Юрий Запевалов - Алмазы Якутии

Всё у него есть – и мясо, и молоко, и масло. Сметану не знают куда девать. Настоящая у них беда – нет сбыта. Нет, конечно, покупатели-то есть, но нет доставки. Доставлять продукты своего производства совхозу нечем. Дорог к совхозу совсем нет. Совхоз этот находится на самом севере Иркутской области, на границе с Якутией. Прямо с нами граничат. Расположен – ну прямо на берегу реки. Река Лена. Да, опять же наша река. И вся связь совхоза с «большой» землёй только по реке. У него и транспорт свой есть. Речной транспорт. И буксиры есть у него, и баржи, и даже теплоход пассажирский. Люди, говорит, раньше так хорошо ездили от своих деревень до железной дороги. До ближайшей станции. При советской-то власти всё у них было. Оно и сейчас всё это есть, да нет топлива. Соляры нет. Вот и стоит весь транспорт на приколе. А сбыта продукции нет, нет и денег. Скоро кормить животных нечем будет. Кормов-то купить не на что! О зарплате в совхозе уж и не говорят, не вспоминают даже. Раньше животину на острова вывозили, загонят стадо на баржу и перевезут на остров. Там без всяких пастухов это стадо и паслось на вольных травах всё лето. Доярки только плавали на острова эти коров доить. А теперь и стадо вывезти нечем на пастбища, и тех коров, что когда-то завезли, обратно в коровники перевезти нечем. И дояркам не на чем съездить, подоить тех коров. Вода там большая, на лодке не переплывёшь. Бедствует совхоз, а помогать ему теперь никто и не собирается. Всякие райотделы в исполкомах все как повымерли. Может, поможем?

– И что предлагается?

– От нас до них на вертолёте чуть больше часа лёту. Мы можем у них и мясо брать, и молоко, и даже сметану. Флягами сметану эту можем возить в наш магазин. Свеженькую. И масло свежее, только от маслобойки. Да, да, у них там целый маслозавод!

И, главное, всё ведь предлагается по себестоимости забирать.

Считай, за копейки. Нам здесь с вами прибыль не нужна, вот и продадим людям за эти копейки! Мы между собой так порешили, что очень из этого может получиться выгодное дело.

– Встречаться надо! Давай, организовывай встречу.

– Кого включать в делегацию?

– Экономистов, включай, бухгалтерию, ну и замов включи обоих, и по хозяйству, и по экономике. Съездите сначала сами, всё обговорите, проект соглашения подготовьте, Договор грамотный. А там уж и мы, с парторгом да с профсоюзным начальством подъедем. Тогда всё и порешим окончательно. Да, тогда все решения и подпишем.

Свежие продукты ребята из коммерческого отдела стали завозить в магазин Гока еженедельно.

Страна менялась. И менялась очень быстро. Менялись и люди. Все какими-то стали нервными, обозлёнными. Даже на простые обращения откликались если, не грубо, то неприязненно, со злостью и даже с оскорблениями. Куда вдруг подевались вчерашние доброжелательность, дружеское участие?

Накалялась обстановка и в производственных цехах. За многие десятилетия сложившиеся коллективы вдруг начинают чуть не ежедневно митинговать и, совсем уж новое – на серьёзных предприятиях, вчера ещё дружно работающих над выполнением государственного плана – начались забастовки! По любому поводу. Плохие дороги – не поедем! Мало зарплаты – не будем работать! И постоянно ведь находились организаторы, зачинщики! Как правило, недавно поступившие на работу. Как правило, специально откуда-то приехавшие.

Уж к нам-то, на Север – специально что-ли они к нам приезжали!

Начались разногласия в руководстве. Анатолий Верменич работал секретарём парткома Управления Объединения. Странное какое-то положение было у этого парткома. Он не объединял все парторганизации предприятий Объединения. На всех предприятиях были свои парткомы, которые самостоятельно входили в состав Горкома КПСС и парткому Объединения организационно не подчинялись. Тем не менее, Секретарь парткома Объединения по общему неофициальному признанию считался старшим среди партийных Секретарей предприятий, он открывал и вёл все официальные Общеобъединенческие мероприятия – партийные конференции, партхозактивы и тому подобные собрания. Вот, Верменич и возглавлял такой партком.

Как-то Краснопёров, будучи в Управлении, на средней галерее встретился с Верменичем. У них всегда были хорошие отношения. Встречались они по-дружески, здоровались без всяких условностей, у них часто возникали откровенные разговоры – и по текущим делам в Объединении, и по делам государственным, общесоюзным. Что, где, как…

Начиналась новая компания по выдвижению кандидатов в депутаты Верховного Совета СССР. В Объединении «Якуталмаз» таким кандидатом всегда являлся Генеральный директор. Да кому ещё и быть в депутатах Верховного Совета как не директору! Именно ему решать все «канительные» вопросы в Правительстве! А Депутату Верховного Совета конечно же решать их легче, хотя бы потому, что не принять Депутата ни один чиновник не имеет права, да просто не осмелится! Да и разговаривает Депутат с чиновниками не как проситель, разговаривает как законодатель! И отказать ему в чем-то – это же можно нарваться на Депутатский запрос! Да и в городе – ну кто может быть авторитетнее Генерального директора? Если он не самый авторитетный, значит он уже не Генеральный! И в самой работе Верховного Совета? Ну, кто может квалифицированнее сформулировать текущие нужды Объединения в различного рода законодательных документах? А алмазодобывающая отрасль во всех Постановлениях стратегического развития страны, как в решениях Верховного Совета, так и в решениях партийных Съездов, всегда чётко и развёрнуто обозначалась. Поэтому, выдвижение Пискунова, как Генерального директора, ни у кого не только не вызывало сомнения, но даже и в мыслях как-то не возникало сомневаться в таком выдвижении.

Но – в стране бушевала «перестройка». Кто-то, невидимый, ловко вёл разрушение страны по четко разработанному сценарию. И главным действом этого сценария, это теперь всем стало ясно, разрушить стабильность ситуации в стране – в большом и самом малом! – разрушить единство – в коллективах, в населении, смуту всякую вносить на собраниях и любых общенародных сборах, митингах. Смутьяны профессионально, как по написанному, выскакивали везде и сеяли смуту, смуту, смуту…

Поздоровавшись, Верменич неожиданно предложил Краснопёрову:

– Зайдём ко мне в кабинет. Поговорить надо.

Зашли в кабинет. Посидели.

– Чай будешь. Кофе, знаю, ты не пьёшь. А чай, вот, давай заварим свеженького.

Выпили по чашке чаю. Верменич будто не решался начинать разговор. Но начинать-то всё равно надо, раз пригласил…

– Георгий Александрович, – вдруг начал он официально, – есть мнение выдвинуть твою кандидатуру в Кандидаты. В Верховный Совет СССР.