Эльмира Битаева - Шанс (сборник)

Ну а теперь я хочу сказать пару слов о себе. Всю свою сознательную жизнь я путешествую с отцом, побывала в восемнадцати деревнях и в шести городах. Все эти переезды с места на место (ставшие обыденным делом) в частности связанны с работой отца: он один из лучших мастеров по изготовлению обуви. Папа часто оставлял меня на попечение соседей, а сам уезжал в соседние деревни на заработки. Но это продолжалось недолго: я каждый раз напрашивалась на то, чтоб он взял меня с собой, а отец, после долгих уговоров, соглашался. Примерно так и происходил очередной переезд.

«Как жаль, что девочка растет без матери», – часто говорили соседи.

«А мне не жаль», – в очередной раз отвечала я.

И вообще, как можно испытывать какие-либо чувства к человеку, которого никогда не видел?

Когда я спрашивала отца о маме, он уклончиво отвечал, что она ушла и что нам и так хорошо, даже без нее. Но мне все равно хотелось ее увидеть, посмотреть ей в глаза и спросить, почему она бросила нас. Почему она бросила отца? Папа не любит говорить о маме. Мне даже иногда кажется, что он скучает по ней… Но не будем о грустном.

Как вы заметили, мы с отцом четвертый день в пути. Конечная остановка – деревня Марро. Вы спросите, почему именно она? Нет, не потому что почти во всех других деревнях мы уже побывали. Просто она расположена недалеко от города Выгрод. И это очень удобно, в плане папиной работы (прямые поставки в город – это ж отлично, только снова начнутся папины отлучки – это плохо, но можно немного потерпеть). Ну, и еще одна причина: в Марро живет отцовский друг детства Манди, я-то видела его всего лишь пару раз и то давно. Он-то и прислал отцу письмо, в котором на пяти листах описал все прелести маленькой, тихой и спокойной деревни. Он также пообещал подыскать нам небольшой домик. Ну, и пару слов от Анатьи – его жены. О том, как она хочет нас увидеть, обнять и расцеловать.

В комплект с письмом входили: три банки с варением, две с солениями (кстати, я сейчас на них сижу) и целый мешок каких-то сушеных трав (по крайней мере, Сивке они очень понравились).

Оставалось надеется, что Марро именно такая, какой ее описал Манди. Подложив под голову узелок с одеждой, я растянулась на телеге, закрыла глаза и сама не заметила, как уснула.

Я проснулась от сильного толчка. Нас трясло. Видимо, отец выехал на каменистую дорогу. Я перевернулась на другой бок и тут же получила чем-то тяжелым по голове. Потирая ушибленный лоб, я приподнялась на локте. По телеге туда сюда катались банки. Я взглянула на небо. Солнце светило все так же ярко, как и до моего сна – значит, проспала я недолго.

– Пап, мы проехали поворот? – было моим первым вопросом.

– Ты уже проснулась? – обернулся отец, устало почесывая виски, некогда смолисто-черные, но а теперь с редкой проседью седины. – Да, поворот мы проехали. И если ты посмотришь вон туда, – он указал прямо, – увидишь то, зачем мы уже четвертый день в пути.

Я всмотрелась вдаль. Действительно, впереди вырисовывались очертания крошечных домиков. Подумать только, в одном из них будем жить мы.

– Только есть одна проблема.

– Какая? – опешила я.

– Эта дорога очень плохая, не думаю, что наша телега выдержит.

Но, несмотря на наши опасения, телега выдержала и, с подобающим ей скрипом, въехала в деревню.

Поглазеть на нас вышли все жители. Среди них оказался и Манди. Я его сразу узнала по ярко-рыжему оттенку волос. Завидев нас, он тут же вышел из толпы и направился в нашу сторону.

– В ладим! Дружище! Сколько лет!

Папа спрыгнул с телеги, и они обменялись рукопожатиями. Манди очень сильно изменился с нашей последней встречи. Он вроде бы пополнен и отрастил себе небольшую бородку.

Я быстро слезла с телеги.

– Здравствуйте.

– Здравствуй… э…

– Диана, – подсказала я.

– Ах да, Диана! Прекрасное имя, – он крепко пожал мою руку.

– Когда я видел тебя в последний раз, тебе не было и пяти лет. Конечно же, ты меня не помнишь.

– Помню, – разочаровала его я.

– Мили! – к Манди подбежала рыжая девчонка лет восьми. – Проводи гостей домой, а я пока распоряжусь, что бы лошадь распрягли и отвели в конюшню.

Взяв с телеги узелок, с самыми необходимыми вещами мы пошли за девочкой, резво идущей впереди. Я с интересом озиралась по сторонам. Деревня и вправду оказалась довольно-таки маленькой, но спокойной и тихой. С обеих сторон дороги стояли небольшие домики, окруженные садами и огородами, а позади них виднелось зеленное поле с прорезью желтых одуванчиков.

Вскоре мы вышли на перекресток дорог. Девочка, не раздумывая, завернула вправо и, войдя во двор первой же избы, вбежала по ступенькам на крыльцо и заколотила маленькими кулачками в дверь, которая тут же открылась. На пороге стояла женщина невысокого роста, пухлая и румяная. Она явно была не в настроении, так как с ходу начала бранить девчонку за то, что та с утра не помогла ей по хозяйству. Но, заметив нас, тут же отложила воспитание на потом.

– Вы приехали! – Она быстро спустилась по ступенькам крыльца и поочередно нас обняла. – Заходите в дом, вы наверняка устали с дороги.

Изнутри изба оказалась теплой и очень уютной. За столом на лавке сидело четверо детей, за обе щеки уплетающие кашу. Как только мы вошли Анатья, тут же выпроводила их во двор, и те быстро выбежали, захлопнув дверь и оставив дома самого маленького. Малышу не было и трех лет, он несколько раз подтолкнул дверь, но она, естественно, не поддалась. Ребенок захлопал глазами, готовясь заплакать, но в последний момент передумал и решил попросить помощи у мамы, то и дело дергая ее за подол платья. Но Анатья с таким усердием гремела посудой, что просто его не замечала.

– Не стойте, садитесь. Будьте как дома…

Тем временем Анатья положила на стол два горшочка с едой и исчезла в одной из комнат. Малыш вздохнул и поплелся за ней.

Я присела на стул и отодвинула крышку с ближайшего горшочка. Оттуда поднялся пар, взлетел к моему лицу, и растаял, оставив в напоминании о себе лишь приятный аромат.

Я откинулась на спинку стула и только теперь осмотрела комнату. Она была довольно-таки большого размера. Справа от входа, занимая чуть меньше половины всего пространства, стояла печь и несколько шкафов, а также вырезанные в стене полки; слева – стол, напротив которого находились две двери, наверняка ведущие в спальни.

Послышались шаги на крыльце, потом дверь отворилась и, вся пыхтя от напряжения, вошла Мили с ведром воды. Расплескав добрую половину, она поставила его у печи и принялась выгребать из нее золу.

Я взяла ложку и черпанула каши. Вкус оказался очень даже недурным.

Отец воспользовался моим примером так, что когда из комнаты показалась принарядившаяся Анатья, мы были сыты как никогда. Я попросила ее нагреть воды, и она снова загремела посудой.