Дарья Кузнецова - Увидеть Париж – и жить

– Ах ты, язва! Ладно, выходим. Все равно мне кажется, я не пойму ни одного слова из их речи.

На мне была норковая шуба до пояса. Мы вышли, хорошо одетые мужчины и женщины шли к ресторану.

Швейцар открыл дверь и снял с меня пальто. В холле были пальмы и цветы в больших вазах. Мы прошли в зал, и я почувствовала, что сбылась моя американская мечта. Играла негромкая живая музыка, духовой оркестр, мужчины в смокингах и костюмах и дамы в вечерних платьях ходили по залу, некоторые сидели за столиками с изысканными яствами и напитками, официанты на подносах разносили шампанское. Ничего нового, я уже столько раз видела все это на экране. Люди стояли небольшими группами и негромко переговаривались, я выпила пару бокалов восхитительного шампанского. «Все, моя прошлая жизнь кончилась, я больше не бедная, несчастная женщина, а кто я теперь? Увы, не знаю. Вихрь жизни принес меня сегодня в Париж. Где я буду завтра? И что будет у меня на душе: восторг или тоска и бесплодные сожаления?». Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Волнение и неизвестность впереди, но сейчас я все-таки почти счастлива и впереди меня наверняка ждет радость, огромная, как звездное небо над головой, и наполняющая все существо, вплоть до самых сокровенных уголков души, сладким восторгом. Я не знаю, как она появится и когда, в этой жизни или в какой-то другой, после смерти или перерождения тела, но в тот момент я ощутила, что это чудо обязательно произойдет со мной.

Лена представила меня нескольким мадам и месье как свою подругу из России, которая занимается фармацевтическим бизнесом. Мы обменялись несколькими дежурными фразами на английском языке о том, как мне нравятся Париж, Франция и магазины на Елисейских полях.

– Пьер задерживается, – сказала одна дама в возрасте в бирюзовом вызывающем платье.

– О, у него так много дел, – зачем-то добавила я и многозначительно улыбнулась, а про себя подумала, что опять сказала какую-то глупость.

Тут к нам подошел полноватый, круглолицый блондин с добродушной улыбкой, в дорогом костюме.

– Лена, здравствуй! Ты не представишь свою прекрасную спутницу? – спросил он на русском языке.

Я мысленно выругалась.

– Это моя подруга Лариса из России. Лариса, это Егор, бизнесмен из Москвы, занимается нефтью и газом.

– Вы выглядите восхитительно, – улыбнулся Егор.

Сестра отошла поговорить с какой-то знакомой.

– Нефть и газ – это хорошо, это очень хорошо, – сказала я.

Предприниматель из России посмотрел на меня с некоторым удивлением.

– А что вы удивляетесь? – спросила я, хватая бокал с подноса у проходящего официанта. – А скажите, что еще приносит такой доход, как нефть и газ? Молчите? А я вам отвечу: это наркотики, наркотики и оружие. Мой друг занимается наркотиками, – сама не зная зачем, начала я фантазировать, – и я не вижу в этом ничего плохого. Люди сами делают свой выбор, наркотики приносят счастье, у нас личный самолет и остров в Тихом океане.

– Лариса, вы разыгрываете меня, вы удивительная женщина, – снова сладко улыбнулся Егор.

– А скажите, вы трахаете свою секретаршу или только дорогих шлюх? А иногда хочется для разнообразия человека из своего круга, – я искривила губы в улыбке и положила руку ему на плечо.

– Лариса, вы пьяны, извините, я встретил знакомого, – мой соотечественник отошел.

Мне почему-то в этот вечер совсем не хотелось общаться с людьми из России.

И вот наконец по толпе пронесся гул.

– Пришел Пьер. Зачем ты нахамила Егору? Это неинтеллигентно, – шепнула мне Лена.

– Он мне не понравился.

– Ты обиделась на всю нашу нацию. Это глупо. Решай свои психологические проблемы.

По залу прошел с улыбкой мужчина в дорогом смокинге, рядом с ним были две очаровательные спутницы, женщина и девушка в бриллиантах. Когда они проходили по залу, он чем-то неуловимым напомнил мне Николая, который на самом деле очень нравился мне. Я вспомнила Алину, несчастную девочку. Она ли заказала ту ужасную операцию, которую хотели мне сделать? Нет-нет, не буду думать о прошлом, я решила полностью порвать с ним.

– Это его дочь и жена, они в разводе, – шепнула мне Лена.

Начались поздравительные тосты и речи, мы сидели за столиком с подругой Лены Жюли и ее мужем Шарлем.

Я пробовала омаров и креветок. Тосты говорились на французском языке, что-то о том, какой Пьер замечательный человек, сколько он сделал для Франции, для общества, автомобильной промышленности, какая у него замечательная дочь. Я попросила Лену не переводить мне и просто наслаждалась обстановкой и обедом. Люди обменивались общими фразами, пили шампанское. Скоро начались танцы под живую музыку. Я кружилась с молодыми и пожилыми людьми, меня без конца приглашали, мы говорили ни о чем на английском и французском. И мне было так хорошо, так хорошо, как никогда. Я чувствовала себя частью огромного человечества. Какое-то странное, волнующее и прекрасное ощущение проникновения в жизнь. Люди, которые танцевали со мной, взгляды, прикосновения, слова, улыбки – все это словно опьяняло. Новый для меня мир своеобразного забвения всего плохого, погружения в сиюминутную реальность.

Но часа через два мне внезапно стало гадко на душе. Я вспомнила о Славе, о том, что у меня нет детей. Все произошедшее со мной, – следствие ужасной ошибки, совершенного мной преступления, это какой-то страшный сон, я взяла билет не на тот поезд, и все закончится очень плохо. Никакие миллионы евро не компенсируют моих несчастий, и моя боль вечно останется со мной.

Не знаю, что на меня нашло – большое количество алкоголя ударило в голову, я подошла к микрофону в центре зала и заявила, что хочу произнести речь. Кто-то велел музыкантам перестать играть, все замолчали и слушали меня. Видимо, меня уважали как миллионершу и родственницу хозяина заведения.

– Итак, дорогой Пьер, у тебя сегодня день рожденья, и ты много сделал для Франции! Но это бред. Мы все прячемся здесь от настоящей жизни, считаем себя лучше остальных людей, но мы ничем не лучше, нам просто повезло, и мы спрятались в свою скорлупу, мы всех презираем, нам на всех плевать. Мы сволочи, жадные подонки, мы создали себе искусственный мир и наслаждаемся искусственным счастьем, а на самом деле нам невесело, совсем невесело, мы не смогли укрыться за забором из больших денег от боли, от горечи, от страстей, от трагедии жизни. У меня есть несколько миллиардов евро, («Ну, миллион, миллиард – не так уж и велика разница» – подумала я) и я умираю от боли. Нас мучают секс, обладание, мы хотим, чтобы весь мир был под нашими ногами, мы давим людей, как насекомых, мы не любим никого.

Лена оттащила меня от микрофона, гости деликатно молчали и негромко переговаривались.