Сережа Павловский - Мутный пассажир (сборник)

– Да нормально у меня всё, батя.

– Ты – мальчишка! Ну-ка сядь!

– Сижу я, успокойся.

– Не успокойся мне, а понятно! На, выпей, – он протянул Андрею бутылку.

Андрей скривил лицо, отодвинул руку отца с бутылкой и добавил:

– Мне уже хватит.

– Я сказал – выпей! – заорал Владимир. – Плевать ему всё, ишь, мальчишка нашёлся тут. Ты мальчишка ещё, слабак! Вы все против меня. Давай, ты думаешь, я зассал, что ли? Да мне…кх!.. – Владимир закашлял. – Я один…кх… вас всех…кх-кх… здесь порву. Давай, подходи. Чего ты? Мальчишка! – пьяный мужчина громко закашлял и стал сплёвывать на пол вагона.

– Слышь, парень. Это твой отец? – обратился кто-то из пассажиров к Андрею.

– Мой, – кивнул тот.

– Успокой его, пока я вас обоих на следующей станции не ссадил.

– Да, потише там можно? – послышался ещё чей-то голос из-за чьей-то спины.

– Чего ты? – Владимир грозно посмотрел на пассажиров.

– Батя, блядь! Ну-ка успокойся! – крикнул Андрей.

– Это мои вопросы, – Владимир ещё отпил из бутылки и замолчал.

Меня зарубил отоларинголог. Аудиограмма выявила снижение слуха, он сказал, что я совсем глухой, и не выпустил меня на путь. Мол, я не услышу сигналов поезда или криков работников дороги о приближающемся поезде. Я могу подвергнуть опасности свою жизнь и жизни рабочих бригады. Можно подумать, кто-то может не услышать сигнал поезда.

В итоге все мои знания строительства железных дорог в теории и остались. На практике мне их применить не дали.

Кто-то мечтает с детства стать лётчиком, кто-то моряком. Я всегда хотел работать на железной дороге. Я провёл там всё детство, мне нравилось гулять по путям, пинать гнутые костыли и сбитые противоугоны.

Попав в метро, я по-новому взглянул на тандем дорога+поезд. Я могу подолгу стоять у края платформы и смотреть на рельсы, шпалы и крепления, пока не подойдёт поезд. Потом он уезжает, а я снова начинаю пялиться на рельсошпальную решётку. На меня постоянно косятся другие пассажиры.

Когда я еду в вагоне метро, постоянно смотрю в окно. Если есть возможность разглядеть соседний путь, я сразу обращаю внимание на эпюру шпал.

Может, я бы даже занялся сексом со всей железной дорогой. Просто лёг бы внутрь колеи лицом, держась руками за головки рельсов, и стал бы делать возвратно-поступательные движения в шпальный ящик, пока не кончил бы. Потом перешёл бы на несколько шагов вперёд и снова бы лёг. И так бы я прошёл много-много тысяч километров пути, пока не трахнул бы всю железную дорогу в своей стране.

От этих мыслей на моём лице появилась широкая улыбка. Я снова стал считать людей, которые отказывались платить за проезд.

Домой Женя попал поздно. Намного позднее, чем обычно.

Он написал рапорт.

Его работу проверили по камерам наблюдения.

Он не допустил никаких ошибок: на работу заступил трезвым, не превысил нигде скорость, выполнял все требования техники безопасности, а стало быть – не виноват в происшедшем.

В работе машиниста от сонного состояния могут спасти семечки, конфеты и сигареты.

Но Женю всегда спасали небольшие упражнения на перегоне, под зеленый сигнал светофора – он вставал и вытягивал руки, разминал шею и поясницу.

Может, сигаретами и можно спастись, только Женя не курил.

