в Стране.

В зале поднялся шум. Горбачева перебивали, не давали говорить. С мест выкрикивали, задавали неприятные вопросы. Горбачев сбивался, не закончив начатой мысли, перескакивал на другие темы, запутался и, сказав – «ну, вот видите, Президента Страны перебиваете, не даете высказаться до конца, а говорите – у нас нет демократии, нет свободы слова. Представляю, чтобы с вами стало, перебей вы Генерального Секретаря лет этак десять назад!» – и возмущенно ушел с трибуны.

Объявили перерыв.

На сцене быстро организовалось две группы. В глубине сцены, за столом президиума участники собрания окружили Николая Ивановича Рыжкова и оттуда уже слышно было, как шумно, перебивая друг-друга, участники собрания засыпали вопросами Рыжкова, и как Николай Иванович не спеша, спокойным голосом на них отвечал.

Другая группа окружила было Горбачева, но он медленно продолжал идти от сцены к дверям, во внутренние Кремлёвские помещения. Люди толпой, опережая друг-друга, давясь, двигались за ним, вместе с ним, и Михаил Сергеевич вынужден был остановиться. Узкий переход – от сцены, по ступенькам, до дверей.

Переход этот оказался каким-то мостиком, возвышающимся над параллельным, лестничным проходом. Горбачев оказался выше столпившихся внизу, на лестнице, людей, он как бы вновь оказался «на трибуне», выше людей. С ним, на «мостике» этом, тесно столпились всего несколько человек, в том числе, совсем уж рядом с Горбачевым, плечом к плечу, остановился и Георгий Краснопёров.

Люди внизу торопливо, боясь не успеть, перебивая друг друга, буквально выкрикивали какие-то вопросы, не слушая ответа Горбачева, не слыша себя и соседей, кричали снова, спрашивали ещё о чем-то. Георгий не выдержал и буквально крикнул оттуда, сверху, с «мостика»:

– Вы хоть выслушайте ответ-то! Что вы кричите все вместе!

Задали вопрос, так послушайте, что вам ответят!

И толпа затихла. Они ведь не знали, кто это стоит рядом с Президентом. И строгий окрик их тут же утихомирил!

Вот она, наша партийная выучка! Разбушевавшуюся толпу легко успокоить! Надо только громко и требовательно КРИКНУТЬ! Главное – вовремя!

Горбачев чуть повернулся к Краснопёрову, скосил глаза, рассматривая «защитника» боковым зрением, и продолжал отвечать на чей-то вопрос. Потом повернулся к Краснопёрову полностью и сказал негромко, с полуулыбкой:

– Спасибо за помощь. Но, думается мне, я бы и сам сумел себя защитить. Впрочем, я так думаю, молодой человек, вы и сами хотите о чём-то спросить?

– Михаил Сергеевич! Только честно!

– Ну-ну. Продолжайте.

– Ради чего «всё это» затевалось?

– Понимаете, молодой человек, так ведь просто, и коротко на такой ваш вопрос не ответишь. Но, раз уж вы просите ответить честно, а я понимаю, что этого моего ответа ждёт множество ваших людей, тех, от имени которых вы сюда и приехали, так вот – когда я получил доступ ко всем государственным документам, я увидел, я понял, в какую пропасть мчится, всё ускоряясь и ускоряясь, наша Страна. И понял, что нужно что-то предпринимать, чтобы всё же не свалиться в эту пропасть!

– Ну, а теперь «не свалимся»?

Горбачев сразу посерьёзнел, опустил глаза, буркнул сердито – «Не свалимся!» – и быстро ушел за дверь, в Кремлёвские покои.

«Да! – размышлял в гостинице Красноперов, – менять, конечно, в нашей системе что-то надо. Но не путем же разрушения всего, что уже с таким трудом построили! Что? Опять провозглашаем – «весь мир «насилья» мы разрушим, до основания»? А затем?..

На второй день, утром, телевизионные каналы объявили, что в шестнадцать часов будет показано выступление Горбачёва М. С. на всесоюзном совещании Директоров Промышленных предприятий. Собравшиеся у телевизоров выступления этого не дождались. Да и что там было показывать? Несвязную, бессистемную речь растерявшегося человека? Оскорбительные выкрики с мест участников собрания?

Да, ни слушать, ни смотреть там было нечего…

Когда-то в нашей стране на полном серьёзе обсуждалась тема: «Роль личности в развитии истории человечества». Кажется, было это после двадцатого съезда, когда Хрущев ошельмовал Сталина, и «жополизы» от науки тут же запустили в обсуждение вот эту тему, о роли личности. Так вот, думается мне, что возглавив и разорив в исторически кратчайшее время Великую страну, Горбачев наглядно продемонстрировал значение этой личности. В Истории. Конечно, всем ясно, что запустил механизм разрушения ещё Хрущев. Но Горбачев с блеском завершил это разрушение, ещё раз, после Хрущева, доказав «ошибочность» утверждения Ленина, что в Социалистическом обществе «даже кухарка» сможет управлять государством.

Нет! Оказывается – не каждая «кухарка» на это способна!

Рудаков, Начальник «Главалмаззолото», воспользовавшись тем, что практически все директора промышленных предприятий отрасли собрались в Москве, собрал Коллегию Главка. С участием директоров. Странное какое-то у всех было настроение. Похоронное. Как будто чувствовали участники Коллегии, что в последний раз все вместе собрались. Кто-то из директоров выступил. Без всякого энтузиазма. Отвечая на какой-то вопрос Рудакова.

Поговорили ни о чём. Никаких тем, никаких вопросов. Ни у директоров перед Главком, ни у Главка перед директорами. Никаких задач не ставилось, никаких вопросов не задавалось.

Краснопёров не выдержал. Попросил слова.

– Господи, – устало вздохнул Рудаков, – ещё один. Ну, давай, выскажись.

Краснопёров к выступлению, да ещё на заседании Главка, конечно, не готовился, да и не собирался он выступать. Но прошедшее Всесоюзное собрание директоров настолько его расстроило и насторожило, что он решил поделиться своими мыслями с партнёрами. Просто высказаться, высказать свои подозрения, свои сомнения, увидеть реакцию опытных в их производстве людей, может он зря «запаниковал», может зря почти всю ночь маялся, думал – а что же всё-таки происходит в нашей стране?

К чему всё идёт? Зачем, для чего, ради чего вся эта «перестройка»? И что впереди?

– Я хочу сказать, Валерий Владимирович, вот о чём, – начал Георгий неуверенно. – Мы живём в каком-то непонятном состоянии. В какой-то постоянной недосказанности, в недопонимании. Создаётся такое впечатление, что мы не хотим осознавать, что вокруг нас происходит. Мы живём и делаем вид, что нам нет дела до того, что вокруг нас делается.

А дела то наши становятся всё хуже и хуже. Вы посмотрите на магазины, даже в Москве уже есть практически нечего. А вокруг Москвы? Я побывал в Ярославле, там полки пустые вообще!