Эльмира Битаева - Шанс (сборник)

Но однокурсницы Марьям, знавшие ее стремления достаточно хорошо, понимали, что под словами «не сдать» она подразумевала вовсе не двойку, как многие остальные, а четверку. Для нее и эта оценка была унизительной и низкой. Девушка всегда стремилась учиться не просто хорошо, а лучше всех, и эта цель не позволяла ей забывать про исписанные конспекты ни днем, ни ночью.

И сейчас одна лишь мысль о том, что она может все испортить пугала и огорчала. Марьям дошла до института раньше положенного часа, так как всегда выходила из дома с запасом времени и остановилась у пустого входа.

Девушка давно приняла за правило стоять вот так несколько минут у здания и успокаиваться, собираясь с силами. Потом потоптаться на месте, поглубже вздохнуть, сделать шаг и ни в коем случае больше не останавливаясь идти до нужного кабинета. И даже если кто-то пригораживал ей дорогу, она недовольно вздыхала и возвращалась, чтоб упорно проделать все сначала. Однако сегодня Марьям прошла без остановок, поднялась на второй этаж и замедлилась, лишь завидев группу студентов, стоящих у зловещей двери с номером сто тринадцать. «Пришла» – сокрушенно сказала она себе.

Ее чуть-чуть потрясывало, от чего девушке казалось, будто она все еще едет в маршрутке. Она подошла к подружкам, но сейчас они не были настроены на разговор, то и дело нервно теребя свернувшиеся листы тетрадей. Марьям тоже достала свою, открыла и тоскливо вгляделась в знакомый, четкий почерк.

Вскоре в конце коридора показался преподаватель, неспешно направляющийся в их сторону. Это был невысокий мужчина, полный, в потертом костюме, вечно заляпанный белыми пятнами мела. Его уважали за твердость характера, и не любили за некую злобу, испытываемую к ученикам. Он спокойно подошел, сжимая объемную черную папку, и будто не видя разом взглянувших на него студентов, вошел.

Все загомонили, подбивая друг друга зайти первыми. В кабинете скрылись еще два преподавателя, не знакомые девушке, но по слухам имеющие неплохую репутацию. От напряжения у Марьям даже закружилась голова, но она, стерпев, в числе «добровольцев» открыла дверь.

Комната была обставлена как и обычно, однако именно сегодня имела некий устрашающий вид. Те же парты, те же стулья, та же доска, а что-то все-таки присутствовало другое, чужое. Взволнованная девушка предстала перед сидящими и вытянула ближайший к ней билет.

– А номер? – грозно воскликнул Марат Магомедович, главный принимающий, когда она, позабыв взглянуть на содержание листка, направилась к рабочему месту.

– Од-диннадцатый, – промямлила Марьям и села.

Вопросы попались удачными, хотя таковыми были и все остальные, только девушка не могла себя в этом убедить. Она щелкнула ручкой, от звука которой испугалась сама и быстро стала записывать самое основное.

Парты заполнялись; студенты нервничали, переглядывались. Девушка подготовилась, но в последний момент замешкалась и перед ней вышел отвечать другой парень. Она не слышала, что он говорил, но преподаватель хмурился и поджимал губы, от чего было видно насколько он недоволен ответом. Под конец, когда отвечающий поднялся, Марат Магомедович выкрикнул что-то неодобрительное и зло отодвинул протянутую зачетку.

– Выучись сначала, – вспылил он, – обалдуй!

Парень вышел, хлопнув дверью, и Марьям в ужасе поняла, что ей следующей придется занять это место.

– Кто теперь? – недовольно обратился мужчина к пишущим и, вперившись взглядом в несмело подошедшую девушку, громко проворчал: – И долго мы будем стоять?!

От этих грубых слов она едва ли не села мимо стула. Удрученно сцепила пальцы, подняла глаза.

– Ну же! – нетерпеливо подогнал он.

Марьям молчала, чувствуя, что стоит ей только открыть рот, как из него вырвется не ответ, а нечто нечеловеческое, сродни мычанию. И от этого ей все меньше хотелось его открывать.

– Первый курс? – помягче спросила молодая, обаятельная преподавательница, и, улыбаясь, добавила: – как мне это знакомо…

– Светлана Игоревна, вы экзамен принимать пришли или что? – вредно осведомился Марат Магомедович, оборачиваясь. – У меня нет лишнего времени, пусть приходит на пересдачу, когда научится говорить.

Девушка знала, что на пересдачах часто занижают баллы, и получить устраивающую ее оценку окажется куда сложнее, и наверно потому дар речи вернулся к ней.

Она прочитала первый вопрос и стала неуверенно говорить. Но чем дольше Марьям рассказывала, видя одобрение в их лицах, тем смелее становился ее голос. Она даже перестала запинаться и сутулиться, выпрямилась и заулыбалась.

– Хорошо, – сказал главный преподаватель, как бы тем самым подытоживая ответ девушки, – а скажи-ка ты мне…

Она заерзала на стуле, даже не ожидая простого задания, но вопрос оказался уместным и не таким уж и сложным. Однако Марьям кое-что упустила, и Светлана Игоревна ее поправила.

– Ладно, давай зачетку, – раздраженно произнес он, и на вопросительное выражение девушки прибавил: – четверка.

– Нет! – вскрикнула она, отодвигая синюю книжечку со стола. – Не ставьте!

Его рука остановилась.

– Что за выходка?!

Марьям успокоилась и потише пояснила:

– Мне нужна пятерка.

– Пятерка? – издевательскипереспросил Марат Магомедович, – а кому она не нужна?

– Но я же отвечала…

– И получишь, то что заслужила.

– Но…

– То есть тебя не устраивает, моя оценка?

– Нет, но…

– А может ты считаешь, что я занижаю баллы?

Возможно, мужчина был не в настроении или первый отвечающий его разозлил, потому что уступать он и не собирался. Мало того, девушка запоздало поняла, что надо было соглашаться и на четверку, так как теперь она рисковала остаться ни с чем.

– Пробубнили три слова и возомнили из себя великого ученого? – не унимался он. – Молодежь, привыкшая ко всему готовому, абсолютно не приспособленная к жизни…

– Марат Магомедович! – осадила его молодая преподавательница.

Мужчина успокоился, но устало закончил:

– В таком случае, жду вас на пересдаче. Тогда и увидим, кто чего стоит.

Марьям на ватных ногах покинула кабинет. Ее сразу же обступила толпа студентов, но говорить ей не хотелось. Она только сказала, что будет пересдавать и ушла.

Какое это странное, незнакомое ей ощущение, когда тебя, точно последнего неуча, выставляют за дверь. И стыд, и обида, и злость. Девушке хотелось поскорее спрятаться где-нибудь ото всех, и не попадаться больше никому на глаза. А еще – заплакать, но она уверяла себя, что какой-то там экзамен не стоит ее слез. Ничего, пересдаст…

Марьям доковыляла до безлюдного парка и села на скамью, равнодушно глядя на неработающий, полный мусора фонтан. Наверно когда-то он поражал окружающих своей красотой и величием, теперь же представлял жалкое зрелище падения городской экологии и культуры. Потрескавшийся асфальт, исписанный фломастерами памятник, летающие пакеты – все это навевало незримую тоску. Девушка думала о последнем экзамене, о том, как объяснится маме, о решительности, так подведшей ее в самый ответственный момент. Наверно, если бы она отвечала увереннее, то оценку бы ей не занизили, хотя что уж там – по разбитому кувшину не плачут.