Константин Хадживатов-Эфрос - Высота взаимопонимания, или Любят круглые сутки

Тамара краснеет, подбородок ее гуляет по шее и трясется, глаза сужаются, кулаки сжаты и приготовлены к бою.

Анатолий, увидев изменения в настроении жены, поспешно бежит в туалет, где и закрывается.

– Выходи! – кричит ему Тамара.

– Как тебе только позволяют судить-то? – отвечает муж, сидя в брюках на унитазе и закуривая сигарету без фильтра. – Тебе, которая без сердца! А? Как? Ответь!

Тамара долбит кулачищами в дверь и орет:

– Как ты смеешь мне такое говорить? Пьянь ты чертова!

Анатолий не отвечает.

Тамара садится на кухне, нервы бродят по ее телу и колышут его. Она осматривается и достает из шкафчика под раковиной пакет сока, в котором спрятаны ее запасы вина. Она пьет прямо из пакета.

– Пьянь! – причитает она. – Только выпьет и поносит! Я не имею… Я имею право на все! Я заслуженный человек! Я только по букве закона! А ты?! Бездельник! Двадцать лет – и ни одной лишней копейки! Дети ему нужны! Ты с собой-то разберись!

– А Вика хотела родить! – истошно кричит Анатолий из туалета.

Тамара от этих слов поперхнулась.

– Какая Вика? – закричала она и подбежала к двери туалета и опять забарабанила по ней. – Что еще за Вика?!

– Я пошутил! – испугавшись бешенства жены, ответил Анатолий. – Хотел проверить – любишь ли!

Оба они замолкают, каждый думает о своем.

Молчание длится минут пять. Потом Тамара говорит:

– Вылезай, дурень! Опоздаем ведь!

Выпитое вино еще больше подкрасило ее щеки и успокоило.

– Я тебя трогать не буду. Пошли, а? – зовет она мужа.

Анатолий открывает дверь и опасливо выглядывает. Тамара стоит перед ним и поправляет подпрыгнувшее на бедрах платье.

– Давай еще по стаканчику? – с надеждой спрашивает муж.

Жена неряшливо кивает взлохмаченной головой.

Вечер продолжается…

Утром они находят друг друга лежащими поперек дивана в праздничных измятых нарядах.

Кофе варится медленно. Глаза уже устали следить за кривой улыбкой буфетчицы. Она вроде и не кокетничает, но выставляет вперед лицо, словно подавая себя на подносе. Как будто нарочно медлит. Сосновскому смешно, все женщины превратились для него в один моток старых шерстяных ниток, из которых он устал что-либо вязать из-за своего нетерпения.

– А чего вы здесь не видели? – ехидничает Сосновский. – Я что, так необычно выгляжу?

Буфетчица хмурит левый глаз, и щека ее покрывается морщинами.

– Ну так занимайтесь своим делом! – Сосновский теперь резок.

Кофе подается со стуком о стеклянный прилавок, сахару насыпается меньше, чем положено. Нос буфетчицы подергивается, она что-то еле слышно бормочет.

– Своему мужику будешь так подавать, – грубит Сосновский, – а я так пить не буду!

Странное противоречие нарастает в нем, а от презрительного взгляда буфетчицы вообще раздувается донельзя.

– Хам вы, Иннокентий! – только и вскрикивает она. – В мою смену больше не приходите! Пусть Валька вас обслуживает!

– Ничего, – отвечает Сосновский, – вы нашему институту принадлежите. Так что попрошу…

Он все-таки берет чашку с кофе и садится за пустой стол в сторонке. Теперь он чувствует себя неудобно: на самом деле эта девочка ни в чем не виновата, разве что косметика у нее излишне вульгарна, а вот ногти никак не гармонируют с бордовыми губами – последние вообще широкие и обкусанные.

Глупая тишина буфета и одиночество за столом все больше поворачивают состояние Сосновского ближе к панике. По душе лупит ливень невысказанных слов и бессмысленных чувств. А ожидание натужного разговора вводит его в испуг и тормошит нервы.

Галя приходит с Алексеем. Они сначала заказывают по стакану сока, а потом присаживаются к Сосновскому.

– Ну, – веселится Алексей, – чего звал?

Сосновский видит на лице своего голубоглазого друга полное доверие, а Галя лыбится рядом с ним и сияет, словно только что вымытая шампунем машина. Сосновский готовится говорить так, как будто перед ним экзаменаторы, а предмет он знает не шибко, почему старается ответить хотя бы приблизительно по теме.

– Друзья, – словно сбросив скорость, не торопясь, подъезжает он к нужной мысли. – Друзья, – повторенное слово висит над столиком и никаким боком не поворачивается, – хочу вас огорчить. Не нравится мне эта история.

Опушенные его глаза наблюдают движение пенки по кофейной глади.

– Ты же обещал! – восклицает Галя. – Мы же договорились!

– Я передумал! – утверждение Сосновского до зависти неумолимо.

– Ну, знаешь ли! – Алексей встает и выходит из кафе, у выхода договаривает. – Спасибо, блин, друг!

Галя и Сосновский долго смотрят в стол и поднимают глаза, не глядя друг на друга.

– А что я могу поделать? – говорит потом Сосновский. – Откуда же я знал, что это так больно?

Буфетчица роняет чашку за прилавком и тут же, причитая и извиняясь, начинает собирать осколки. Злая оса крутится возле тарелки с пирожными, и ее жужжание размазывает гудящую тишину буфета.

Галя почесывает подбородок и наблюдает за буфетчицей. Сосновский копается в карманах, потом бросает на стол ключи.

– Вот, – говорит он, – забирай! Мне теперь ни к чему.

– До чего же ты отвратительный тип, – цедит сквозь зубы Галя. – Только ты так можешь.

– Только вот без оскорблений, – начинает заводиться Сосновский. – Я не обязан, знаешь, никого слушать! Это вы придумали, вы и делайте или другого идиота ищите. НИИ наш большой. Вон сколько мужиков. А я не намерен.

Галя скептически сжимает уголок рта и надменно усмехается.

– Я всегда знала, что ты трус! – утверждает она. – Всего на свете боишься!

Наступает та самая минута, когда многое хочется, но никто ни на что не решается.

– Если честно, – с трудом вытаскивая из себя слова, говорит Сосновский, – я с ней разговаривал. И потому-то я против того, о чем вы меня просите. Мне кажется, женщина она хорошая, и я ее обижать не хочу. Вы как-нибудь сами.

– Она встала у нас поперек дороги! – вскрикивает Галя. – Встала, как стена! Это ты хотя бы понял?

– У нее свои аргументы, Галя, – успокаивает ее Сосновский, – и я ее понимаю.

– А нас? – резким тоном задает Галя весьма скользкий вопрос.

Сосновский останавливает свой взгляд на колючей улыбке буфетчицы. Теперь она ему кажется еще больше неприятной.

– Да все вы хороши! – говорит он. – И она тоже. Но ее правда честнее.

– Мы тебе, Кеша, доверились, – взяв ключи со стола, огорченно говорит Галя, а ты не смог сделать того, что всегда бесплатно делал. Тебе что, слабо ее соблазнить? Мы тебе даже Лешину машину на время дали. Да, я понимаю, старая, но еще ничего.

– Галя, – угрюмо спрашивает Сосновский, – а ты бы смогла сейчас со мной переспать?