Инна Хаимова - Скитания души и ее осколки

– Прямо уж одни евреи, – огрызнулась Неля. А русским ничего не достается, – с сарказмом вопросила она.

– Ты знаешь, что я люблю евреев, поняв, что сказала не то, – стала оправдываться Нина. – Ты же знаешь – почти все мои друзья евреи. Да куда далеко ходить. Самый родной, самый близкий человек после Глебушки – ты.

Но Неля все, же не нашутку обиделась и несколько дней не общалась с Ниной. В такие моменты Неля почему-то начинала вспоминать замечания актрисы, услышанные еще в юности. И что евреи грязные и жадные, и много бед исходит от евреев, Всегда высказывания Нины заканчивались одними и теми же словами, что есть жиды, а есть евреи. Нелю это не касается. Потому что она еврейка. Слова Нины обижали Нелю, она переставала с ней видеться, а потом, вроде бы забывала и опять возвращалась к ней. Двора, не видя задумчивости Нели, продолжала ее убеждать в необходимости переезда в Израиль.

– Я сама вам сделаю вызов. Сама встречу и привезу к себе домой в Иерусалим. Поживете у меня, пока не определитесь.

– Ну, как я уеду, – упиралась Неля. – Мне уже много лет. Там, в Израиле, у меня никого нет. Ни друзей, ни родственников. Не знаю языка. Да и другими языками, кроме русского, не владею. Толком нет никакой специальности. Работа моя и здесь оказалась сплошной видимостью. А кому я там нужна. Тем более через тройку лет выйду на пенсию. Нет, такие эксперименты уже не для меня.

Двора поняла, что Неле трудно решиться на такой поступок, она просто не созрела для этого шага, ей и в голову не приходило, что можно уехать в другую страну. Страну, которая, вполне возможно, открыла бы ее саму для себя.

– Я завтра улетаю домой, в Иерусалим, – мягко произнесла Двора, ощущая, что все же каким-то образом заронила в Нелину душу зерна сомнений и надежд на непонятное будущее. – Через некоторое время, с божьей помощью, думаю снова приехать в Москву. На всякий случай оставляю вам свой адрес и телефон в Израиле. Я вам еще напишу, вполне возможно, и позвоню.

Не успел и след Дворы исчезнуть, как Неля приближалась к дому Нины. Еще стоя на пороге квартиры, она начала рассказывать актрисе о приглашении, перебраться в Израиль. Жить там.

– Ты, что на старости лет совсем рехнулась, – первое, что услышала от Нины. – Здесь твоя Родина. Твоя жизнь прошла в этой стране, а не в другой. Кто у тебя там? Дети, родственники? Никого. А здесь мы – твоя семья. Кому ты была нужна все эти годы? Никому – ни дяде, который, наверно, забыл, как тебя зовут. Нина хотела еще что-то сказать, но Неля перебила ее.

– Ничего он не забыл. Я с ним все годы встречаюсь. Езжу домой и с его женой в хороших отношениях, они очень тепло меня принимают. Правда не знают, что и с вами я все время вместе.

– Что-то никогда мне не говорила об этом. Да, ладно, тебе виднее – обиженно произнесла Нина. – И все равно ты никому не нужна была, – продолжила актриса, – ни кавалерам, которые бросали тебя. Ни мужу-преступнику. А здесь мы – твоя семья. Только мне и была нужна, потому что ты для меня все. Подумай своей непутевой башкой. Пора уже стать взрослым человеком. Все витаешь в облаках.

Неля подумала и решила, что Нина права. Действительно, что ей делать в Израиле. В Москве прожила долгую жизнь. Какая-никакая, но семья у нее есть. Но желание бабушки, вылившееся в слово Иерусалим, никогда не исчезало из памяти.

Вот и сейчас, сидя перед зеркалом, Женщина понимает, почему бабушка так мечтала об Иерусалиме. Потому что начинаешь любить этот неземной город, называемый Иерусалимом. И беременную луну, и месяц-конек, и звезды, похожие на огромные гроздья винограда, которые вот-вот упадут тебе в руки. И верблюжьи горбы-холмы, и чашу Мертвого моря, отражающуюся в безжалостных солнечных лучах, которые достигают твоего окна и говорят о начале нового дня. Дня твоего города, твоей земли, где днем луна и солнце могут противостоять, не мешая друг другу. Земли знающей заботы и трудности, радости и веселья, войны и мир, потери и приобретения. И мчишься в этот город, куда бы ни уезжала, понимая, что привязалась нему навсегда. Именно в нем живут те, кто дорог и близок тебе, а главное твой Бог и твоей бабушки, позвавший сюда.

А тогда стояло начало лета 1989 года. Двора вновь появилась в Москве. Как и полтора года назад, она приехала к Неле, но уже с вызовым на проживание в Израиле. Казалось, что за прошедшее время Двора забыла о ней, никаких вестей (ни звонков, ни писем) от нее не было. Неля продолжала свое серое существование, а иначе ее состояние никак назвать было нельзя, какое Двора застала в предыдущее посещение. Также по-прежнему, она продолжала ссориться с Ниной. После каждой ссоры покидала подругу, но потом мирилась, и отношения вновь восстанавливались между ними.

В теперешнюю встречу с Дворой ее отношение к переезду в Израиль резко изменилось. Неле, как когда-то в детстве, пришлось столкнуться не только с неприятием ее еврейской внешности, но и происхождения. Так скрываемые раньше антиеврейские выпады, стали открытыми и не преследовались властями. Ей стало страшно. Страшно не от того, что пропали продукты в магазинах, а от того, что ее могут убить. Ведь совсем недавно месяц назад ее, 50-летнюю женщину избили в подъезде элитного дома, и никто не пришел на помощь. В синяках и кровяных подтеках сумела вырваться из рук пьяного охранника, кричавшего ей вслед: «Наконец-то пришло время расправиться с жидами. Сейчас убежала. Потом прикончим»

Ушибы и ссадины подтвердили в поликлинике. В милиции заявление о побоях не взяли. Сказали, что должна обращаться в суд. Оказалось, что в суде, без открытия дела в милиции, никто ее заявление рассматривать не станет. Да и многие знакомые, словно сорвавшись с цепи, бросились уезжать за пределы. Поэтому новое появление Дворы в своей жизни приняла с радостью и согласием на отъезд в Израиль. С Ниной находилась в очередной ссоре, о своем решении, кроме дяди, никому сообщать не стала. Тот, таким выбором племянницы, был недоволен и тоже перестал с ней общаться. За три месяца до окончания оформления документов уволилась с работы, объяснив причину выдумкой о предложении выйти замуж и быть на содержании мужа.

Для того, чтобы продержатся до отъезда, выкупить билет на самолет и не «думать, где взять средства» Двора ей оставила значительную сумму в рублях. Ведь, кто покидал страну, с них требовали плату за отказ от гражданства. Так же необходимо было внести деньги за ремонт оставляемого жилья. Расходы выливались в крупную сумму, которой у Нели не было. Это Двора посоветовала уволиться с работы, чтобы спокойно готовиться к отъезду. Соседи по коммунальной квартире никак не могли понять, почему Неля стала распродавать вещи, мебель и прочую утварь. Им она также поведала о «своем замужестве». Жених настолько состоятельный человек, что из ее «барахла» ничего не понадобится. И «барахло» пошло нарасхват. Каждый хотел что-то купить у нее, тем более продавала очень дешево, лишь бы поскорее от всего избавиться и получить деньги.