Константин Шеметов - Магазин потерянной любви

Тем не менее размер процентов до сих пор оставался интригой. Интригой, но интригой вполне разрешимой. Интригой конкретного опыта, рыночной интригой и потому сохраняющейся лишь до первой сделки.

– Вам понравился Джонин рассказ? – спросил он.

Понравился – не то слово. Ведь это был трогательный рассказ о всеобъемлющем по сути горе, где в главной роли была как раз Рёнэ. Наташа Рёнэ – эмигрантка со стажем, потерявшая, что только возможно, а наутро и думать переставшая о несчастье. Наташа Рёнэ, мечтавшая до сих пор лишь о местном картофеле ранней весною и вдруг рассмеявшаяся в пабе на Виктория-роуд, как будто и вправду от её мусора и следа не осталось. Образно говоря, вместе с Митей к Рёнэ приехал межгалактический мусоровоз. Мусоровоз, не мешкая, собрал весь мусор и подчистую захоронил его в бескрайнем космосе здравомыслия.

– Значит, я не зря приехал?

– Не зря, – ответила Рёнэ.

Выйдя из паба, они осмотрели Королевскую площадь с памятником Георгу II. Этот Георг был третьим королём Великобритании, коронованным в 1727 году, и последним из Британских королей, кто непосредственно участвовал в боевых действиях. Подумать только – были же короли как короли. Митя и на секунду не мог представить кого-нибудь из современных президентов или пусть бы даже военного министра, идущих в атаку вместе со своими солдатами. Он не мог даже представить солдата, который представил бы себе такое. Все эти современные короли боялись даже своих, не говоря уже о чужих.

Взять хотя бы протестное движение в России последних лет – оно подавлялось с максимальной жестокостью, но ни разу король не заговорил с протестующими. Переговорами если и занимались, то лишь полиция или ОМОН, и толку от таких переговоров не было.

Георг II выглядел молодым и энергичным. С моря повеяло свежестью, и Митя радовался – опыт прошёл не напрасно. Наташа Рёнэ пережила прилив сил. Пусть даже она и не получила своей потерянной любви в полном объёме, но хотя бы прикоснулась к ней. Рёнэ была словно в примерочной. Она примеряла синее платье в белый горох и готова была его купить.

Проявилась и рыночная стоимость услуги. Наташа с радостью компенсировала ему половину затрат на дорогу и добавила ещё 200 евро за рамку из ореховых сучьев и «Вывоз мусора» в самодельном переплёте. Переплёт в виде мусорной корзины был счастливой находкой. Митя в одно мгновение придумал эту идею. Нет, он всё же художник, мелькнула мысль. И точно – одно дело, когда бизнесом занимается какой-нибудь Вася со взглядами единоросса, и совсем другое – артист, мыслитель и борец за права человека. Идеи всё больше разъединяли людей. Идея – что бантик на хуе, думал Митя, и цвет этого бантика предрешал будущее человечества. Будущее, таким образом, хоть и было довольно мрачным, но всё же имело свой цвет, что позволяло хотя бы надеяться.

Напоследок они заглянули в часовню Святого Хелиера, устроенную в скале, Морской музей и местный зоопарк. Всё это были довольно скучные места, рассчитанные в основном на бизнесмена-единоросса, и не представляли никакого интереса ни для Мити, ни для будущего человечества. К примеру, в Морском музее были собраны несколько тысяч разнообразных экспонатов. И что ж? Да ничего. Многочисленные экспонаты свидетельствовали о связях острова с морем, но на этом и всё. Ни о чём другом экспонаты – пусть бы даже и с тысячелетней историей – не свидетельствовали. Осмотр музея носил исключительно формальный характер.

Впрочем, при определённой натяжке экспозицию можно было бы использовать для патриотического воспитания. Собаки с Наташиной футболки наверняка так и поступили бы, не сомневался Митя. Та же дощечка от лодки викингов – чрезвычайно патриотический артефакт. Инновационные технологии, передовое вооружение, воинская доблесть ну и, конечно же, зов крови. Что же касается чувственного восприятия – его не было. Нечего и думать о глубоком эстетическом переживании.

Рёнэ и подавно не строила иллюзий. Ей что викинги, что русские поморы – один чёрт. Куда ни кинь – с историей обращались и так, и сяк. Лишь бантик на хуе, как правильно заметил Митя, мог объяснить истинный умысел кабинета министров. И всё же приятно, что Джони написал о ней рассказ. Тем более приятно, что он экстремистский. Да и Захаров молодец, рассуждала Наташа, не побоялся и вот – приехал.

Занималась ли она с Джони сексом? Нет, не занималась. Митя мог бы и не спрашивать. Секс довольно трудно совместить с дружбой. Да и не нужен он был ни Джони, ни ей. Остаток вечера они провели на улице Ла Рут дю Фор и простояли у моря, глядя в далёкую и несбыточную даль.

Спустя примерно месяц после возвращения из Джерси, Митя наткнулся в «Библио-Глобусе» на Джонин сборник рассказов. Книжка в мягком переплёте попалась ему в разделе иностранной литературы. Два или три экземпляра лежали в самом низу и были неприметны. Впрочем, тут всё было неприметным, если только вы не искали что-нибудь конкретное. Например The Mist («Туман») Стивена Кинга, или тот же Le Rideau («Занавес») Милана Кундеры.

Джони печатался под псевдонимом Johny Faragut. Его сборник назывался Defective Traffic Light («Сломанный светофор») и вышел в американском издательстве Ardis (Ardis Publishing Company), где, к слову сказать, печатался и Иосиф Бродский, вечная ему память. Теперь же Иосиф Александрович продавался в уценённом отделе у туалета, и Митя терялся: Джони боготворил Бродского, но, как видим, пошлость сильнее. Именно пошлость неподвластна времени. Да и какой только грязи не продавалось в «Библио-Глобусе». Впрочем, буржуазная демократия как раз и предполагает широкий ассортимент. Предполагает ли она Бродского в уценённом отделе? Это был вопрос. Честно говоря, Митя сомневался. Казалось, в России не приживался ни Бродский, ни сам здравый смысл.

В целом же Митя был доволен. Пусть и в американском варианте, но Джони никуда не подевался. Митя не сомневался, что Рёнэ поможет ему с переводом. Сборник же включал 24 рассказа, написанные автором, как сообщалось в аннотации, в период с 2010 по 2014 год. «A Little-known Russian dissident, – писали Ardis, – succeed precisely to convey the Putin\'s modern reality: absurdity deserving attention only of an ironic metaphor» («Малоизвестному русскому диссиденту удалось в точности передать современную путинскую действительность: абсурд, достойный лишь ироничной метафоры»).

Значит «Ардис» взялся за старое, подумал Митя. Они и раньше печатали русских диссидентов, но то ведь был Советский Союз. С развалом СССР в издательстве сочли миссию выполненной, да не тут-то было. В 2012-м они возобновили работу, а работы и в самом деле было невпроворот. Ежегодно из России уезжали по нескольку сотен талантливейших людей искусства. Битые-перебитые на митингах, запрещённые и отчаявшиеся дожидаться свободы писатели, художники и музыканты пачками покидали родину. Но тут интересно другое.