Лара Продан - Тонкая нить судьбы

– Мать права, доченька – Алекс подошел к Дарье и ласково обнял ее, продолжая. – Ну, давайте, рассказывайте, чем вы сегодня нас решили с утра «попотчевать». Куда поедем? Что будем смотреть?

– Дядя, тетя, я предложила, а остальные согласились, что начнем с Эрмитажа – обратилась к ним Джейн. – Я знаю, дядя, что ты всегда интересовался живописью и скульптурой. Помнишь в один из твоих приездов к нам в Сан-Диего, мне было, наверное, лет десять, ты буквально тянул моих родителей в музей искусств Тимкена. Ты тогда еще говорил, что готов смотреть на «Святого Варфоломея» Рембрандта часами. А папа все удивлялся тебе, не понимая твоей страсти к этой картине. Я ведь потом тоже решила сходить и посмотреть на «Святого Варфоломея.» Знаешь, он меня очень впечатлил.

Алекс слушал племянницу с улыбкой.

– Да, Алекс и Мелинда, мы хотим показать вам сначала Эрмитаж. Правда, чтобы посмотреть все его экспонаты, останавливаясь хотя бы по минуте на каждом, потребуется не менее 8 лет. – смеясь заметил Владимир.

Решено было ехать в Эрмитаж.

Около шести часов вечера все сидели в кафе-баре на первом этаже музея, что называется, «без задних ног». Заказали по чашке кофе-капучино и пирожному «картошка», любимому с детства пирожному Владимира и Кости. Глаза Алекса и Мелинды радостно блестели. Они давно не получали такого удовольствия от совместного проведения времени. Энергетика просмотренных картин и скульптур была настолько сильной, что не отпускала их. Они вновь и вновь переживали увиденное.

– Cuis testiculos habes, habeas cardia et cerebellum – тихо произнес Алекс.

– Что, папа? Что ты сказал? – не поняв отца, спросила его Дарья.

– Да, вот говорю, что картины настолько завладели моим вниманием, что завладели моей душой и моим сердцем. Спасибо, вам ребята. Это ведь была моя мечта – посетить Эрмитаж, увидеть его картины и скульптуры своими глазами. Да, Минди?

Мелинда сидела рядом с мужем и ее глаза были наполнены слезами.

– Мама, тебе плохо? Что ты плачешь? – с тревогой спросила дочь.

– Все хорошо, моя родная. Это слезы счастья. Я очень соскучилась по тебе. Я сейчас действительно счастлива. – Мелинда обняла Дарью, поцеловала ее. Владимир с улыбкой наблюдавший за ставшими ему близкими людьми тихо произнес:

– Извините, пожалуйста, но нам надо идти. Помните про встречу у нас дома? Глаза Алекса, выражавшие дотоле радостное возбуждение, изменили свое выражение на тревожно-испуганное. Даже цвет глаз поменялся, потускнел, посерел.

До глубокой ночи сначала Владимир, а потом Надежда рассказывали Алексу и Мелинде о судьбе Леонида и Алексея Ухтомских, показывали документы, фотографии, имеющиеся в делах, заведенных против них органами НКВД. За все время рассказа ни Алекс, ни Мелинда не проронили ни слова. Их головы были опущены, они ни на кого не смотрели. Когда настенные часы в квартире Александры пробили двенадцать, Мелинда медленно подняла глаза, в которых застыло выражение страдания, посмотрела на всех, сидящих вместе с ней за столом, и тихим срывающимся от боли голосом, сказала:

– Нам надо отдохнуть. Давайте продолжим завтра. Мне и Алексу… – тут она с нежностью посмотрела на мужа, который так и сидел, не поднявши головы. Алекс стеснялся своих слез, которыми были полны его глаза – сейчас очень трудно. Дарья, Владимир, отвезите нас в гостиницу, пожалуйста.

После этих слов Мелинда встала и направилась к выходу. Алекс, не говоря ни слова, поднялся вслед за женой. Весь путь от дома до гостиницы прошел в полном безмолвии. Алекс не мог говорить под влиянием услышанного. Ему казалось, что если он скажет хоть одно слово, то нарушит ту связь с князьями Ухтомскими, которая, как он чувствовал, установилась сейчас с ними. Мелинда молчала, потому что молчал Алекс и она, прожившая с ним тридцать лет, чувствовала, что с ним творится. Дарья, прекрасно знавшая отца, молчала по той же причине. Владимир посчитал неудобным прерывать молчание родителей Дарьи из глубокого почтения к ним.

Уставшие больше морально, чем физически, супруги Томи долго не могли заснуть. Они лежали молча с открытыми глазами, перебирая в памяти узнанное сегодня о семье Ухтомских.

– Интересно, живет ли кто-нибудь из потомков Леонида и Алексея Ухтомских? – посмотрев на мужа, спросила тихо Мелинда. Алекс повернул голову в сторону жены.

– Да, да. Ты права… Мы должны завтра же об этом узнать. Если они живы, нам надо обязательно с ними встретиться – голос Алекса вдруг стал приобретать мощь, глаза оживились и вернули свой небесно-голубой цвет.

Он поднялся с кровати, приосанился и сделался выше. Мысль, что они могут познакомиться с потомками его рода, живущими здесь в России, придала ему силы.

– Минди, какая ты у меня молодец! Давай спать, дорогая.

Через полчаса в номере гостиницы слышалось ровное дыхание двух спящих людей.

Александра вот уже какой день не могла найти покоя в душе. Приехали те, с кем судьба свела ее двадцать лет назад, с кем она больше всего хотела поддерживать все это время наитеснейшую связь, но по воле этих людей не смогла это сделать. После того, как супруги Томи двадцать лет тому назад увезли ее Светочку и запретили ей с ними контактировать в любом виде, Александра долго болела. Она не знала, что чета Томи изменила имя девочки, назвав ее Дарьей. В своих мыслях она постоянно обращалась к ней как Светочка, потом как Светланка. Со временем она свыклась с потерей, но боль от потери не ушла.

Когда Владимир познакомил Александру с Дарьей, что-то родное, близкое почувствовала она в этой девушке. Но ее сознание не зафиксировало это ощущение. Александра относилась к Дарье, как к девушке ее сына, хотя и не приветствовала эту связь. Основная причина тому та, что Дарья – американка. – «Все тайное рано или поздно всегда становится явным» – подумала Александра, когда гости ушли.

«Нельзя допустить, чтобы связь Владимира и Дарьи углубилась. Нельзя» – лихорадочно думала женщина.

Как только сын вернулся, она подозвала его.

– Мама, ты еще не спишь? – удивленно спросил Владимир. Почти два часа ночи уже. Тебя что-то волнует? – с беспокойством спросил сын.

– Сядь, Володюшка, поговорить хочу с тобой.

– Мам, может завтра поговорим? Я устал, спать хочу.

– Нет, сынок, нам надо поговорить сейчас, именно сейчас, а не завтра. – голос Александры дрожал от волнения.

– Хорошо, мама, давай поговорим. Главное, не волнуйся, тебе же нельзя волноваться! – быстро ответил сын, увидев, как Александра вся дрожала от внутренней тревоги.

Мать долго смотрела на сына, гладила его по волосам, взяла в свои руки его руки и проникновенным голосом произнесла фразу, которую вынашивала весь день:

– Сынок, я очень люблю тебя, уважаю твой выбор во всем, но сейчас не прошу, а требую, чтобы ты изменил свое отношение к Дарье. Она не может быть твоей девушкой, не сможет быть твоей женой.

Читать дальше