– Баран, не мог в холодную воду башню окунуть, – ругал он себя вслух по дороге домой. – Теперь буду всегда с собой бочку ледяной воды таскать. Приспичило тебе поссать, да? – обращался он уже к умершему. – А перешёл бы на другую платформу, там бы ссал, тогда бы не я тебя сбил. Ладно, хрен с тобой. Спрыгнул ты на мой путь, но почему прямо перед моим поездом? Не мог спрыгнуть на минуту позже? Если уж тебе так хотелось, хрен ли ты, сука, на пять минут раньше не спрыгнул, а? Козёл! И вообще – мозг-то есть – на путях ссать? Вышел бы из метро, на улице бы поссал. Да хоть на колонну, хоть на дежурного по эскалатору. Мудак!

– Женя, ты чего так поздно?

– Мама, я сегодня сбил человека, – прямо с порога, снимая куртку, обречённо сказал Женя.

– Что?

Станция.

– Аааапчхи… тьфу! – громко чихнул Владимир и забрызгал своими слюнями ноги пассажиров вагона. – Апчхиаааааа, Апчхиаааааааа… Апчхиаааааааааа… да что ты будешь делать… Аааааааапчхиаааа, бляха-муха, – у Владимира из носа свесились сопли, он качался и продолжал чихать и плеваться.

– Господи, меня сейчас вырвет. Уберите его кто-нибудь. Смотреть противно, – послышался голос вблизи от Владимира.

– Батя, вытри сопли с лица, – сказал Андрей своему отцу.

Владимир вытер сопли рукавом, размазав их по лицу и своей же куртке, но приступ чихания не прекратился.

– Аааапчхиаааа… кха-кха-кха… ой, бля. Ааааапчхиа… апчхиаааа… тьфу!

– Фу, кошмар, – стал возмущаться кто-то ещё.

– Аапчхиаааа… Аааапчхиаааа… Ааааааапчхиаааа…

– Зачем пить водку, если у тебя на неё аллергия? – возмутился ещё какой-то пассажир.

– Аааааапчхиа, бля… Аааааааапчхиаааа, да что ты, сука… Апчхиааааааа…кха-кха-кха… хххх… тьфу!

Поезд тронулся, и больше никто не слышал чихания Владимира и возмущения пассажиров. Можно было только увидеть, как седой сильно выпивший мужчина дёргался, кривя рот, вытирая сопли рукавом куртки и плевался, а некоторые морщили в отвращении свои лица и отворачивались.

Возле Владимира и Андрея образовалось свободное пространство – люди стали пятиться и отходить в другие части вагона.

На меня всем было глубоко плевать. Я скромно стоял в стороне и думал о том, что в метро было бы круто вообще поселиться жить. Я и так тут частенько сплю и ем.

Бродишь где-нибудь, бродишь, потом спускаешься в метро, едешь на конец любой ветки, пересаживаешься в другой поезд, забиваешься в угол – и задрых до конца, потом встал, снова пересел и дальше дрыхнешь, так можно кататься до тех пор, пока свою норму не проспишь. Только я ветки меняю, чтобы не запомнили. Мне стрёмно от мысли, что меня примут за бомжа или бича.

Я ведь могу найти и другое место для отдыха. Просто мне очень нравится здесь. Здесь я ближе к поездам. Я же не могу постоянно находиться на открытом воздухе и слушать звуки подвижного состава, как бы мне этого ни хотелось. Есть зима, а зимой за поездами не особо весело наблюдать, да и где? Такой большой поток только в метро, тем более в метро есть крыша над головой, всегда тепло и сухо.

Можно ещё по кольцу круги наматывать, высыпая свою норму, но я всё не решаюсь попробовать.

Один раз я случайно познакомился с каким-то сумасшедшим парнем. Я спал. Был вечер, меня разбудил крик чуть ли не в ухо: «Эй, прибавь-ка ходу, машинист!» Я открыл глаза и увидел перед собой чувака, который орал в устройство для связи с машинистом строчку из детской песни всякий раз, когда поезд сбавлял ход. Это занятие его сильно веселило.